Неточные совпадения
— Да, мой
друг, удивительно, как это нынче…
Говорят, даже буфет в суде есть?
— Ты сообрази, мой
друг, —
говорил я, — ведь по этому расчету выходит, что я, по малой мере, каждый день полтину на ветер бросаю! А сколько этих полтин-то в год выйдет?
— Право, иной раз думаешь-думаешь: ну, чего? И то переберешь, и
другое припомнишь — все у нас есть! Ну, вы — умные люди! сами теперь по себе знаете! Жили вы прежде… что
говорить, нехорошо жили! буйно! Одно слово — мерзко жили! Ну, и вам, разумеется, не потакали, потому что кто же за нехорошую жизнь похвалит! А теперь вот исправились, живете смирно, мило, благородно, — спрошу вас, потревожил ли вас кто-нибудь? А? что? так ли я
говорю?
— Теперь — о прошлом и речи нет! все забыто! Пардон — общий (
говоря это, Иван Тимофеич даже руки простер наподобие того как делывал когда-то в «Ernani» Грациани, произнося знаменитое «perdono tutti!» [прощаю всех!])! Теперь вы все равно что вновь родились — вот какой на вас теперь взгляд! А впрочем, заболтался я с вами,
друзья! Прощайте, и будьте без сумненья! Коли я сказал: пардон! значит, можете смело надеяться!
— Надо бы мне, впрочем, обстоятельно об одном деле с вами
поговорить, — сказал он после минутного колебания, — интересное дельце, а для меня так и очень даже важное… да нет, лучше уж в
другой раз!
Да, это был он, то есть избавитель, то есть «подходящий человек», по поводу которого возможен был только один вопрос: сойдутся ли в цене? То есть,
говоря другими словами, это был адвокат Балалайкин.
— С
другой стороны, —
говорил я, — ведь не вам придется платить деньги!
—
Друзья! не растравляйте старых, но не заживших еще ран! — обратился он к нам совершенно растроганный, — дочь, о которой вы
говорите, дочь, которая была украшением балов Марцинкевича, — ее уже нет!
Я не буду
говорить о том, которое из этих двух сказаний более лестно для моего самолюбия: и то и
другое не помешали мне сделаться вольнонаемным редактором"Красы Демидрона". Да и не затем я повел речь о предках, чтобы хвастаться перед вами, — у каждого из вас самих, наверное, сзади, по крайней мере, по Редеде сидит, а только затем, чтобы наглядно показать, к каким полезным и в то же время неожиданным результатам могут приводить достоверные исследования о родопроисхождении Гадюков.
Правду, мол, вы, господин,
говорите! и то у нас нехорошо, и
другое неладно… словом сказать, скверно! да с начальством-то состязаться нам не приходится!
— Собственно
говоря, ведь двоеженство само по себе подлог, — скромно заметил я, — не будет ли, стало быть, уж чересчур однообразно — non bis in idem [Никто не должен дважды отвечать за одно и то же.] — ежели мы, совершив один подлог, сейчас же приступим к совершению еще
другого, и притом простейшего?
— А ведь он,
друзья, правду
говорит! — обратился к нам Иван Тимофеич, — точно, что у нас благопристойность своя, особливая…
— Что ж… я?! повертелся-повертелся — вздохнул и пошел в овошенную… там уж свою обязанность выполнил… Ах,
друзья,
друзья! наше ведь положение… очень даже щекотливое у нас насчет этих иностранцев положение! Разумеется, предостерег-таки я его:"Смотри,
говорю, однако, Альфонс Иваныч, мурлыкай свою републик, только ежели, паче чаяния, со двора или с улицы услышу… оборони бог!"
Предложение это было сделано так искренно и, притом, с таким горячим участием, что Прудентов не только не обиделся, но, вместо ответа, простер к Глумову обе руки, вооруженные проектом устава. И мы вдруг, совершенно незаметно, начали с этой минуты
говорить друг другу"ты".
— Не желай, — сказал он, — во-первых, только тот человек истинно счастлив, который умеет довольствоваться скромною участью, предоставленною ему провидением, а во-вторых, нелегко, мой
друг, из золотарей вышедши, на высотах балансировать! Хорошо, как у тебя настолько характера есть, чтоб не возгордиться и не превознестись, но горе, ежели ты хотя на минуту позабудешь о своем недавнем золотарстве! Волшебство, которое тебя вознесло, — оно же и низвергнет тебя! Иван Иваныч, правду я
говорю?
