Неточные совпадения
Теперь же он видел только то, что Махотин быстро удалялся, а он, шатаясь, стоял один
на грязной неподвижной земле, а пред ним, тяжело дыша,
лежала Фру-Фру
и, перегнув к нему голову, смотрела
на него своим прелестным глазом.
Кити покраснела от радости
и долго молча жала руку своего нового друга, которая не отвечала
на её пожатие, но неподвижно
лежала в её руке. Рука не отвечала
на пожатие, но лицо М-llе Вареньки просияло тихою, радостною, хотя
и несколько грустною улыбкой, открывавшею большие, но прекрасные зубы.
— А вот
и мадам Шталь, — сказала Кити, указывая
на колясочку, в которой обложенное подушками, в чём-то сером
и голубом, под зонтиком
лежало что-то.
Сергей Иванович любил лечь в траву
на солнце
и лежать так, жарясь,
и лениво болтать.
Туча надвинулась, захватила его,
и копна,
на которой он
лежал,
и другие копны
и воза
и весь луг с дальним полем — всё заходило
и заколыхалось под размеры этой дикой развеселой песни с вскриками, присвистами
и ёканьями.
Старик, сидевший с ним, уже давно ушел домой; народ весь разобрался. Ближние уехали домой, а дальние собрались к ужину
и ночлегу в лугу. Левин, не замечаемый народом, продолжал
лежать на копне
и смотреть, слушать
и думать. Народ, оставшийся ночевать в лугу, не спал почти всю короткую летнюю ночь. Сначала слышался общий веселый говор
и хохот за ужином, потом опять песни
и смехи.
Оставшись в отведенной комнате,
лежа на пружинном тюфяке, подкидывавшем неожиданно при каждом движении его руки
и ноги, Левин долго не спал. Ни один разговор со Свияжским, хотя
и много умного было сказано им, не интересовал Левина; но доводы помещика требовали обсуждения. Левин невольно вспомнил все его слова
и поправлял в своем воображении то, что он отвечал ему.
― Отчего ж? Ведь это всегдашняя жизнь вас всех молодых мужчин, ― сказала она, насупив брови,
и, взявшись за вязанье, которое
лежало на столе, стала, не глядя
на Вронского, выпрастывать из него крючок.
— Если бы не было этого преимущества анти-нигилистического влияния
на стороне классических наук, мы бы больше подумали, взвесили бы доводы обеих сторон, — с тонкою улыбкой говорил Сергей Иванович, — мы бы дали простор тому
и другому направлению. Но теперь мы знаем, что в этих пилюлях классического образования
лежит целебная сила антинигилизма,
и мы смело предлагаем их нашим пациентам… А что как нет
и целебной силы? — заключил он, высыпая аттическую соль.
Присутствие княгини Тверской,
и по воспоминаниям, связанным с нею,
и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу,
и он пошел прямо в детскую. В первой детской Сережа,
лежа грудью
на столе
и положив ноги
на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела
и дернула Сережу.
Алексей Александрович задумался
и, постояв несколько секунд, вошел в другую дверь. Девочка
лежала, откидывая головку, корчась
на руках кормилицы,
и не хотела ни брать предлагаемую ей пухлую грудь, ни замолчать, несмотря
на двойное шиканье кормилицы
и няни, нагнувшейся над нею.
Алексей Александрович поклонился Бетси в зале
и пошел к жене. Она
лежала, но, услыхав его шаги, поспешно села в прежнее положение
и испуганно глядела
на него. Он видел, что она плакала.
Два мальчика в тени ракиты ловили удочками рыбу. Один, старший, только что закинул удочку
и старательно выводил поплавок из-за куста, весь поглощенный этим делом; другой, помоложе,
лежал на траве, облокотив спутанную белокурую голову
на руки,
и смотрел задумчивыми голубыми глазами
на воду. О чем он думал?
Гостиница губернского города, в которой
лежал Николай Левин, была одна из тех губернских гостиниц, которые устраиваются по новым усовершенствованным образцам, с самыми лучшими намерениями чистоты, комфорта
и даже элегантности, но которые по публике, посещающей их, с чрезвычайной быстротой превращаются в грязные кабаки с претензией
на современные усовершенствования
и делаются этою самою претензией еще хуже старинных, просто грязных гостиниц.
