Неточные совпадения
— Ах, аспид! ах, погубитель! — застонал старик. — Видел, Михей Зотыч? Гибель моя, а
не сын… Мы с Булыгиным на ножах, а он, слышь, к Булыгиным. Уж я его, головореза, три раза проклинал и на смирение посылал
в степь, и своими руками терзал — ничего
не берет. У других отцов сыновья — замена, а мне нож вострый. Сколько я
денег за него переплатил!
— Есть и такой грех.
Не пожалуемся на дела, нечего бога гневить. Взысканы через число… Только опять и то сказать, купца к купцу тоже
не применишь. Старинного-то, кондового купечества немного осталось, а развелся теперь разный мусор. Взять вот хоть этих степняков, — все они с бору да с сосенки набрались. Один приказчиком был, хозяина обворовал и на воровские
деньги в люди вышел.
—
Не один он такой-то… Другие
в орде темным делом капитал приобрели, как Харитошка Булыгин. Известное дело, как там капиталы наживают. Недаром говорится: орда слепая. Какими
деньгами рассчитываются
в орде? Ордынец возьмет бумажку, посмотрит и просит дать другую, чтобы «тавро поятнее».
— И своей фальшивой и привозные. Как-то наезжал ко мне по зиме один такой-то хахаль, предлагал купить по триста рублей тысячу. «У вас, говорит, уйдут
в степь за настоящие»… Ну, я его, конечно, прогнал. Ступай, говорю, к степнякам, а мы этим самым товаром
не торгуем… Есть, конечно, и из мучников всякие. А только
деньги дело наживное: как пришли так и ушли. Чего же это мы с тобой
в сухую-то тары-бары разводим? Пьешь чай-то?
Но выкупиться богатому подрядчику из заводской неволи было немыслимо: заводы
не нуждались
в деньгах, как помещики, а отпускать от себя богатого человека невыгодно, то есть богатого по своей крепостной заводской арифметике.
— Ну, капитал дело наживное, — спорила другая тетка, —
не с
деньгами жить… А вот карахтером-то ежели
в тятеньку родимого женишок издастся, так уж оно
не того… Михей-то Зотыч, сказывают, двух жен
в гроб заколотил. Аспид настоящий, а
не человек. Да еще сказывают, что у Галактиона-то Михеича уж была своя невеста на примете, любовным делом, ну, вот старик-то и торопит, чтобы огласки какой
не вышло.
Кончилось тем, что начал метать Огибенин и
в несколько талий проиграл
не только все, что выиграл раньше, но и все
деньги, какие были при нем, и
деньги Шахмы.
Галактион объяснил, и писарь только развел руками. Да, хитрая штучка, и без
денег и с
деньгами. Видно,
не старые времена, когда
деньги в землю закапывали да по подпольям прятали. Вообще умственно. Писарь начинал смотреть теперь на Галактиона с особенным уважением, как на человека, который из ничего сделает, что захочет. Ловкий мужик, нечего оказать.
—
Деньги — весьма сомнительный и даже опасный предмет, — мягко
не уступал поп Макар. — Во-первых,
деньги тоже к рукам идут, а во-вторых,
в них сокрыт великий соблазн. На что мужику
деньги, когда у него все свое есть: и домишко, и землица, и скотинка, и всякое хозяйственное обзаведение? Только и надо
деньги, что на подати.
Путешественники несколько раз ночевали
в поле, чтобы
не тратиться на постой. Михей Зотыч был скуп, как кощей, и держал солдата впроголодь. Зачем напрасно
деньги травить? Все равно — такого старого черта
не откормишь. Сначала солдат роптал и даже ругался.
Штофф попал
в самое больное место скуповатого деревенского батюшки. Он жил бездетным, вдвоем с женой, и всю любовь сосредоточил на скромном стяжании, — его интересовали
не столько сами по себе
деньги, а главным образом процесс их приобретения, как своего рода спорт.
— А какие там люди, Сима, — рассказывал жене Галактион, — смелые да умные! Пальца
в рот
не клади… И все дело ведется
в кредит. Капитал — это вздор. Только бы умный да надежный человек был, а
денег сколько хочешь. Все дело
в обороте. У нас здесь и капитал-то у кого есть, так и с ним некуда деться. Переваливай его с боку на бок, как дохлую лошадь. Все от оборота.
У жены Галактион тоже
не взял ни копейки, а заехал
в Суслон к писарю и у него занял десять рублей. С этими
деньгами он отправился начинать новую жизнь. На отца Галактион
не сердился, потому что этого нужно было ожидать.
Галактион перевел разговор на другое. Он по-купечески оценил всю их обстановку и прикинул
в уме, что им стоило жить. Откуда у исправника могут такие
деньги взяться? Ведь
не щепки, на дороге
не подымешь.
— Она ждет
не дождется, когда муж умрет, чтобы выйти замуж за Мышникова, — объяснила Харитина эту политику. — Понимаешь, влюблена
в Мышникова, как кошка. У ней есть свои
деньги, и ей наплевать на мужнины капиталы. Все равно прахом пойдут.
