Неточные совпадения
Была пятница, и в столовой часовщик Немец заводил часы. Степан Аркадьич вспомнил свою шутку об этом аккуратном плешивом часовщике, что Немец «сам был заведен на всю жизнь, чтобы заводить часы», — и улыбнулся. Степан Аркадьич любил хорошую шутку. «А может быть, и образуется!
Хорошо словечко: образуется,
подумал он. Это надо рассказать».
—
Хорошо,
хорошо, поскорей, пожалуйста, — отвечал Левин, с трудом удерживая улыбку счастья, выступавшую невольно на его лице. «Да, —
думал он, — вот это жизнь, вот это счастье! Вместе, сказала она, давайте кататься вместе. Сказать ей теперь? Но ведь я оттого и боюсь сказать, что теперь я счастлив, счастлив хоть надеждой… А тогда?… Но надо же! надо, надо! Прочь слабость!»
— Нет, без шуток, что ты выберешь, то и
хорошо. Я побегал на коньках, и есть хочется. И не
думай, — прибавил он, заметив на лице Облонского недовольное выражение, — чтоб я не оценил твоего выбора. Я с удовольствием поем
хорошо.
«
Хорошо, что он так непривлекателен, что Кити не влюбилась в него»,
думала мать.
«Так он будет! —
подумала она. — Как
хорошо я сделала, что всё сказала ему».
— Я
хорошо. Но неужели ты целый день косил? Ты, я
думаю, голоден, как волк. Кузьма тебе всё приготовил.
Первое время деревенской жизни было для Долли очень трудное. Она живала в деревне в детстве, и у ней осталось впечатление, что деревня есть спасенье от всех городских неприятностей, что жизнь там хотя и не красива (с этим Долли легко мирилась), зато дешева и удобна: всё есть, всё дешево, всё можно достать, и детям
хорошо. Но теперь, хозяйкой приехав в деревню, она увидела, что это всё совсем не так, как она
думала.
Но этак нельзя было жить, и потому Константин пытался делать то, что он всю жизнь пытался и не умел делать, и то, что, по его наблюдению, многие так
хорошо умели делать и без чего нельзя жить: он пытался говорить не то, что
думал, и постоянно чувствовал, что это выходило фальшиво, что брат его ловит на этом и раздражается этим.
«Жить так не
хорошо, —
думал он.
— Ну,
хорошо, а я велю подчистить здесь. Здесь грязно и воняет, я
думаю. Маша! убери здесь, — с трудом сказал больной. — Да как уберешь, сама уйди, — прибавил он, вопросительно глядя на брата.
Кити же, очевидно, не
думала и не имела времени
думать о себе; она
думала о нем, потому что знала что-то, и всё выходило
хорошо.
— Третье, чтоб она его любила. И это есть… То есть это так бы
хорошо было!.. Жду, что вот они явятся из леса, и всё решится. Я сейчас увижу по глазам. Я бы так рада была! Как ты
думаешь, Долли?
—
Хорошо, я поговорю. Но как же она сама не
думает? — сказала Дарья Александровна, вдруг почему-то при этом вспоминая странную новую привычку Анны щуриться. И ей вспомнилось, что Анна щурилась, именно когда дело касалось задушевных сторон жизни. «Точно она на свою жизнь щурится, чтобы не всё видеть»,
подумала Долли. — Непременно, я для себя и для нее буду говорить с ней, — отвечала Дарья Александровна на его выражение благодарности.
Васенька Весловский, ее муж и даже Свияжский и много людей, которых она знала, никогда не
думали об этом и верили на слово тому, что всякий порядочный хозяин желает дать почувствовать своим гостям, именно, что всё, что так
хорошо у него устроено, не стоило ему, хозяину, никакого труда, а сделалось само собой.
«Княгиня Мягкая угадала, —
подумал Степан Аркадьич, входя на лестницу. — Странно! Однако
хорошо было бы сблизиться с ней. Она имеет огромное влияние. Если она замолвит словечко Поморскому, то уже верно».
«Да, о чем я последнем так
хорошо думала?» старалась вспомнить она.
—
Хорошо, так поезжай домой, — тихо проговорила она, обращаясь к Михайле. Она говорила тихо, потому что быстрота биения сердца мешала ей дышать. «Нет, я не дам тебе мучать себя»,
подумала она, обращаясь с угрозой не к нему, не к самой себе, а к тому, кто заставлял ее мучаться, и пошла по платформе мимо станции.
Что ж это значило? Это значило, что он жил
хорошо, но
думал дурно.
Неточные совпадения
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было
хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип,
хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, —
думаю себе (махнув рукою), — бог с ним! я человек простой».
Городничий. Ну, в Питере так в Питере; а оно
хорошо бы и здесь. Что, ведь, я
думаю, уже городничество тогда к черту, а, Анна Андреевна?
— Прошу вас, — продолжал я тем же тоном, — прошу вас сейчас же отказаться от ваших слов; вы очень
хорошо знаете, что это выдумка. Я не
думаю, чтоб равнодушие женщины к вашим блестящим достоинствам заслуживало такое ужасное мщение.
Подумайте хорошенько: поддерживая ваше мнение, вы теряете право на имя благородного человека и рискуете жизнью.
Он
думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы
хорошо было жить с другом на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, [Бельведер — буквально: прекрасный вид; здесь: башня на здании.] что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах.
«Да, —
подумал про себя Чичиков, —
хорошо бы, если б тебя отодрали наяву».