Неточные совпадения
— Мне бы, главное, не хотелось, чтобы она
была сухопарая, — с тоскою в голосе
сказал Передонов. — Жирненькую бы мне.
—
Выпью, — отрывисто
сказал Передонов.
— Не
скажите, — возразила Вершина и криво улыбнулась. — Здесь
есть много лучшее ее, и за вас всякая пойдет.
— Напиши, что мы уж повенчались, — быстро
сказал Передонов, радуясь выдумке. Варвара опешила
было, но скоро нашлась и
сказала...
—
Ешь, Павлушка, —
сказал Передонов, и видно
было, что ему хочется накормить Володина. — А я, брат, уж теперь скоро в инспекторы пролезу, — Варе княгиня обещала.
— Может
быть, —
сказал он, — вы, Ардальон Борисыч, знаете все вкусные кушанья, которые делают у вас на родине, но как же вы можете знать все вкусные кушанья, которые делаются у меня на родине, если вы никогда на моей родине не
были?
— Сам и
есть будешь, —
сказал Передонов.
— А он вдруг изволил мне
сказать: всякий сверчок знай свой шесток. Повернулся и вышел. Вот как все дело
было, и больше никаких.
Всем известно
было, что Володин искал невесты с приданым, сватался ко многим и получал отказ. Шутка Преполовенской показалась ему неуместною. Дрожащим голосом, напоминая всею своею повадкою разобиженного баранчика, он
сказал...
— Может
быть, Варвара Дмитриевна и не захотят, —
сказал Володин, хихикая.
— А, может
быть, и я не захочу, —
сказал Володин, ломаясь. — Я, может
быть, я не хочу на чужих сестрицах жениться. У меня, может
быть, на родине своя двоюродная племянница растет.
Шутки Преполовенской дали новый оборот медленным мыслям Передонова; да и ерлы крепко засели в его голове. С чего это Володин выдумал такое кушанье? Передонов не любил размышлять. В первую минуту он всегда верил тому, что ему
скажут. Так поверил он и влюбленности Володина в Варвару. Он думал: вот окрутят с Варварой, а там, как поедут на инспекторское место, отравят его в дороге ерлами и подменят Володиным: его похоронят как Володина, а Володин
будет инспектором. Ловко придумали!
— Мой-то гусь опять
был у Марфушки, —
сказала Варвара.
— И пусть каждая
скажет, чем она мне угождать
будет.
— Только
есть заковычка, —
сказал Рутилов, посмеиваясь.
— Ну,
есть, так что же из того? —
сказал удивленный Рутилов.
— Да, да, и у нас тоже, —
сказал Передонов, не замечая насмешки. — Если носят другие, так и она несла. У нас выдающаяся
была.
Передонов сердито молчал и
пил чай с блюдечка, налегая на стол локтями. Он думал, что в доме будущего инспектора не подобает непочтительно говорить о вельможах. Он злился на Грушину. Еще досадовал его и
был ему подозрителен Володин: что-то уж слишком часто называл он Передонова будущим инспектором. Один раз Передонов даже
сказал Володину...
— Ну, если по дружбе, то я рад, я очень рад, — говорил Володин с радостным и глупым смехом, сдавая карты, — ты хороший человек, Ардаша, и я тебя очень даже люблю. А если бы не по дружбе, то это
был бы другой разговор. А если по дружбе, то я рад. Я тебе туза сдал за это, —
сказал Володин и открыл козыря.
— Хозяйки все стервы, — убежденно
сказал Володин, — вот хоть моя. У нас с нею
был такой уговор, когда я комнату нанимал, что она
будет давать мне вечером три стакана молока. Хорошо, месяц, другой так мне и подавали.
— Не знаю уж, какого жениха они ждут, — обидчиво
сказал Володин, — хоть бы приданое большое
было, а то ведь гроши дадут. Это она в тебя, Ардальон Борисыч, втюрилась.
— Это в майской книжке
было напечатано, —
сказал он, придерживаясь рукою за дверь и обводя гостей и сестру веселыми синими глазами.
— Конечно, —
сказал Владя, улыбаясь сдержанно и ласково, — пешком дойду в полтора часа отлично. Вот сейчас зашагаю, так раньше вас
буду.
— Никакой дерзости, а я только правду
сказал, что вы в других тетрадках ошибок по пяти прозевали, а у меня все подчеркнули и поставили два, а у меня лучше
было написано, чем у тех, кому вы три поставили.
— Надо
будет отцу
сказать, чтобы наказал тебя, — кончила она.
— Вы что улыбаетесь? —
сказал Передонов, — вот погодите, приедем, так
будет вам дера отличная.
— За то вас благодарю, —
сказал Нартанович, — я осмагаю розгами, ленюха этакого, вот-то
будет помнить, лайдак!
— Что ж вы стоите, —
сказал он Марте, — идите и вы, посмотрите да помогите, — свои дети
будут.
Покончив с этим делом, Нартанович
сказал: — Ну, теперь розог наломать, да и стегать лайдака, если то не
будет противно пану видеть, как твою шкуру стегают.
