Неточные совпадения
Он прочел
письма. Одно
было очень неприятное — от купца, покупавшего лес
в имении жены. Лес этот необходимо
было продать; но теперь, до примирения с женой, не могло
быть о том речи. Всего же неприятнее тут
было то, что этим подмешивался денежный интерес
в предстоящее дело его примирения с женою. И мысль, что он может руководиться этим интересом, что он для продажи этого леса
будет искать примирения с женой, — эта мысль оскорбляла его.
Быть уверенной вполне
в своем счастии, и вдруг… — продолжала Долли, удерживая рыданья, — и получить
письмо….
письмо его к своей любовнице, к моей гувернантке.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости.
В три часа и она уехала, обещаясь приехать к обеду. Алексей Александрович
был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести
в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и
письма, которые у нее скопились на столе.
Вронский взял
письмо и записку брата. Это
было то самое, что он ожидал, —
письмо от матери с упреками за то, что он не приезжал, и записка от брата,
в которой говорилось, что нужно переговорить. Вронский знал, что это всё о том же. «Что им за делo!» подумал Вронский и, смяв
письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть дорогой.
В сенях избы ему встретились два офицера: один их, а другой другого полка.
—
В конюшню! — сказал он и достал
было письма, чтобы прочесть их, но потом раздумал, чтобы не развлекаться до осмотра лошади. — «Потом»!…
«Плохо! — подумал Вронский, поднимая коляску. — И то грязно
было, а теперь совсем болото
будет». Сидя
в уединении закрытой коляски, он достал
письмо матери и записку брата и прочел их.
Письмо было от Облонского. Левин вслух прочел его. Облонский писал из Петербурга: «Я получил
письмо от Долли, она
в Ергушове, и у ней всё не ладится. Съезди, пожалуйста, к ней, помоги советом, ты всё знаешь. Она так рада
будет тебя видеть. Она совсем одна, бедная. Теща со всеми еще зa границей».
Я вполне уверен, что вы раскаялись и раскаиваетесь
в том, что служит поводом настоящего
письма, и что вы
будете содействовать мне
в том, чтобы вырвать с корнем причину нашего раздора и забыть прошедшее.
Он прочел
письмо и остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить деньги; не
было ни жестокого слова, ни упрека, но не
было и снисходительности. Главное же —
был золотой мост для возвращения. Сложив
письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и уложив
в конверт с деньгами, он с удовольствием, которое всегда возбуждаемо
было в нем обращением со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
Она раскаивалась утром
в том, чтó она сказала мужу, и желала только одного, чтоб эти слова
были как бы не сказаны. И вот
письмо это признавало слова несказанными и давало ей то, чего она желала. Но теперь это
письмо представлялось ей ужаснее всего, что только она могла себе представить.
— Нет, разорву, разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла к письменному столу, чтобы написать ему другое
письмо. Но она
в глубине души своей уже чувствовала, что она не
в силах
будет ничего разорвать, не
в силах
будет выйти из этого прежнего положения, как оно ни ложно и ни бесчестно.
Ей хотелось спросить, где его барин. Ей хотелось вернуться назад и послать ему
письмо, чтобы он приехал к ней, или самой ехать к нему. Но ни того, ни другого, ни третьего нельзя
было сделать: уже впереди слышались объявляющие о ее приезде звонки, и лакей княгини Тверской уже стал
в полуоборот у отворенной двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
Ни минуты не думая, Анна села с
письмом Бетси к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть. Приезжайте к саду Вреде. Я
буду там
в 6 часов». Она запечатала, и Бетси, вернувшись, при ней отдала
письмо.
Последнее ее
письмо, полученное им накануне, тем
в особенности раздражило его, что
в нем
были намеки на то, что она готова
была помогать ему для успеха
в свете и на службе, а не для жизни, которая скандализировала всё хорошее общество.
Зачем она здесь назначила свидание и пишет
в письме Бетси?» подумал он теперь только; но думать
было уже некогда.
Получив
письмо мужа, она знала уже
в глубине души, что всё останется по-старому, что она не
в силах
будет пренебречь своим положением, бросить сына и соединиться с любовником.
Теперь, когда он держал
в руках его
письмо, он невольно представлял себе тот вызов, который, вероятно, нынче же или завтра он найдет у себя, и самую дуэль, во время которой он с тем самым холодным и гордым выражением, которое и теперь
было на его лице, выстрелив
в воздух,
будет стоять под выстрелом оскорбленного мужа.
Получив
письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского
есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того,
в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских
была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин,
был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Алексей Александрович долго возился с ними, написал им программу, из которой они не должны
были выходить, и, отпустив их, написал
письма в Петербург для направления депутации.
Степан Аркадьич передал назад
письмо и с тем же недоумением продолжал смотреть на зятя, не зная, что сказать. Молчание это
было им обоим так неловко, что
в губах Степана Аркадьича произошло болезненное содрогание
в то время, как он молчал, не спуская глаз с лица Каренина.
— Я боюсь, что она сама не понимает своего положения. Она не судья, — оправляясь говорил Степан Аркадьич. — Она подавлена, именно подавлена твоим великодушием. Если она прочтет это
письмо, она не
в силах
будет ничего сказать, она только ниже опустит голову.
Когда Левин вошел наверх, жена его сидела у нового серебряного самовара за новым чайным прибором и, посадив у маленького столика старую Агафью Михайловну с налитою ей чашкой чая, читала
письмо Долли, с которою они
были в постоянной и частой переписке.
Письмо было от Анны. Еще прежде чем он прочел
письмо, он уже знал его содержание. Предполагая, что выборы кончатся
в пять дней, он обещал вернуться
в пятницу. Нынче
была суббота, и он знал, что содержанием
письма были упреки
в том, что он не вернулся во-время.
Письмо, которое он послал вчера вечером, вероятно, не дошло еще.
К вечеру этого дня, оставшись одна, Анна почувствовала такой страх за него, что решилась
было ехать
в город, но, раздумав хорошенько, написала то противоречивое
письмо, которое получил Вронский, и, не перечтя его, послала с нарочным.
Ей даже досадно стало на нее за то, что она оправилась как раз
в то время, как
было послано
письмо.
Анна написала
письмо мужу, прося его о разводе, и
в конце ноября, расставшись с княжной Варварой, которой надо
было ехать
в Петербург, вместе с Вронским переехала
в Москву. Ожидая каждый день ответа Алексея Александровича и вслед затем развода, они поселились теперь супружески вместе.
Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и подал два
письма. Левин тут же,
в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их. Одно
было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с половиной рублей, а денег больше взять неоткудова. Другое
письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее всё еще не
было сделано.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете
писем:
есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал
в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит,
в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что
есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное
письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем
в «Московских ведомостях»!
Как только
пить надумали, // Влас сыну-малолеточку // Вскричал: «Беги за Трифоном!» // С дьячком приходским Трифоном, // Гулякой, кумом старосты, // Пришли его сыны, // Семинаристы: Саввушка // И Гриша, парни добрые, // Крестьянам
письма к сродникам // Писали; «Положение», // Как вышло, толковали им, // Косили, жали, сеяли // И
пили водку
в праздники // С крестьянством наравне.
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет
в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно
буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (
В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это
письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Потом остановились на мысли, что
будет произведена повсеместная «выемка», и стали готовиться к ней: прятали книги,
письма, лоскутки бумаги, деньги и даже иконы — одним словом, все,
в чем можно
было усмотреть какое-нибудь «оказательство».