Неточные совпадения
На третий день после ссоры
князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали в свете, — в обычайный час, то есть в 8 часов утра, проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял подушку
и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван
и открыл глаза.
Он вместе готовился
и вместе поступил в университет с молодым
князем Щербацким, братом Долли
и Кити.
Старый
князь, как
и все отцы, был особенно щепетилен насчет чести
и чистоты своих дочерей; он был неблагоразумно ревнив к дочерям,
и особенно к Кити, которая была его любимица,
и на каждом шагу делал сцены княгине зa то, что она компрометирует дочь.
В половине восьмого, только что она сошла в гостиную, лакей доложил: «Константин Дмитрич Левин». Княгиня была еще в своей комнате,
и князь не выходил. «Так
и есть», подумала Кити,
и вся кровь прилила ей к сердцу. Она ужаснулась своей бледности, взглянув в зеркало.
Старый
князь иногда ты, иногда вы говорил Левину. Он обнял Левина
и, говоря с ним, не замечал Вронского, который встал
и спокойно дожидался, когда
князь обратится к нему.
— Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы
и господа, но, по моему, в колечко веселее играть, — сказал старый
князь, глядя на Вронского
и догадываясь, что он затеял это. — В колечке еще есть смысл.
Вронский посмотрел с удивлением на
князя своими твердыми глазами
и, чуть-улыбнувшись, тотчас же заговорил с графиней Нордстон о предстоящем на будущей неделе большом бале.
Как только старый
князь отвернулся от него, Левин незаметно вышел,
и последнее впечатление, вынесенное им с этого вечера, было улыбающееся, счастливое лицо Кити, отвечавшей Вронскому на его вопрос о бале.
— Что? Вот что! — кричал
князь, размахивая руками
и тотчас же запахивая свой беличий халат. — То, что в вас нет гордости, достоинства, что вы срамите, губите дочь этим сватовством, подлым, дурацким!
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью, пришла к
князю проститься по обыкновению,
и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина
и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать.
И тут-то, на эти слова,
князь вдруг вспылил
и начал выкрикивать неприличные слова.
Позовите всех этих тютьков (так
князь называл московских молодых людей), позовите тапера,
и пускай пляшут, а не так, как нынче, — женишков,
и сводить.
— Да, вот вам кажется! А как она в самом деле влюбится, а он столько же думает жениться, как я?… Ох! не смотрели бы мои глаза!.. «Ах, спиритизм, ах, Ницца, ах, на бале»… —
И князь, воображая, что он представляет жену, приседал на каждом слове. — А вот, как сделаем несчастье Катеньки, как она в самом деле заберет в голову…
Безбородый юноша, один из тех светских юношей, которых старый
князь Щербацкий называл тютьками, в чрезвычайно-открытом жилете, оправляя на ходу белый галстук, поклонился им
и, пробежав мимо, вернулся, приглашая Кити на кадриль.
После внимательного осмотра
и постукиванья растерянной
и ошеломленной от стыда больной знаменитый доктор, старательно вымыв свои руки, стоял в гостиной
и говорил с
князем.
Старый
князь после отъезда доктора тоже вышел из своего кабинета
и, подставив свою щеку Долли
и поговорив с ней, обратился к жене...
Старый
князь встал
и погладил рукой волосы Кити.
— Вот как! — проговорил
князь. — Так
и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь, в один прекрасный день, проснись
и скажи себе: да ведь я совсем здорова
и весела,
и пойдем с папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
Князь слушал довольно долго упреки княгини
и молчал, но лицо его всё более
и более хмурилось.
— Она так жалка, бедняжка, так жалка, а ты не чувствуешь, что ей больно от всякого намека на то, что причиной. Ах! так ошибаться в людях! — сказала княгиня,
и по перемене ее тона Долли
и князь поняли, что она говорила о Вронском. — Я не понимаю, как нет законов против таких гадких, неблагородных людей.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил
князь, вставая с кресла
и как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка,
и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты
и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были
и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь
и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
Князь, казалось, имел сказать еще многое, но как только княгиня услыхала его тон, она, как это всегда бывало в серьезных вопросах, тотчас же смирилась
и раскаялась.
Во время взрыва
князя она молчала; она чувствовала стыд за мать
и нежность к отцу за его сейчас же вернувшуюся доброту; но когда отец ушел, она собралась сделать главное, что было нужно, — итти к Кити
и успокоить ее.
Вронский поехал во Французский театр, где ему действительно нужно было видеть полкового командира, не пропускавшего ни одного представления во Французском театре, с тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало
и забавляло его уже третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил,
и другой, недавно поступивший, славный малый, отличный товарищ, молодой
князь Кедров. А главное, тут были замешаны интересы полка.
— Это можно, — сказал Рябинин, садясь
и самым мучительным для себя образом облокачиваясь на спинку кресла. — Уступить надо,
князь. Грех будет. A деньги готовы окончательно, до одной копейки. За деньгами остановки не бывает.
Князь Кузовлев сидел бледный на своей кровной, Грабовского завода, кобыле,
и Англичанин вел ее под уздцы.
Фюрст Щербацкий замт гемалин унд тохтэр, [
Князь Щербацкий с женой
и дочерью,]
и по квартире, которую заняли,
и по имени,
и по знакомым, которых они нашли, тотчас же кристаллизовались в свое определенное
и предназначенное им место.