Нартанович посмотрел на Передонова своими спокойными синими глазами и
сказал: — В другой раз милости просим, — то лепше ему
будет.
— На первый-то раз можно
было и не сечь, —
сказала Марта.
— А,
скажите! Надо, надо узнать. Так нельзя, нельзя. Уволить за это следует, уволить, — лепетал Богданов. — Она всегда такая
была.
Передонов пригласил его зайти сейчас, но Володин
сказал, что у него
есть дело: он вдруг почувствовал, что как-то неприлично все не иметь дела; слова Передонова о своих делах подстрекали его, и он сообразил, что хорошо бы теперь самостоятельно зайти к барышне Адаменко и
сказать ей, что у него
есть новые и очень изящные рисунки для рамочек, так не хочет ли она посмотреть. Кстати, думал Володин, Надежда Васильевна угостит его кофейком.
— Странно, —
сказала она, — как это так ваша сестрица неосторожна, — деловое письмо, и вдруг без конверта! Все ж таки по штемпелю видно
было бы, когда послали письмо и откуда.
— Это точно, — согласился Скучаев, — ничего такого не
было. А впрочем, ведь они, мальчишки, прехитрый народ: чего не надо, того и не
скажут. Оно, конечно, мой еще мал, сболтнул бы по глупости, однако ничего такого не сказывал.
А то, признаться
сказать, сомнительно
было, как это вы с вашей, с позволения
сказать, подругой не венчавшись живете.
— Это мы можем, —
сказал голова, — это уж вы, во всяком случае,
будьте благонадежны. Если что, так уж мы за вас постоим, — отчего же за хорошего человека слова не замолвить. Хоть адрес вам от думы поднесем, если понадобится. Это мы все можем. Или, примерно, звание почетного гражданина, — отчего же, понадобится, все можно.
— Так уж я
буду на вас надеяться, —
сказал Передонов угрюмо, как бы отвечая на что-то не совсем приятное для него, — а то директор все меня притесняет.
— Так-с, так-с, — осторожно
сказал Скучаев. — А впрочем, что же это мы сухопутный разговор делаем. Надо закусить да
выпить.
Передонов
сказал, что пришел к Александру Алексеевичу по делу. Девица его впустила. Переступая порог, Передонов зачурался про себя. И хорошо, что поспешил: не успел еще он снять пальто, как уже в гостиной послышался резкий, сердитый голос Авиновицкого. Голос у прокурора всегда
был устрашающий, — иначе он и не говорил. Так и теперь, сердитым и бранчивым голосом он еще из гостиной кричал приветствие и выражение радости по тому поводу, что наконец-то Передонов собрался к нему.
— Так ты, сынок, добеги до нее,
скажи, чтоб она собрала нам
выпить и закусить.
— Да вот и у нас в гимназии директор всякую шушеру пускает, — сердито
сказал Передонов, — даже
есть крестьянские дети, а мещан даже много. [7. И во всей-то гимназии теперь 177 гимназистов, а мещан 28, да крестьян 8, дворян да чиновников только 105.]
Передонов задумался. Случайно подвернулась на память Грушина, смутно припомнился недавний разговор с нею, когда он оборвал ее рассказ угрозою донести. Что это он погрозил доносом Грушиной, спуталось у него в голове в тусклое представление о доносе вообще. Он ли донесет, на него ли донесут —
было неясно, и Передонов не хотел сделать усилия припомнить точно, — ясно
было одно, что Грушина — враг. И, что хуже всего, она видела, куда он прятал Писарева. Надо
будет перепрятать. Передонов
сказал...
— Она — известная шарлатанка, —
сказал прокурор. — Она тут гаданьем занялась
было, дураков морочила, да я
сказал полиции, что это надо прекратить. На этот раз
были умны, послушались.
— Она знает, кому что
сказать. Вот, погодите, она
будет петли метать, а потом и пойдет деньги вымогать. Тогда вы прямо ко мне. Я ей всыплю сто горячих, —
сказал Авиновицкий любимую свою поговорку.
— Социалистом я никогда не
был, а что там иной раз, бывало,
скажешь лишнее, так ведь это в молодые годы кто не кипятится. А теперь я ничего такого не думаю.
— Но и то это давно
было, —
сказал Передонов, — а теперь я ничего. [8. — Теперь вы, значит, не либерал, а консерватор. — Консерватор, ваше превосходительство.] И он с надеждою посмотрел на Веригу. Верига выпустил изо рта тоненькую струйку дыма, помолчал и оказал медленно...
— Нет, ваше превосходительство, — смущенно
сказал Передонов, — мне все некогда
было, много работы в гимназии. Но я прочту.
— Покорно благодарю, ваше превосходительство, —
сказал Передонов, — так уж я
буду надеяться.
— Как же, как же, помилуйте, с величайшим удовольствием, —
сказал Миньчуков, простирая вперед свои широкие ладони, — конечно, мы, полиция, должны знать, если за кем
есть что-нибудь неблагонадежное или нет.