Неточные совпадения
— Девятый… ай да молодец брат Василий! Седьмой десяток, а поди еще как проказничает!
Того гляди, и десятый недалеко… Ну, дай тебе Бог, сударыня, дай Бог! Постой-ка, постой, душенька, дай
посмотреть,
на кого ты похож! Ну, так и есть,
на братца Василья Порфирьича, точка в точку вылитый в него!
— Набавляй, сударка, набавляй! нечего
на них,
на синекафтанников,
смотреть! Чем больше их стрижешь,
тем больше они обрастают! Набавляй!
Тем не менее тетенька не забывала прежних обид и по-прежнему продолжала загадочно
посматривать на мужа, теперь уже положительно предчувствуя, что час ее наступит скоро.
Чай был вкусный, сдобные булки — удивительно вкусные, сливки — еще
того вкуснее. Я убирал за обе щеки, а тетенька,
смотря на меня, тихо радовалась. Затем пришла очередь и для клубники; тетенька разделила набранное
на две части: мне и Сашеньке, а себе взяла только одну ягодку.
Ровно в девять часов в
той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во время оно завтракать давали почти исключительно при гостях, причем ограничивались
тем, что ставили
на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво
смотрит, чтоб дети не помногу брали. В
то время она накладывает
на тарелку целую гору всякой всячины и исчезает с нею из комнаты.
Между
тем дедушка, наскоро поевши, уже
посматривает на ломберный стол. Игра возобновляется и
тем же порядком длится до самого обеда, который подают, сообразуясь с привычками старика, ровно в двенадцать часов.
Дамы целуются; девицы удаляются в зал, обнявшись, ходят взад и вперед и шушукаются. Соловкина — разбитная дама, слегка смахивающая
на торговку; Верочка действительно с горбиком, но лицо у нее приятное. Семейство это принадлежит к числу
тех, которые, как говорится, последнюю копейку готовы ребром поставить, лишь бы себя показать и
на людей
посмотреть.
— Ладно, после с тобой справлюсь.
Посмотрю, что от тебя дальше будет, — говорит она и, уходя, обращается к сестрицыной горничной: — Сашка!
смотри у меня! ежели ты записочки будешь переносить или другое что, я тебя… Не
посмотрю, что ты кузнечиха (
то есть обучавшаяся в модном магазине
на Кузнецком мосту), — в вологодскую деревню за самого что ни
на есть бедного мужика замуж отдам!
Он в щегольском коричневом фраке с светлыми пуговицами;
на руках безукоризненно чистые перчатки beurre frais. [цвета свежего масла (фр.).] Подает сестре руку — в
то время это считалось недозволенною фамильярностью — и расшаркивается перед матушкой. Последняя тупо
смотрит в пространство, точно перед нею проходит сонное видение.
Преимущественно сватались вдовцы и старики. Для них устроивались «смотрины», подобные
тем, образчик которых я представил в предыдущей главе; но после непродолжительных переговоров матушка убеждалась, что в сравнении с этими «вдовцами» даже вдовец Стриженый мог почесться верхом приличия, воздержания и светскости. Приезжал
смотреть на сестрицу и возвещенный Мутовкиною ростовский помещик, но тут случилось другого рода препятствие: не жених не понравился невесте, а невеста не понравилась жениху.
Собственно говоря, Аннушка была не наша, а принадлежала одной из тетенек-сестриц. Но так как последние большую часть года жили в Малиновце и она всегда их сопровождала,
то в нашей семье все
смотрели на нее как
на «свою».
Вообще помещики
смотрели на них как
на отпетых, и ежели упорствовали отдавать дворовых мальчиков в ученье к цирульникам,
то едва ли не ради
того только, чтоб в доме был налицо полный комплект всякого рода ремесел.
— Срам
смотреть, какие ты стаканы
на стол подаешь! — чуть не каждый день напоминали ему.
На что он с убежденным видом неизменно давал один и
тот же ответ...