— А как вы думаете относительно сибирской рыбы? У меня уже арендованы пески на Оби
в трех местах. Тоже дело хорошее и верное.
Не хотите? Ну, тогда у меня есть пять золотых приисков
в оренбургских казачьих землях… Тут уж дело вернее смерти. И это
не нравится? Тогда, хотите, получим концессию на устройство подъездного пути от строящейся Уральской железной дороги
в Заполье? Через пять лет вы
не узнали бы своего Заполья: и банки, и гимназия, и театр, и фабрики кругом. Только нужны люди и
деньги.
Эта новость была отпразднована у Стабровского на широкую ногу. Галактион еще
в первый раз принимал участие
в таком пире и мог только удивляться, откуда берутся у Стабровского
деньги. Обед стоил на плохой конец рублей триста, — сумма, по тугой купеческой арифметике, очень солидная. Ели, пили, говорили речи, поздравляли друг друга и
в заключение послали благодарственную телеграмму Ечкину. Галактион, как ни старался
не пить, но это было невозможно. Хозяин так умел просить, что приходилось только пить.
— Удивил!.. Ха-ха!.. Флегонт Васильич, отец родной, удивил! А я-то всего беру сто на сто процентов… Меньше ни-ни! Дело полюбовное: хочешь —
не хочешь. Кто шубу принесет
в заклад, кто телегу, кто снасть какую-нибудь…
Деньги деньгами, да еще отработай… И еще благодарят. Понял?
— Плохая наша ворожба, Флегонт Васильич. Михей-то Зотыч того, разнемогся,
в лежку лежит. Того гляди, скапутится. А у меня та причина, что ежели он помрет, так жалованье мое все пропадет. Денег-то я еще и
не видывал от него, а уж второй год живу.
— Нечего сказать, хороша мука. Удивительное это дело, Флегонт Васильич: пока хорошо с женой жил — все
в черном теле состоял, а тут, как ошибочку сделал — точно дверь распахнул. Даром
деньги получаю. А жену жаль и ребятишек. Несчастный я человек… себе
не рад с
деньгами.
— А ежели я его люблю, вот этого самого Галактиона? Оттого я женил за благо время и
денег не дал, когда
в отдел он пошел… Ведь умница Галактион-то, а когда
в силу войдет, так и никого бояться
не будет. Теперь-то вон как
в нем совесть ходит… А тут еще отец ему спуску
не дает. Так-то, отче!
— Ведь это мне решительно ничего
не стоит, — объяснял он смущавшемуся Галактиону. —
Деньги все равно будут лежать, как у меня
в кармане, а года через три вы их выплатите мне.
— Сейчас мне
не хочется занимать
денег у отца, но я отдам
в самом скором времени… У меня будут
деньги.
—
Не в коня корм, — заметил наставительно писарь. — Конечно, у
денег глаз нет, а все-таки, когда есть, напримерно, свои дети…
Замараев только угнетенно вздохнул. Очень уж легко нынче
в Заполье о
деньгах разговаривают. Взять хотя того же Галактиона. Давно ли по красному билету занимал, а тут и сотенной
не жаль. Совсем малодушный человек.
Когда старик ушел, Замараев долго
не мог успокоиться. Он даже закрывал глаза, высчитывая вперед разные возможности. Что же,
деньги сами
в руки идут… Горденек тятенька, — ну, за свою гордость и поплатится. Замараеву даже сделалось страшно, — очень уж легко
деньги давались.
Многого, что делается
в доме, Галактион, конечно,
не знал. Оставшись без
денег, Серафима начала закладывать и продавать разные золотые безделушки, потом столовое серебро, платье и даже белье. Уследить за ней было очень трудно. Харитина нарочно покупала сама проклятую мадеру и ставила ее
в буфет, но Серафима
не прикасалась к ней.
У старика Колобова, может быть, весь капитал был
не больше двухсот тысяч,
в чем Галактион сейчас окончательно убедился, а с такими
деньгами трудно бороться на оживившемся хлебном рынке.
Заветная мечта Галактиона исполнялась. У него были
деньги для начала дела, а там уже все пойдет само собой. Ему ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь своею радостью, и такого человека
не было. По вечерам жена была пьяна, и он старался уходить из дому. Сейчас он шагал по своему кабинету и молча переживал охватившее его радостное чувство. Да, целых четыре года работы, чтобы получить простой кредит. Но это было все, самый решительный шаг
в его жизни.
Нападение Лиодора и Булыгина
не повторилось. Они удовольствовались получением своих
денег из банка и пропали
в Кунаре. Дом и остальное движимое подлежало публичной продаже для удовлетворения кредиторов. Разорение получалось полное, так что у Харитона Артемьича
не оставалось даже своего угла. Тут уж над ним сжалились дочери и
в складчину уплатили следовавшую кредиторам восьмую часть. Отказалась уплатить свою часть только одна писариха Анна.
Лучше всех держала себя от начала до конца Харитина. Она даже решила сгоряча, что все
деньги отдаст отцу, как только получит их из банка. Но потом на нее напало раздумье.
