Неточные совпадения
Засмеялась и Марта. Передонов смотрел равнодушно: он не принимал никакого участия в чужих делах, — не любил людей, не
думал о них иначе, как
только в связи со своими выгодами и удовольствиями. Вершина самодовольно улыбнулась и сказала...
Передонов
думал о ней. Она — веселая, сдобная.
Только уж очень любит хохотать. Засмеет, пожалуй. Страшно. Дарья, хоть и бойкая, а все же посолиднее и потише. А тоже красивая. Лучше взять ее. Он опять стукнул в окно.
— И зачем она меня родила? И что она тогда
думала? Какая теперь моя жизнь! Она мне не мать, а
только родительница. Потому как настоящая мать заботится о своем детище, а моя
только родила меня и отдала на казенное воспитание с самых малых лет.
Гимназист нахмурился и скрылся. Он пошел в свою комнату, стал там в угол и принялся глядеть на часы; два мизинца углом — это знак стоять в углу десять минут. «Нет, — досадливо
думал он, — при маме лучше было: мама
только зонтик ставила в угол».
Владя молчал, смотрел на своих мучителей, поеживался плечами и улыбался сквозь слезы. Отец у него крут. Владя старался утешить себя,
думая, что это —
только угрозы. Неужели,
думал он, в самом деле захотят испортить ему праздник? Ведь праздник — день особенный, отмеченный и радостный, и все праздничное совсем несоизмеримо со всем школьным, будничным.
— Знаем мы, как вы не
думаете.
Только мы вам не отдадим вашей Польши. Мы вас завоевали. Мы вам сколько благодеяний сделали, да, видно, как волка ни корми, он все в лес смотрит.
Хотя он часто
думал, что вот накопит денег и купит себе именье, но теперь, глядя на все, что ему показывали, он видел
только грубые и неопрятные предметы, не чувствовал их жизни и не понимал их связи и значения в хозяйстве.
Он вышел на улицу и
только тогда стал
думать, с кого бы начать.
«Для начала, —
думал Передонов, — надо выбрать начальство попроще и там осмотреться, принюхаться, — видно будет, как относятся к нему, что о нем говорят». Поэтому, решил Передонов, всего умнее начать с городского головы. Хотя он — купец и учился всего
только в уездном училище, но все же он везде бывает, и у него все бывают, и он пользуется в городе уважением, а в других городах и даже в столице у него есть знакомые, довольно важные.
Видно было, что он не
думает о том. что ему говорят, а
только ловит слова для рифмования.
Уже несколько дней назад, перед тем как начать свои походы по властям, он
думал это, да
только под руку попадалась шляпа.
— Нет, вы
только подумайте, какие есть на свете низкие люди! На какие штуки идут, чтобы
только достичь своей цели!
— Голубушка Варвара Дмитриевна, слухом земля полнится. И так сразу стало подозрительно: все мальчики — как мальчики, а этот — тихоня, ходит как в воду опущенный. А по роже посмотреть — молодец молодцом должен быть, румяный, грудастый. И такой скромный, товарищи замечают: ему слово скажут, а он уж и краснеет. Они его и дразнят девчонкой.
Только они
думают, что это так, чтобы посмеяться, не знают, что это — правда. И представьте, какие они хитрые: ведь и хозяйка ничего не знает.
— Ну, она
думала, я шучу, смеется. Тогда я посерьезнее сказала: голубушка Ольга Васильевна, говорю, знаете, ведь, говорят, что это — девчонка. Но
только она не верит: пустяки, говорит, какая же это девчонка, я ведь, говорит, не слепая…
Да, впрочем, и раньше что были гимназисты для Передонова? Не
только ли аппаратом для растаскивания пером чернил по бумаге и для пересказа суконным языком того, что когда-то было сказано языком человечьим! Передонов во всю свою учительскую деятельность совершенно искренно не понимал и не
думал о том, что гимназисты — такие же люди, как и взрослые.
Только бородатые гимназисты с пробудившимся влечением к женщинам вдруг становились в его глазах равными ему.
— Как хотите, — сказал Передонов, — а
только я тогда должен директору сказать. Я
думал по-семейному, ему же лучше бы. Может быть, и ваш Сашенька прожженный. Еще мы не знаем, за что его дразнят девчонкой, — может быть, совсем за другое. Может быть, не его учат, а он других развращает.
Вершина ушла от исправника очень недовольная, но,
подумав, согласилась, что Черепнина обвинять трудно и что из этого может выйти
только лишняя огласка и срам.
«Но вот, — печально
думал Саша, — она чужая; милая, но чужая. Пришла и ушла, и уже обо мне, поди, и не
думает.
Только оставила сладкое благоухание сиренью да розою и ощущение от двух нежных поцелуев, — и неясное волнение в душе, рождающее сладкую мечту, как волна Афродиту».
«Она привыкла к побоям, —
думала она, — без этого им урок не в урок, одних слов не понимают; они уважают
только тех, кто их гнет».
— Вот, дело нехитрое, — сказала Преполовенская, — да если хотите, мы с мужем вам все устроим, вы
только сидите, и ни о чем не
думайте.
И ушел, таща неистово мяукавшего кота. Дорогою он
думал тоскливо, что везде, всегда, все над ним
только смеются, никто не хочет ему помочь. Тоска теснила его грудь.
Людмила смеялась звонко и весело, целовала Коковкину, — и старуха
думала, что веселая девица ребячлива, как дитя, а Саша по глупости все ее затеи рад исполнить. Веселый Людмилин смех казал этот случай простою детскою шалостью, за которую
только пожурить хорошенько. И она ворчала, делая сердитое лицо, но уже сердце у нее было спокойно.
И, бросивши сгоряча сестрам это решительное слово, Екатерина Ивановна сразу же
подумала, что она зашла слишком далеко. Сестры переглянулись с видом столь хорошо разыгранного недоумения и возмущения, что и не одна
только Екатерина Ивановна была бы обманута, — покраснели, воскликнули все разам...
Он боялся, что гости помешают. Володин и Варвара забавлялись, —
думали, что он
только пьян. Подмигивали друг другу, уходили поодиночке, стучали в дверь, говорили разными голосами...
В передней не дали даже и опомниться ему. «Ступайте! вас князь уже ждет», — сказал дежурный чиновник. Перед ним, как в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом зала, через которую он прошел,
думая только: «Вот как схватит, да без суда, без всего, прямо в Сибирь!» Сердце его забилось с такой силою, с какой не бьется даже у наиревнивейшего любовника. Наконец растворилась пред ним дверь: предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и князь гневный, как сам гнев.