Неточные совпадения
—
Князь, отпустите нам Константина Дмитрича, —
сказала графиня Нордстон. — Мы хотим опыт делать.
— Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но, по моему, в колечко веселее играть, —
сказал старый
князь, глядя на Вронского и догадываясь, что он затеял это. — В колечке еще есть смысл.
— Вот как! — проговорил
князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь, в один прекрасный день, проснись и
скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и пойдем с папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
— Она так жалка, бедняжка, так жалка, а ты не чувствуешь, что ей больно от всякого намека на то, что причиной. Ах! так ошибаться в людях! —
сказала княгиня, и по перемене ее тона Долли и
князь поняли, что она говорила о Вронском. — Я не понимаю, как нет законов против таких гадких, неблагородных людей.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил
князь, вставая с кресла и как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе
скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
Князь, казалось, имел
сказать еще многое, но как только княгиня услыхала его тон, она, как это всегда бывало в серьезных вопросах, тотчас же смирилась и раскаялась.
— Это можно, —
сказал Рябинин, садясь и самым мучительным для себя образом облокачиваясь на спинку кресла. — Уступить надо,
князь. Грех будет. A деньги готовы окончательно, до одной копейки. За деньгами остановки не бывает.
— Ну, так она второй ангел, —
сказал князь улыбаясь. — Она называет ангелом нумер 1-й М-llе Вареньку.
— Разумеется, я вас знаю, очень знаю, —
сказал ей
князь с улыбкой, по которой Кити с радостью узнала, что друг ее понравился отцу. — Куда же вы так торопитесь?
— Так это ангел № 1-й! —
сказал князь, когда Варенька ушла.
— Какой жалкий, и какое милое у него лицо! —
сказал князь. — Что же ты не подошла? Он что-то хотел
сказать тебе?
— Это моя дочь, —
сказал князь. — Позвольте быть знакомым.
— Здравствуйте, княжна! —
сказала Анна Павловна с притворною улыбкой, столь непохожею на прежнее ее обращение. — Очень приятно познакомиться, — обратилась она к
князю. — Вас давно ждали,
князь.
—
Князь Александр Щербацкий, —
сказала мадам Шталь, поднимая на него свои небесные глаза, в которых Кити заметила неудовольствие. — Очень рада. Я так полюбила вашу дочь.
— Да я уж привыкла, —
сказала мадам Шталь и познакомила
князя со шведским графом.
— А вы очень мало переменились, —
сказал ей
князь. — Я не имел чести видеть вас десять или одиннадцать лет.
— Чтобы делать добро, вероятно, —
сказал князь, смеясь глазами.
— Это не нам судить, —
сказала госпожа Шталь, заметив оттенок выражения на лице
князя. — Так вы пришлете мне эту книгу, любезный граф? Очень благодарю вас, — обратилась она к молодому Шведу.
— Это наша аристократия,
князь! — с желанием быть насмешливым
сказал московский полковник, который был в претензии на госпожу Шталь за то, что она не была с ним знакома.
— Да. Она при мне слегла, —
сказал князь.
— Как можно скучать,
князь? Так много интересного теперь в Германии, —
сказала Марья Евгеньевна.
— Нет, но как хотите,
князь, интересны их учреждения, —
сказал полковник.
— Но
скажите, пожалуйста, я никогда не могла понять, —
сказала Анна, помолчав несколько времени и таким тоном, который ясно показывал, что она делала не праздный вопрос, но что то, что она спрашивала, было для нее важнее, чем бы следовало. —
Скажите, пожалуйста, что такое ее отношение к
князю Калужскому, так называемому Мишке? Я мало встречала их. Что это такое?
— А пословица? —
сказал князь, давно уж прислушиваясь к разговору и блестя своими маленькими насмешливыми глазами, — при дочерях можно: волос долог….
— Всё равно, что я бы искал права быть кормилицей и обижался бы, что женщинам платят, а мне не хотят, —
сказал старый
князь.
