Неточные совпадения
Хотя часы служили ему давно, но он и теперь, как всегда при людях, с удовольствием глянул на их большие золотые крышки.
Было без двадцати минут двенадцать. Передонов решил, что можно
побыть немного. Угрюмо шел он за Вершиною по дорожкам, мимо опустелых кустов черной и
красной смородины, малины, крыжовника.
Сад желтел и пестрел плодами да поздними цветами.
Было тут много плодовых и простых деревьев да кустов: невысокие раскидистые яблони, круглолистые груши, липы, вишни с гладкими блестящими листьями, слива, жимолость. На бузиновых кустах
краснели ягоды. Около забора густо цвела сибирская герань, — мелкие бледно-розовые цветки с пурпуровыми жилками.
Марта сидела в беседке, еще принаряженная от обедни. На ней
было светлое платье с бантиками, но оно к ней не шло. Короткие рукава обнажали островатые
красные локти, сильные и большие руки. Марта
была, впрочем, не дурна. Веснушки не портили ее. Она слыла даже за хорошенькую, особенно среди своих, поляков, — их жило здесь не мало.
Надежда Васильевна Адаменко с братом жила в городе в собственном кирпичном
красном домике; недалеко от города
было у нее имение, отданное в аренду. В позапрошлом году кончила она учение в здешней гимназии, а ныне занималась тем, что лежала на кушетке, читала книжки всякого содержания да школила своего брата, одиннадцатилетнего гимназиста, который спасался от ее строгостей только сердитым заявлением...
Миша Кудрявцев мучительно
покраснел. Передонов уже несколько раз дразнил его, называя Машенькою, — Кудрявцев не понимал, за что, и не решался пожаловаться. Несколько товарищей, глупых малышей, толпившихся тут же, засмеялись на слова Передонова. Им тоже весело
было дразнить Мишу.
Она смотрела на Передонова нахально, но
покраснела бы, если бы не
была раскрашена.
В лицевых же на улицу покоях верхнего жилья, там, где принимались гости, все
было зытянуто и жестко. Мебель
красного дерева словно
была увеличена во много раз по образцу игрушечной. Обыкновенным людям на ней сидеть
было неудобно, — сядешь, словно на камень повалишься. А грузный хозяин — ничего, сядет, примнет себе место и сидит с удобством. Навещавший голову почасту архимандрит подгородного монастыря называл эти кресла и диваны душеспасительными, на что голова отвечал...
В столовой накрыт
был круглый стол белою с
красною каемкою скатертью и на нем расставлены тарелки с жирными колбасами и другими снедями, солеными, копчеными, маринованными и графины и бутылки разных калибров и форм со всякими водками, настойками и наливками. Все
было по вкусу для Передонова и даже некоторая неряшливость убранства
была ему мила.
— Голубушка Варвара Дмитриевна, слухом земля полнится. И так сразу стало подозрительно: все мальчики — как мальчики, а этот — тихоня, ходит как в воду опущенный. А по роже посмотреть — молодец молодцом должен
быть, румяный, грудастый. И такой скромный, товарищи замечают: ему слово скажут, а он уж и
краснеет. Они его и дразнят девчонкой. Только они думают, что это так, чтобы посмеяться, не знают, что это — правда. И представьте, какие они хитрые: ведь и хозяйка ничего не знает.
Саша
покраснел, неловко поклонился. Коковкина назвала его гостье. Людмила уселась за стол и принялась оживленно рассказывать новости. Горожане любили принимать ее за то, что она все знала и умела рассказывать мило и скромно. Коковкина, домоседка,
была ей непритворно рада и радушно угощала. Людмила весело болтала, смеялась вскакивала с места передразнить кого-нибудь, задевала Сашу. Она сказала...
Людмила захохотала. Смех ее
был, как всегда, словно сплетен со сладостными и страстными веселиями. Смеясь, она сильно
краснела, глаза становились у нее шаловливыми, виноватыми, и взор их убегал от собеседников. Саша смутился, спохватился, начал оправдываться...
Дарья
была под хмельком;
красная, растрепанная, полуодетая, она громко
пела. Людмила услышала уже предпоследний куплет знакомой песенки...
—
Красный галстук, — сказала Варвара, — да попышнее, и булавку. Можно дешево булавку купить и с камнем, — шик
будет.
И она вошла в гостиную, смеючись, ласкаючи Сашу быстрыми, нежными глазами. Саша смутился,
покраснел, обрадовался, —
побудет с ним!
Прощаясь, Людмила поцеловала Сашу в лоб и подняла руку к Сашиным губам, — пришлось поцеловать. И Саше приятно
было еще раз поцеловать белую, нежную руку, — и словно стыдно. Как не
покраснеть! А Людмила, уходя, улыбалась лукаво да нежно. И несколько раз обернулась.
Людмила щипнула Сашину щеку. Саша улыбнулся. Щека
покраснела пятном. Это
было красиво. Людмила щипнула и за другую щеку. Саша не сопротивлялся. Он только взял ее руку, поцеловал и сказал...
Антоша, весь
красный, с лицом, облитым слeзaми, закричал, вертясь в ее руках и брыкаясь ногами: — Мамочка, мамочка, прости, я ничего такого не
буду делать!
Марта обрадовалась
было, но потом ярко
покраснела и смущенно сказала...
Марта ярко
покраснела: она любила
есть и могла
есть часто и много.
Варвара старалась угодить директорше, и дрожь испуга не оставляла ее
красных рук и потрескавшихся губ. Директоршу это стесняло. Она старалась
быть еще любезнее, но невольная гадливость одолевала ее. Всем своим обращением она давала понять Варваре, что близкое знакомство между ними не установится. Но так как делалось это совсем любезно, то Варвара не поняла и возомнила, что они с директоршею
будут большими приятельницами.
Людмила учила Сашу делать реверансы. Неловко и застенчиво приседал он вначале. Но в нем
была грация, хотя и смешанная с мальчишеской угловатостью.
Краснея и смеясь, он прилежно учился делать реверансы и кокетничал напропалую.
Маскарад
был устроен в общественном собрании, — каменное, в два жилья, здание казарменного вида, окрашенное в ярко-красный цвет, на базарной площади. Устраивал маскарад Громов-Чистопольский, антрепренер и актер здешнего городского театра.
И, бросивши сгоряча сестрам это решительное слово, Екатерина Ивановна сразу же подумала, что она зашла слишком далеко. Сестры переглянулись с видом столь хорошо разыгранного недоумения и возмущения, что и не одна только Екатерина Ивановна
была бы обманута, —
покраснели, воскликнули все разам...
Неточные совпадения
Городничий. А, черт возьми, славно
быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна,
красную или голубую?
Городничий. Э? вишь, чего захотела! хорошо и
красную. Ведь почему хочется
быть генералом?
Поспел горох! Накинулись, // Как саранча на полосу: // Горох, что девку
красную, // Кто ни пройдет — щипнет! // Теперь горох у всякого — // У старого, у малого, // Рассыпался горох // На семьдесят дорог!
Горазд он
был балясничать, // Носил рубаху
красную, // Поддевочку суконную, // Смазные сапоги;
Садятся два крестьянина, // Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят — на скалке тянутся, // Суставчики трещат! // На скалке не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды // Друг дружке поубавили, // Вцепились за скулы! // Пыхтят,
краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да
будет вам, проклятые! // Не разольешь водой!»