На этом и кончились матримониальные поползновения Конона. Но семья наша не успела еще собраться в Москву, как в девичьей случилось происшествие, которое всех заставило
смотреть на «олуха» совсем другими глазами. Катюшка оказалась с прибылью, и когда об этом произведено было исследование,
то выяснилось, что соучастником в Катюшкином прегрешении был… Конон!
А так как последнее составляло единственный ресурс, который сколько-нибудь смягчал скуку, неразлучную с безвыездным житьем в захолустье,
то благоразумное большинство предпочитало
смотреть сквозь пальцы
на земельную неурядицу, лишь бы не ссориться.
Ежели при хорошем желудке были налицо соответствующие материальные средства и известная доза тороватости,
то на такого предводителя все
смотрели с упованием.
Мужики жили исправно и через меру барщиной не отягощались; дворовые
смотрели весело, несмотря
на то, что в доме царствовала вечная сутолока по случаю беспрерывно сменявших друг друга гостей.
Будут деньги, будут. В конце октября санный путь уж установился, и Арсений Потапыч
то и дело
посматривает на дорогу, ведущую к городу. Наконец приезжают один за другим прасолы, но цены пока дают невеселые. За четверть ржи двенадцать рублей, за четверть овса — восемь рублей ассигнациями.
На первый раз, впрочем, образцовый хозяин решается продешевить, лишь бы дыры заткнуть. Продал четвертей по пятидесяти ржи и овса, да маслица, да яиц — вот он и с деньгами.
—
Посмотри на себя,
на что ты похож стал! — упрекал его Перхунов, — точно баба! только бабы нынче этомуне верят, а ты все умен да умен был, и вдруг колесом ходить начал! Струнников — и
тот над тобой смеется!
После обедни я подошел к ним и удивился перемене, которая произошла в Арсении Потапыче в каких-нибудь два-три года. Правая нога почти совсем отнялась, так что Филанида Протасьевна вынуждена была беспрестанно поддерживать его за локоть; язык заплетался, глаза
смотрели мутно, слух притупился. Несмотря
на то, что день только что начался, от него уж слышался запах водки.
—
Посмотрю я
на вас, Семен Семеныч, — обольщала она майора Клобутицына, — всё-то вы одни да одни! Хоть бы к нам почаще заходили, а
то живете через улицу, в кои-то веки заглянете.
Заварили майорский чай, и, несмотря
на отвычку, все с удовольствием приняли участие в чаепитии. Майор пил пунш за пуншем, так что Калерии Степановне сделалось даже жалко. Ведь он ни чаю, ни рому назад не возьмет — им бы осталось, — и вдруг, пожалуй, всю бутылку за раз выпьет! Хоть бы
на гогель-могель оставил! А Клобутицын продолжал пить и в
то же время все больше и больше в упор
смотрел на Машу и про себя рассуждал...
— Не об
том я. Не нравится мне, что она все одна да одна, живет с срамной матерью да хиреет.
Посмотри,
на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все
на грудь жалуется. Боюсь я, что и у ней
та же болезнь, что у покойного отца. У Бога милостей много. Мужа отнял, меня разума лишил — пожалуй, и дочку к себе возьмет. Живи, скажет, подлая, одна в кромешном аду!
Тем не менее, несмотря
на безобидность его критических упражнений, начальство
смотрело на него косо и держало
на счету беспокойных людей.
— Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, давай бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно. — Он повернулся на бок. — Эге! вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее, брат, тащи! Не
смотри на то, что она упирается, пользуйся тем, что ты, в качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то что наш брат, самоломанный!
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же время говорит про себя.)А вот
посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста
на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею
на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Он не
посмотрел бы
на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что дня б четыре ты почесывался.
Марья Антоновна. Право, маменька, все
смотрел. И как начал говорить о литературе,
то взглянул
на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда
посмотрел на меня.
Осип. Да, хорошее. Вот уж
на что я, крепостной человек, но и
то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог с ним! я человек простой».
Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако же… Все зависит от
той стороны, с которой кто
смотрит на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов… ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.