Неточные совпадения
Пробило шесть склянок. Еще оставалось две. Володя ужасно устал
ходить и прислонился к борту. Но только что он выбрал удобное положение, как почувствовал, что вот-вот
и он сейчас заснет. Дрема
так и звала его в свои объятия. У борта за ветром
так было хорошо… ветер не продувал…
И он уже невольно стал клевать носом
и уж, кажется, минуту-другую был в полусознательном состоянии, как вдруг мысль, что он на вахте
и заснул, заставила его вздрогнуть
и поскорее уйти от предательского борта.
— Они по-нашему, братцы, не привычны, — авторитетно говорит фор-марсовый Ковшиков, рыжий, с веснушками, молодой парень, с добродушно-плутоватыми смеющимися глазами
и забубенным видом лихача
и забулдыги-матроса. — Я пил с ими, когда
ходил на «Ласточке» в заграницу… Нальет это он в рюмочку рому или там абсини [Абсент.] —
такая у них есть водка —
и отцеживает вроде быдто курица, а чтобы сразу — не согласны! Да
и больше все виноградное вино пьют.
«Коршун» быстро
прошел Английский канал, обыкновенно кишащий судами
и замечательно освещенный с обеих сторон маяками,
так что плавать по Английскому каналу ночью совершенно безопасно. Едешь словно по широкому проспекту, освещенному роскошными
и яркими огнями маяков. Только что скроются огни одних, как уже открываются то постоянно светящиеся, то перемежающиеся огни других.
Так от маяка до маяка
и идет судно, вполне обеспеченное от опасности попасть на отмели, которыми усеяны берега Англии
и Франции.
Обыкновенная
и прямая дорога, ведущая из города в монастырь, вьется белой лентой между дачами
и садами. Она вымощена гладким камнем,
и по ней все
ходят или ездят в церковь. Та же дорога через горы, по которой приехали моряки, специально назначена для иностранцев — охотников до видов
и до сильных ощущений. Для туриста, бывшего на Мадере, эта прогулка
так же обязательна, как посещение лондонского туннеля или собора св. Петра в Риме.
— Чего лучше… Я по опыту знаю, Василий Федорович… Когда я
ходил на «Забияке»,
так мы тоже низко спускались, льды встречали. Зато, что прогадали на спуске, с лихвой выиграли при подъеме, имея почти постоянный бакштаг [Попутный ветер, составляющий с диаметральной плоскостью судна угол более 90°
и менее 180°.] до Индийского океана.
Так или почти
так проходят и все дни. Случаются
и развлечения: то в кита стреляют, то за акулой охотятся, то альбатросов ловят.
Много повстречал «Коршун» встречных судов, разных «Нимф»
и «Духов волны»,
и «Ивана с Марьей»,
и «Эмму с Матильдой»,
и просто «Луиз», «Амалий»
и «Каролин», которые
ходят себе из Европы в Индию или Австралию
и обратно с
такой же беззаботностью, с какой мы ездим из Петербурга в Москву.
Обед в
такие дни
проходит без обычных разговоров, без шуток
и смеха…
Невольно в
такие минуты вспоминается берег
и дразнит какой-то особенной прелестью теплых уютных комнат, где ничто не привязано
и ничто не качается
и где можно
ходить, не заботясь о равновесии, видами полей
и лесов
и вообще разнообразием впечатлений. Вспоминается
и далекая родина, родные
и близкие, приятели
и знакомые,
и так хочется увидать их.
Прохладная вода в большой мраморной ванне
и затем душ освежили Володю, но ненадолго. Довольно было одеться
и пройти несколько шагов до веранды, чтобы облиться потом. Солнце, палящее солнце, повисшее каким-то огненным шаром с безоблачного, голубого неба,
так и накаливало. Чувствовалась какая-то истома… Хотелось освободиться от одежд…
Так как время было послеобеденное, то Ашанину предложили выпить рюмку хереса. Все трое
прошли из просторной капитанской каюты на балкон
и уселись там. На балконе было не
так жарко: довольно ровный ветер, дувший с моря, веял прохладой. Перед глазами расстилался рейд,
и видны были входившие с моря суда
и джонки.