— Нет, Англичанин выкормил на корабле своего ребенка, —
сказал старый
князь, позволяя себе эту вольность разговора при своих дочерях.
— А я стеснен и подавлен тем, что меня не примут в кормилицы, в Воспитательный Дом, — опять
сказал старый
князь, к великой радости Туровцына, со смеху уронившего спаржу толстым концом в соус.
— В secretaire играете? —
сказал старый
князь подходя. — Ну, поедем однако, если ты хочешь поспеть в театр.
— Княгине…
Князю… Княжне…—
сказал Левин.
— Скоро устроились! —
сказал старый
князь, стараясь быть равнодушным; но Левин заметил, что глаза его были влажны, когда он обратился к нему.
— Вот он, —
сказал старый
князь, указывая на Левина, — он тут главное лицо.
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда
князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было
сказать ей. Но он
сказал совсем не то, что нужно было.
— Здравствуйте,
князь! —
сказал старичок, пожимая руку подошедшему.
— Что вы про Каренина говорили? —
сказал князь.
— Как
князь Яшвин, —
сказала она улыбаясь, — который находит, что Патти поет слишком громко.
― Пожалуйте шляпу, ―
сказал швейцар Левину, забывшему правило клуба оставлять шляпы в швейцарской. ― Давно не бывали.
Князь вчера еще записали вас.
Князя Степана Аркадьича нету еще.
― А! что ж опоздал? ― улыбаясь
сказал князь, подавая ему руку через плечо. ― Что Кити? ― прибавил он, поправляя салфетку, которую заткнул себе за пуговицу жилета.
― А, Алины-Надины. Ну, у нас места нет. А иди к тому столу да занимай скорее место, ―
сказал князь и, отвернувшись, осторожно принял тарелку с ухою из налимов.
― Ну, что? Как тебе нравится наш храм праздности? ―
сказал князь, взяв его под руку. ― Пойдем, пройдемся.
―
Князь, пожалуйте, готово, ―
сказал один из его партнеров, найдя его тут, и
князь ушел. Левин посидел, послушал, но, вспомнив все разговоры нынешнего утра, ему вдруг стало ужасно скучно. Он поспешно встал и пошел искать Облонского и Туровцына, с которыми было весело.
— Пришли мне
сказать, можно ли к ней, —
сказал князь.
Жена?.. Нынче только он говорил с
князем Чеченским. У
князя Чеченского была жена и семья — взрослые пажи дети, и была другая, незаконная семья, от которой тоже были дети. Хотя первая семья тоже была хороша,
князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй семье. И он возил своего старшего сына во вторую семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным и развивающим для сына. Что бы на это
сказали в Москве?
— Ох, в жар тяжело! —
сказал князь.
— Носится с ним из места в место, — улыбаясь
сказал князь. — Я ей советовал попробовать снести его на ледник.
— Но
князь говорит не о помощи, —
сказал Левин, заступаясь за тестя, — а об войне.
Князь говорит, что частные люди не могут принимать участия в войне без разрешения правительства.
— Вот и я, —
сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
— Да извините меня. Я этого не вижу. Народ и знать не знает, —
сказал князь.
— Да что же в воскресенье в церкви? Священнику велели прочесть. Он прочел. Они ничего не поняли, вздыхали, как при всякой проповеди, — продолжал
князь. — Потом им
сказали, что вот собирают на душеспасительное дело в церкви, ну они вынули по копейке и дали. А на что — они сами не знают.
— Да это газеты все одно говорят, —
сказал князь. — Это правда. Да уж так-то всё одно, что точно лягушки перед грозой. Из-за них и не слыхать ничего.
— Ну, про это единомыслие еще другое можно
сказать, —
сказал князь. — Вот у меня зятек, Степан Аркадьич, вы его знаете. Он теперь получает место члена от комитета комиссии и еще что-то, я не помню. Только делать там нечего — что ж, Долли, это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте, спросите у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что самая нужная. И он правдивый человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.