В самом деле, дай их отцу, а потом и поминай, как звали. Все равно десятью тысячами его
не спасешь. Думала-думала Харитина и придумала. Она пришла
в кабинет к Галактиону и передала все
деньги ему.
— Так, так… То-то нынче добрый народ пошел: все о других заботятся, а себя забывают. Что же, дай бог… Посмотрел я
в Заполье на добрых людей… Хорошо. Дома понастроили новые, магазины с зеркальными окнами и все перезаложили
в банк. Одни строят, другие
деньги на постройку дают — чего лучше? А тут еще: на, испей дешевой водочки… Только вот как с закуской будет? И ты тоже вот добрый у меня уродился: чужого
не жалеешь.
— А как вы полагаете, откуда
деньги у Болеслава Брониславича? Сначала он был подрядчиком и морил рабочих, как мух, потом он начал спаивать мужиков, а сейчас разоряет целый край
в обществе всех этих банковских воров. Честных
денег нет, славяночка. Я
не обвиняю Стабровского: он
не лучше и
не хуже других. Но
не нужно закрывать себе глаза на окружающее нас зло. Хороша и литература, и наука, и музыка, — все это отлично, но мы этим никогда
не закроем печальной действительности.
— Что же, разве я их
не возвращу? Опять недоразумение… И какие
деньги, — каких-то несчастных сто тысяч… Меня это
в конце концов начинает возмущать серьезно.
Ничего
не разберешь: возьмет
деньги в банке под вексель, выстроит на них дом и заложит его опять
в банке же.
Сначала старик подумал, что
не приехал ли Галактион занимать у него
денег, — ведь слава богатого человека еще оставалась за ним, — а потом догадался по выражению лица Галактиона и по тону разговора, что дело совсем
не в этом.
Таких
денег налицо у Луковникова
не было, и добрую половину приходилось добывать
в кредит.
— Чего тут помаленьку! — вступился
не утерпевший Симон. — Совсем конец приходит, Тарас Семеныч… Тятенька-то забрал все
деньги за сгоревшие мельницы и ушел с ними
в скиты, а мы вот тут и выворачивайся, как знаешь.
Все, знавшие Ечкина, смеялись
в глаза и за глаза над его новой затеей, и для всех оставалось загадкой, откуда он мог брать
денег на свою контору. Кроме долгов, у него ничего
не было, а из векселей можно было составить приличную библиотеку. Вообще Ечкин представлял собой какой-то непостижимый фокус. Его новая контора служила несколько дней темой для самых веселых разговоров
в правлении Запольского банка, где собирались Стабровский, Мышников, Штофф и Драке.
— Нужно быть сумасшедшим, чтобы
не понимать такой простой вещи.
Деньги — то же, что солнечный свет, воздух, вода, первые поцелуи влюбленных, —
в них скрыта животворящая сила, и никто
не имеет права скрывать эту силу.
Деньги должны работать, как всякая сила, и давать жизнь, проливать эту жизнь, испускать ее лучами.
— Вы понимаете, что если я даю средства, то имею
в виду воспользоваться известными правами, — предупреждал Мышников. — Просто под проценты я
денег не даю и
не желаю быть ростовщиком. Другое дело, если вы мне выделите известный пай
в предприятии. Повторяю: я верю
в это дело, хотя оно сейчас и дает только одни убытки.
— Скажу вам откровенно, Галактион Михеич, что всех своих
денег я
не могу вложить
в пароходство, а то, что могу вложить, все-таки мало. Ведь все дело
в расширении дела, и только тогда оно сделается выгодным. Так? Отчего вы
не обратились к Штоффу, тем более что он
не чужой вам человек?
Полуянов скромно отмахивался, как лицо заинтересованное. Выходило настоящее похмелье
в чужом пиру. Да и так он
не посоветовал бы посылать Ечкина для переговоров. Как раз он получит
деньги, да себе
в карман и положит, как было с стеариновой фабрикой. Хороший человек, а
деньги показывать нельзя.
— Вы, папаша,
в самом деле дайте
денег, — заявила она отцу. —
Не мужу, а мне. Ведь я у вас одна дочь.
Прошло после свадьбы
не больше месяца, как по городу разнеслась страшная весть. Нагибин скоропостижно умер. Было это вскоре после обеда. Он поел какой-то ухи из соленой рыбы и умер. Когда кухарка вошла
в комнату, он лежал на полу уже похолодевший. Догадкам и предположениям
не было конца. Всего удивительнее было то, что после миллионера
не нашли никаких
денег. Имущество было
в полной сохранности, замки все целы, а кухарка показывала только одно, что хозяин ел за час до смерти уху.
— Нет,
не сошел и имею документ, что вы знали все и знали, какие
деньги брали от Натальи Осиповны, чтобы сделать закупку дешевого сибирского хлеба. Ведь знали… У меня есть ваше письмо к Наталье Осиповне. И теперь, представьте себе, являюсь я, например, к прокурору, и все как на ладони. Вместе и
в остроге будем сидеть, а Харитина будет по два калачика приносить, — один мужу, другой любовнику.