— Или, опять, приду я, примерно, к Доминику, — продолжал он, — народу пропасть, ходят, бродят, один вошел,
другой вышел; служители тоже в разброде — кому тут за тобой уследить! Съешь три куска кулебяки, а
говоришь: один!
— Я,
друзья, и с заблуждающими, и с незаблуждающими на своем веку немало дела имел, —
говорил он, — и могу сказать одно: каждый в своем роде. Заблуждающий хорош, ежели кто любит беседовать; незаблуждающий — ежели кто любит выпить или, например, на тройке в пикник проехаться!
— А ежели всех постигает такая участь, так и мы от миру не прочь. Я уж Фаинушку спрашивал: пойдешь ты за мною в народ? — Хоть на край света!
говорит. Для науки, любезный
друг, и в холодной посидеть можно!
— Вот вам, господа, и пример и поучение! Почтеннейший Иван Иваныч есть, так сказать, первообраз всех наших финансистов. Он не засматривается по сторонам, не хитрит, не играет статистикой, не знает извилистых путей, а
говорит прямо: по рублику с души! Или,
говоря другими словами: с голого по нитке — проворному рубашку! А дураку — шиш! Так ли я
говорю?
— В прошлом годе Вздошников купец объявил: коли кто сицилиста ему предоставит — двадцать пять рублей тому человеку награды! Ну, и наловили. В ту пору у нас всякий
друг дружку ловил. Только он что же, мерзавец, изделал! Видит, что дело к расплате, — сейчас и на попятный: это,
говорит, сицилисты ненастоящие! Так никто и не попользовался; только народу, человек, никак, с тридцать, попортили.
А урядник к сему присовокуплял: ужо разберут! — что также свидетельствовало о легальности, ибо в
других губерниях урядники
говорят: ужо покажут, как Кузькину мать зовут!
Наголо уж высчитываю: яйца,
говорю, курятный товар, грибы, сушеная малина — это и теперь у всех на виду, а впоследствии постепенно явится и многое
другое…
А один — risum teneatis, amici [Воздержитесь от смеха,
друзья.] — даже такую штуку предложил: лягушек,
говорит, беспременно из нашей реки чтобы выжить, потому что река эта завсегда была наша, дедушки наши в ней жили, и мы хотим жить…
Или,
говоря другими словами, князь считал себя ответственным не только перед крестьянином, но и за крестьянина.
Статистика вышла коротенькая, скудная цифровыми данными и, может быть, даже неверная, так что, по совести
говоря, каждый из нас мог бы написать ее, сидя где-нибудь в Разъезжей и не бывши в Благовещенском. Да так, вероятно, и пишется большинство статистик, а публицисты делают из них неверные выводы и пишут неверные передовые статьи. Вот почему цензурное ведомство и предостерегает: об одном не пиши, об
другом помолчи, а об третьем совсем позабудь. Потому что писать надобно так, чтобы верно было.
Или,
говоря другими словами, все земное совершил.
— Слушаю я тебя, голубчик, — сказал он, — да только диву даюсь. Так ты
говоришь, так
говоришь, что
другому, кажется, и слов-то таких ни в жизнь не подобрать… Точно ты из тьмы кромешной выбежал, и вдруг тебя ослепило… И с тех пор ты ни устоять, ни усидеть не можешь…
А мы между тем все еще сбирались с мыслями. Мы даже не
говорили друг с
другом, словно боялись, что объяснение ускорит какой-то момент, который мы чувствовали потребность отдалить. И тут мы лавировали и лукавили, и тут надеялись, что Стыд пройдет как-нибудь сам собою, измором…
Долгое время ходили мы рядом взад и вперед по комнатам, не
говоря ни слова, опустивши глаза в землю, словно совестясь
друг друга.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время
говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с
другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова
поговорить о деле. Ну что,
друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Есть против этого средства, если уж это действительно, как он
говорит, у него природный запах: можно ему посоветовать есть лук, или чеснок, или что-нибудь
другое.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы
говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем
другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги:
говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с
другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?