В маленьком грязном нумере, заплеванном по раскрашенным пано стен, за тонкою перегородкой которого слышался говор, в пропитанном удушливым запахом нечистот воздухе,
на отодвинутой от стены кровати
лежало покрытое одеялом тело. Одна рука этого тела была сверх одеяла,
и огромная, как грабли, кисть этой руки непонятно была прикреплена к тонкой
и ровной от начала до средины длинной цевке. Голова
лежала боком
на подушке. Левину видны были потные редкие волосы
на висках
и обтянутый, точно прозрачный лоб.
Сам больной, вымытый
и причесанный,
лежал на чистых простынях,
на высоко поднятых подушках, в чистой рубашке с белым воротником около неестественно тонкой шеи
и с новым выражением надежды, не спуская глаз, смотрел
на Кити.
Левин положил брата
на спину, сел подле него
и не дыша глядел
на его лицо. Умирающий
лежал, закрыв глаза, но
на лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко
и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря
на все усилия мысли, чтоб итти с ним вместе, он видел по выражению этого спокойного строгого лица
и игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется
и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
— Да, это всё может быть верно
и остроумно…
Лежать, Крак! — крикнул Степан Аркадьич
на чесавшуюся
и ворочавшую всё сено собаку, очевидно уверенный в справедливости своей темы
и потому спокойно
и неторопливо. — Но ты не определил черты между честным
и бесчестным трудом. То, что я получаю жалованья больше, чем мой столоначальник, хотя он лучше меня знает дело, — это бесчестно?
Васенька,
лежа на животе
и вытянув одну ногу в чулке, спал так крепко, что нельзя было от него добиться ответа.
На краю болота
и дороги мальчишки
и мужики, стерегшие ночное,
лежали и пред зарей все спали под кафтанами.
На столе
лежал обломок палки, которую они нынче утром вместе сломали
на гимнастике, пробуя поднять забухшие барры. Левин взял в руки этот обломок
и начал обламывать расщепившийся конец, не зная, как начать.
Убранная, причесанная, в нарядном чепчике с чем-то голубым, выпростав руки
на одеяло, она
лежала на спине
и, встретив его взглядом, взглядом притягивала к себе.
— Нет, я
и сама не успею, — сказала она
и тотчас же подумала: «стало быть, можно было устроиться так, чтобы сделать, как я хотела». — Нет, как ты хотел, так
и делай. Иди в столовую, я сейчас приду, только отобрать эти ненужные вещи, — сказала она, передавая
на руку Аннушки,
на которой уже
лежала гора тряпок, еще что-то.
Она
лежала в постели с открытыми глазами, глядя при свете одной догоравшей свечи
на лепной карниз потолка
и на захватывающую часть его тень от ширмы,
и живо представляла себе, что̀ он будет чувствовать, когда ее уже не будет
и она будет для него только одно воспоминание.
Лежа на спине, он смотрел теперь
на высокое, безоблачное небо. «Разве я не знаю, что это — бесконечное пространство,
и что оно не круглый свод? Но как бы я ни щурился
и ни напрягал свое зрение, я не могу видеть его не круглым
и не ограниченным,
и, несмотря
на свое знание о бесконечном пространстве, я несомненно прав, когда я вижу твердый голубой свод, я более прав, чем когда я напрягаюсь видеть дальше его».
Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все
и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи
лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают
на Антона,
и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит,
и на Онуфрия его именины. Что делать?
и на Онуфрия несешь.
Право,
на деревне лучше: оно хоть нет публичности, да
и заботности меньше; возьмешь себе бабу, да
и лежи весь век
на полатях да ешь пироги.
Пал дуб
на море тихое, //
И море все заплакало — //
Лежит старик без памяти // (Не встанет, так
и думали!).
У вас товар некупленный, // Из вас
на солнце топится // Смола, как из сосны!» // Опять упали бедные //
На дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли
на животы; //
Лежали, думу думали //
И вдруг запели.
Г-жа Простакова. Без наук люди живут
и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем
и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить
и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя
на железном сундуке. После всякого сундук отворит
и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет,
лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?