Когда всё это так твердо установилось, Кити стало очень скучно, тем более что
князь уехал в Карлсбад,
и она осталась одна с матерью.
Уже перед концом курса вод
князь Щербацкий, ездивший после Карлсбада в Баден
и Киссинген к русским знакомым набраться русского духа, как он говорил, вернулся к своим.
Князь же, напротив, находил за границей всё скверным, тяготился европейской жизнью, держался своих русских привычек
и нарочно старался выказывать себя за границей менее Европейцем, чем он был в действительности.
На другой день по своем приезде
князь в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами
и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом веселом расположении духа пошел с дочерью на воды.
Яркое солнце, веселый блеск зелени, звуки музыки были для нее естественною рамкой всех этих знакомых лиц
и перемен к ухудшению или улучшению, за которыми она следила; но для
князя свет
и блеск июньского утра
и звуки оркестра, игравшего модный веселый вальс,
и особенно вид здоровенных служанок казались чем-то неприличным
и уродливым в соединении с этими собравшимися со всех концов Европы, уныло двигавшимися мертвецами.
Кити называла ему те знакомые
и незнакомые лица, которые они встречали. У самого входа в сад они встретили слепую М-mе Berthe с проводницей,
и князь порадовался на умиленное выражение старой Француженки, когда она услыхала голос Кити. Она тотчас с французским излишеством любезности заговорила с ним, хваля его зa то, что у него такая прекрасная дочь,
и в глаза превознося до небес Кити
и называя ее сокровищем, перлом
и ангелом-утешителем.
Варенька сделала просто
и естественно, как
и всё, что она делала, движение, среднее между поклоном
и приседанием,
и тотчас же заговорила с
князем, как она говорила со всеми, нестесненно
и просто.
— Какой жалкий,
и какое милое у него лицо! — сказал
князь. — Что же ты не подошла? Он что-то хотел сказать тебе?
Петров встал, опираясь на палку,
и робко посмотрел на
князя.
Князь приподнял шляпу
и отошел с дочерью.
Князь подошёл к ней.
И тотчас же в глазах его Кити заметила смущавший её огонек насмешки. Он подошёл к мадам Шталь
и заговорил на том отличном французском языке, на котором столь немногие уже говорят теперь, чрезвычайно учтиво
и мило.
— Да я уж привыкла, — сказала мадам Шталь
и познакомила
князя со шведским графом.
— А! — вскрикнул
князь, увидав московского полковника, стоявшего около,
и, поклонившись госпоже Шталь, отошел с дочерью
и с присоединившимся к ним московским полковником.
Князь передал свое веселое расположение духа
и домашним своим,
и знакомым,
и даже Немцу-хозяину, у которою стояли Щербацкие.
Вернувшись с Кити с вод
и пригласив к себе к кофе
и полковника,
и Марью Евгеньевну,
и Вареньку,
князь велел вынести стол
и кресла в садик, под каштан,
и там накрыть завтрак.
На другом конце сидел
князь, плотно кушая
и громко
и весело разговаривая.
Князь разложил подле себя свои покупки, резные сундучки, бирюльки, разрезные ножики всех сортов, которых он накупил кучу на всех водах,
и раздаривал их всем, в том числе Лисхен, служанке
и хозяину, с которым он шутил на своем комическом дурном немецком языке, уверяя его, что не воды вылечили Кити, но его отличные кушанья, в особенности суп с черносливом.
Добродушная Марья Евгеньевна покатывались со смеху от всего, что говорил смешного
князь,
и Варенька, чего еще Кити никогда не видала, раскисала от слабого, но сообщающегося смеха, который возбуждали в ней шутки
князя.
В Ергушове большой старый дом был давно сломан,
и еще
князем был отделан
и увеличен флигель.
— Но скажите, пожалуйста, я никогда не могла понять, — сказала Анна, помолчав несколько времени
и таким тоном, который ясно показывал, что она делала не праздный вопрос, но что то, что она спрашивала, было для нее важнее, чем бы следовало. — Скажите, пожалуйста, что такое ее отношение к
князю Калужскому, так называемому Мишке? Я мало встречала их. Что это такое?
Вскоре приехал
князь Калужский
и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова была худая брюнетка с восточным ленивым типом лица
и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили, глазами. Характер ее темного туалета (Анна тотчас же заметила
и оценила это) был совершенно соответствующий ее красоте. Насколько Сафо была крута
и подбориста, настолько Лиза была мягка
и распущенна.
Вернувшись к столу, полковой командир опять вышел с бокалом на крыльцо
и провозгласил тост: «За здоровье нашего бывшего товарища
и храброго генерала
князя Серпуховского.
Они входили в дверь, разговаривая о погоде, когда Степан Аркадьич догнал их. В гостиной сидели уже
князь Александр Дмитриевич, тесть Облонского, молодой Щербацкой, Туровцын, Кити
и Каренин.
Старый
князь сидел молча, сбоку поглядывая своими блестящими глазками на Каренина,
и Степан Аркадьич понял, что он придумал уже какое-нибудь словцо, чтоб отпечатать этого государственного мужа, на которого, как на стерлядь, зовут в гости.