Неточные совпадения
Ему так хорошо удалось уговорить брата и дать ему взаймы
денег на поездку,
не раздражая его, что
в этом отношении он был собой доволен.
— Ну да, а ум высокий Рябинина может. И ни один купец
не купит
не считая, если ему
не отдают даром, как ты. Твой лес я знаю. Я каждый год там бываю на охоте, и твой лес стòит пятьсот рублей чистыми
деньгами, а он тебе дал двести
в рассрочку. Значит, ты ему подарил тысяч тридцать.
Вронский действительно обещал быть у Брянского,
в десяти верстах от Петергофа, и привезти ему за лошадей
деньги; и он хотел успеть побывать и там. Но товарищи тотчас же поняли, что он
не туда только едет.
— А знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это ни на что
не похоже, что у вас делается
в уезде, как мне порассказал этот доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты
не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди будут удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает как.
Деньги мы платим, они идут на жалованье, а нет ни школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего нет.
Он прочел письмо и остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить
деньги;
не было ни жестокого слова, ни упрека, но
не было и снисходительности. Главное же — был золотой мост для возвращения. Сложив письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и уложив
в конверт с
деньгами, он с удовольствием, которое всегда возбуждаемо было
в нем обращением со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
Вронский, несмотря на свою легкомысленную с виду светскую жизнь, был человек, ненавидевший беспорядок. Еще смолоду, бывши
в корпусе, он испытал унижение отказа, когда он, запутавшись, попросил взаймы
денег, и с тех пор он ни разу
не ставил себя
в такое положение.
Проснувшись поздно на другой день после скачек, Вронский,
не бреясь и
не купаясь, оделся
в китель и, разложив на столе
деньги, счеты, письма, принялся за работу. Петрицкий, зная, что
в таком положении он бывал сердит, проснувшись и увидав товарища за письменным столом, тихо оделся и вышел,
не мешая ему.
Было возможно и должно одно, на что Вронский и решился без минуты колебания: занять
деньги у ростовщика, десять тысяч,
в чем
не может быть затруднения, урезать вообще свои расходы и продать скаковых лошадей.
— Я несогласен, что нужно и можно поднять еще выше уровень хозяйства, — сказал Левин. — Я занимаюсь этим, и у меня есть средства, а я ничего
не мог сделать. Банки
не знаю кому полезны. Я, по крайней мере, на что ни затрачивал
деньги в хозяйстве, всё с убытком: скотина — убыток, машина — убыток.
Правда, что на скотном дворе дело шло до сих пор
не лучше, чем прежде, и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров и сливочному маслу, утверждая, что корове на холоду потребуется меньше корму и что сметанное масло спорее, и требовал жалованья, как и
в старину, и нисколько
не интересовался тем, что
деньги, получаемые им, были
не жалованье, а выдача вперед доли барыша.
Художник Михайлов, как и всегда, был за работой, когда ему принесли карточки графа Вронского и Голенищева. Утро он работал
в студии над большою картиной. Придя к себе, он рассердился на жену за то, что она
не умела обойтись с хозяйкой, требовавшею
денег.
Она поехала
в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром,
в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно,
не вставал. Она будет иметь
в руках
деньги, которые даст швейцару и лакею, с тем чтоб они пустили ее, и,
не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она
не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего
не могла придумать.
Это откашливанье она знала. Это был признак его сильного недовольства,
не на нее, а на самого себя. Он действительно был недоволен, но
не тем, что
денег вышло много, а что ему напоминают то, о чем он, зная, что
в этом что-то неладно, желает забыть.
И, так просто и легко разрешив, благодаря городским условиям, затруднение, которое
в деревне потребовало бы столько личного труда и внимания, Левин вышел на крыльцо и, кликнув извозчика, сел и поехал на Никитскую. Дорогой он уже
не думал о
деньгах, а размышлял о том, как он познакомится с петербургским ученым, занимающимся социологией, и будет говорить с ним о своей книге.
Только одно требовалось: иметь
деньги в Банке,
не спрашивая, откуда они, так, чтобы знать всегда, на что завтра купить говядины.
Но теперь
деньги в Банке вышли, и он
не знал хорошенько, откуда взять их.
― Вот ты всё сейчас хочешь видеть дурное.
Не филантропическое, а сердечное. У них, то есть у Вронского, был тренер Англичанин, мастер своего дела, но пьяница. Он совсем запил, delirium tremens, [белая горячка,] и семейство брошено. Она увидала их, помогла, втянулась, и теперь всё семейство на ее руках; да
не так, свысока,
деньгами, а она сама готовит мальчиков по-русски
в гимназию, а девочку взяла к себе. Да вот ты увидишь ее.
Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и подал два письма. Левин тут же,
в передней, чтобы потом
не развлекаться, прочел их. Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с половиной рублей, а
денег больше взять неоткудова. Другое письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее всё еще
не было сделано.
Деньги за две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца почти все вперед за последнюю треть. Купец больше
не давал
денег, тем более что
в эту зиму Дарья Александровна,
в первый раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте
в получении
денег за последнюю треть леса. Всё жалование уходило на домашние расходы и на уплату мелких непереводившихся долгов.
Денег совсем
не было.
Он знал, что нанимать рабочих надо было как можно дешевле; но брать
в кабалу их, давая вперед
деньги, дешевле, чем они стоят,
не надо было, хотя это и было очень выгодно.