Оба капитана, довольно усердно потягивающие херес
и покуривавшие свои пенковые трубочки, расспрашивали своего гостя о России, о тамошних порядках
и сами в свою очередь рассказывали различные эпизоды из своей морской жизни.
Так прошел час,
и Ашанин, было, уже думал распроститься с гостеприимными моряками, но старик-капитан снова стал рассказывать о своем недавнем несчастье,
и уйти было неловко.
Так прошло полтора месяца — всем опротивело это печелийское сидение, как вдруг однажды адмирал потребовал капитана к себе,
и вернувшийся капитан поздравил всех с радостной вестью о том, что корвет на следующее утро идет в С.-Франциско.
Скоро ушел
и капитан, приказав Володе не забыть занести в шканечный журнал о том, что «Коршун»
проходил мимо острова капитана Ашанина,
и Володя, взглянув еще раз на «дядин» остров, вспомнил милого, доброго старика, которому
так обязана вся его семья,
и представлял себе, как обрадуется дядя-адмирал, узнавши, что в английских лоциях упоминается об островке его имени.
Завтрак у капитана
прошел оживленно. Василий Федорович был, как всегда, радушен
и гостеприимен, держал себя
так просто, по-товарищески, что каждый чувствовал себя свободно, не думая, что находится в гостях у своего начальника. В нем было какое-то особенное умение не быть им вне службы.
Пришлось только
пройти прихожую,
и затем русские офицеры вошли в большую просторную
и светлую комнату, одну из
таких, какую можно увидать в любом богатом доме
и которую мистер Вейль слишком торжественно назвал тронной залой. Посредине этой залы, на некотором возвышении впрочем, стояли троны: большие кресла, обитые красной кожей,
и у них стояли король
и королева Сандвичевых островов.
К
таким симпатичным портам принадлежал
и Гонолулу,
и когда ранним прелестным утром «Коршун» тихим ходом выбрался из лагуны,
проходя мимо стоявших на рейде судов, все —
и офицеры
и матросы — смотрели на этот маленький городок, утопавший в зелени
и сверкавший под лучами солнца, с нежным чувством, расставаясь с ним не без сожаления.
— А потому, батенька, что вы, нечего
таки греха таить, с ленцой… Ну,
и ходите с перевальцем.
Так прошел час, другой, как вдруг потянул ветерок,
и туманная мгла стала понемногу прочищаться…
—
Так долго ли было до греха, доктор? — продолжал капитан. —
И у нас по борту
прошло судно… Помните, Степан Ильич? Если бы мы не услышали вовремя колокола… какая-нибудь минута разницы, не успей мы крикнуть рулевым положить руль на борт, было бы столкновение… Правила предписывают в
таком тумане идти самым тихим ходом… А я между тем шел самым полным… Как видите, полный состав преступления с известной точки зрения.
— То-то
и есть!
Так как же вы хотите, чтобы я вам ответил, как, с позволения сказать, какой-нибудь оболтус, для вашего утешения: придем, мол, в Кронштадт в такой-то день, в таком-то часу-с?.. Еще если бы у вас сильная машина была да вы могли бы брать запас угля на большие переходы, ну тогда еще можно было бы примерно рассчитать-с, а ведь мы не под парами главным образом
ходим, а под парусами-с.
Неточные совпадения
Бобчинский. Ничего, ничего-с, без всякого-с помешательства, только сверх носа небольшая нашлепка! Я забегу к Христиану Ивановичу: у него-с есть пластырь
такой,
так вот оно
и пройдет.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую
и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения —
и потому вы сделайте
так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые,
и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они
ходят по-домашнему.
Угоды наши скудные, // Пески, болота, мхи, // Скотинка
ходит впроголодь, // Родится хлеб сам-друг, // А если
и раздобрится // Сыра земля-кормилица, //
Так новая беда:
Такие сказы чудные // Посыпались…
И диво ли? //
Ходить далеко за́ словом // Не надо — всё прописано // На собственной спине.
Как велено,
так сделано: //
Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, //
И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что
и мужа-то //
Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…