Неточные совпадения
— Святой, благоверный
князь Александр Невский призвал татар
и с их помощью начал бить русских…
Это — не наша, русская бражка, возбуждающая лирическую чесотку души, не варево
князя Кропоткина, графа Толстого, полковника Лаврова
и семинаристов, окрестившихся в социалисты, с которыми приятно поболтать, — нет!
Промчался обер-полицмейстер Власовский, держась за пояс кучера, а за ним, окруженный конвоем, торжественно проехал дядя царя, великий
князь Сергей. Хрисанф
и Диомидов обнажили головы. Самгин тоже невольно поднял к фуражке руку, но Маракуев, отвернувшись в сторону, упрекнул Хрисанфа...
Умом он понимал, что ведь матерый богатырь из села Карачарова, будучи прогневан избалованным
князем, не так, не этим голосом говорил,
и, конечно, в зорких степных глазах его не могло быть такой острой иронической усмешечки, отдаленно напоминавшей хитренькие
и мудрые искорки глаз историка Василия Ключевского.
— Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано
и в конце концов гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг,
князь Николай черногорский». Его, черногорского-то,
и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет.
— Я, разумеется, не против критики, — продолжал он голосом, еще более окрепшим. — Критики у нас всегда были,
и какие! Котошихин, например,
князь Курбский, даже Екатерина Великая критикой не брезговала.
В течение двух дней он внимательно просмотрел подарок Козлова: книгу Радищева, — лондонское издание Герцена в одном томе с сочинением
князя Щербатова «О повреждении нравов в России», — Данилевского «Россия
и Европа», антисоциалиста Ле-Бона «Социализм», заглянул
и в книжки Ницше.
Вспоминались слова Макарова о «не тяжелом, но губительном владычестве женщины»
и вычитанная у
князя Щербатова в книге «О повреждении нравов» фраза: «Жены имеют более склонности к самовластию, нежели мужчины».
Крылатая женщина в белом поет циничные песенки, соблазнительно покачивается, возбуждая, разжигая чувственность мужчин,
и заметно, что женщины тоже возбуждаются, поводят плечами; кажется, что по спинам их пробегает судорога вожделения. Нельзя представить, что
и как могут думать
и думают ли эти отцы, матери о студентах, которых предположено отдавать в солдаты, о России, в которой кружатся, все размножаясь, люди, настроенные революционно,
и потомок удельных
князей одобрительно говорит о бомбе анархиста.
— Он — двоюродный брат мужа, — прежде всего сообщила Лидия, а затем, в тоне осуждения, рассказала, что Туробоев служил в каком-то комитете, который называл «Комитетом Тришкина кафтана», затем ему предложили место земского начальника, но он сказал, что в полицию не пойдет. Теперь пишет непонятные статьи в «Петербургских ведомостях»
и утверждает, что муза редактора — настоящий нильский крокодил, он живет в цинковом корыте в квартире
князя Ухтомского
и князь пишет передовые статьи по его наущению.
Сатана играет с богом в карты,
Короли
и дамы — это мы.
В божьих ручках — простенькие карты,
Козыри же — в лапах
князя тьмы.
— Вчера, у одного сочинителя, Савва Морозов сообщал о посещении промышленниками Витте. Говорил, что этот пройдоха, очевидно, затевает какую-то подлую
и крупную игру. Затем сказал, что возможно, — не сегодня-завтра, — в городе будет распоряжаться великий
князь Владимир
и среди интеллигенции, наверное, будут аресты. Не исключаются, конечно, погромы редакций газет, журналов.
Он перечислил несколько фамилий крупных промышленников, назвал трех
князей, десяток именитых адвокатов, профессоров
и заключил, не смеясь, а просто сказав...
Блаватской поверили
и Анне Безант, а вот
князь Петр Кропоткин, Рюрикович,
и Ницше, Фридрих — не удивили британцев, хотя у нас Фридриха даже после Достоевского пророком сочли.
— Мой друг,
князь Урусов, отлично сказал: «Париж — Силоамская купель, в нем излечиваются все душевные недуги
и печали».
— В «Кафе де Пари», во время ми-карем великий
князь Борис Владимирович за ужином с кокотками сидел опутанный серпантином,
и кокотки привязали к его уху пузырь, изображавший свинью. Вы — подумайте, дорогая моя, это — представитель царствующей династии, а? Вот как они позорят Россию! Заметьте: это рассказывал Рейнбот, московский градоначальник.
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная
и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя,
князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман
и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой в больнице, была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
Он издавна привык думать, что идея — это форма организации фактов, результат механической деятельности разума,
и уверен был, что основное человеческое коренится в таинственном качестве, которое создает исключительно одаренных людей, каноника Джонатана Свифта, лорда Байрона,
князя Кропоткина
и других этого рода.
— Сегодня ночью Пуришкевич,
князь Юсупов
и князек из Романовых, Дмитрий Павлов, убили Распутина.