Неточные совпадения
— Нешто вышел в сени, а
то всё тут ходил. Этот самый, — сказал сторож, указывая
на сильно сложенного широкоплечего человека с курчавою бородой, который, не снимая бараньей шапки, быстро и легко взбегал наверх по стертым ступенькам каменной лестницы. Один из сходивших вниз с портфелем худощавый чиновник, приостановившись, неодобрительно
посмотрел на ноги бегущего и потом вопросительно взглянул
на Облонского.
Левин вдруг покраснел, но не так, как краснеют взрослые люди, — слегка, сами
того не замечая, но так, как краснеют мальчики, — чувствуя, что они смешны своей застенчивостью и вследствие
того стыдясь и краснея еще больше, почти до слез. И так странно было видеть это умное, мужественное лицо в таком детском состоянии, что Облонский перестал
смотреть на него.
Но вместе с
тем она знала как с нынешнею свободой обращения легко вскружить голову девушки и как вообще мужчины легко
смотрят на эту вину.
Кити чувствовала, как после
того, что произошло, любезность отца была тяжела Левину. Она видела также, как холодно отец ее наконец ответил
на поклон Вронского и как Вронский с дружелюбным недоумением
посмотрел на ее отца, стараясь понять и не понимая, как и за что можно было быть к нему недружелюбно расположенным, и она покраснела.
— Да, я его знаю. Я не могла без жалости
смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но он горд, а теперь так унижен. Главное, что меня тронуло… — (и тут Анна угадала главное, что могло тронуть Долли) — его мучают две вещи:
то, что ему стыдно детей, и
то, что он, любя тебя… да, да, любя больше всего
на свете, — поспешно перебила она хотевшую возражать Долли, — сделал тебе больно, убил тебя. «Нет, нет, она не простит», всё говорит он.
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред
тем как ехать
на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и о чем бы ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось
посмотреть на его карточку и поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею легкою, решительною походкой пошла за альбомом. Лестница наверх в ее комнату выходила
на площадку большой входной теплой лестницы.
Он был еще худее, чем три года
тому назад, когда Константин Левин видел его в последний раз.
На нем был короткий сюртук. И руки и широкие кости казались еще огромнее. Волосы стали реже,
те же прямые усы висели
на губы,
те же глаза странно и наивно
смотрели на вошедшего.
Левин пристально
смотрел на нее, удивляясь
тому, как она поняла его мысли.
Когда доктора остались одни, домашний врач робко стал излагать свое мнение, состоящее в
том, что есть начало туберкулезного процесса, но… и т. д. Знаменитый доктор слушал его и в середине его речи
посмотрел на свои крупные золотые часы.
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника девушки и вообще свободной женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы
то ни стало положившего свою жизнь
на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и
посмотрел на кузину.
Действительно, мальчик чувствовал, что он не может понять этого отношения, и силился и не мог уяснить себе
то чувство, которое он должен иметь к этому человеку. С чуткостью ребенка к проявлению чувства он ясно видел, что отец, гувернантка, няня — все не только не любили, но с отвращением и страхом
смотрели на Вронского, хотя и ничего не говорили про него, а что мать
смотрела на него как
на лучшего друга.
Она не отвечала и, склонив немного голову,
смотрела на него из-подлобья вопросительно своими блестящими из-за длинных ресниц глазами. Рука ее, игравшая сорванным листом, дрожала. Он видел это, и лицо его выразило
ту покорность, рабскую преданность, которая так подкупала ее.
— Да, — сказал он, решительно подходя к ней. — Ни я, ни вы не
смотрели на наши отношения как
на игрушку, а теперь наша судьба решена. Необходимо кончить, — сказал он оглядываясь, —
ту ложь, в которой мы живем.
Теперь же он видел только
то, что Махотин быстро удалялся, а он, шатаясь, стоял один
на грязной неподвижной земле, а пред ним, тяжело дыша, лежала Фру-Фру и, перегнув к нему голову,
смотрела на него своим прелестным глазом.
Он не хотел видеть и не видел, что в свете уже многие косо
смотрят на его жену, не хотел понимать и не понимал, почему жена его особенно настаивала
на том, чтобы переехать в Царское, где жила Бетси, откуда недалеко было до лагеря полка Вронского.
— Подайте чаю да скажите Сереже, что Алексей Александрович приехал. Ну, что, как твое здоровье? Михаил Васильевич, вы у меня не были;
посмотрите, как
на балконе у меня хорошо, — говорила она, обращаясь
то к
тому,
то к другому.
Когда началась четырехверстная скачка с препятствиями, она нагнулась вперед и, не спуская глаз,
смотрела на подходившего к лошади и садившегося Вронского и в
то же время слышала этот отвратительный, неумолкающий голос мужа. Она мучалась страхом зa Вронского, но еще более мучалась неумолкавшим, ей казалось, звуком тонкого голоса мужа с знакомыми интонациями.
«Да вот и эта дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал себе Алексей Александрович. Он хотел не
смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался к ней. Он опять вглядывался в это лицо, стараясь не читать
того, что так ясно было
на нем написано, и против воли своей с ужасом читал
на нем
то, чего он не хотел знать.
Первое падение Кузовлева
на реке взволновало всех, но Алексей Александрович видел ясно
на бледном, торжествующем лице Анны, что
тот,
на кого она
смотрела, не упал.
— Чудо какая милая! — сказала она, глядя
на Вареньку, в
то время как
та подавала стакан Француженке. —
Посмотрите, как всё просто, мило.
Кити с гордостью
смотрела на своего друга. Она восхищалась и ее искусством, и ее голосом, и ее лицом, но более всего восхищалась ее манерой,
тем, что Варенька, очевидно, ничего не думала о своем пении и была совершенно равнодушна к похвалам; она как будто спрашивала только: нужно ли еще петь или довольно?
Она нашла это утешение в
том, что ей, благодаря этому знакомству, открылся совершенно новый мир, не имеющий ничего общего с её прошедшим, мир возвышенный, прекрасный, с высоты которого можно было спокойно
смотреть на это прошедшее.
Но Константину Левину скучно было сидеть и слушать его, особенно потому, что он знал, что без него возят навоз
на неразлешенное поле и навалят Бог знает как, если не
посмотреть; и резцы в плугах не завинтят, а поснимают и потом скажут, что плуги выдумка пустая и
то ли дело соха Андревна, и т. п.
— Ах, я очень рад! — сказал Левин, и что-то трогательное, беспомощное показалось Долли в его лице в
то время, как он сказал это и молча
смотрел на нее.
«Без сомнения, наше общество еще так дико (не
то, что в Англии), что очень многие», — и в числе этих многих были
те, мнением которых Алексей Александрович особенно дорожил, — «
посмотрят на дуэль с хорошей стороны; но какой результат будет достигнут?
Непроницаемые глаза насмешливо и нагло
смотрели на него, как в
тот последний вечер их объяснения.
Видите ли,
на одну и
ту же вещь можно
смотреть трагически и сделать из нее мученье, и
смотреть просто и даже весело.
Он воображал себе, вероятно ошибочно, что вырез этот сделан
на его счет, и считал себя не в праве
смотреть на него и старался не
смотреть на него; но чувствовал, что он виноват уж за одно
то, что вырез сделан.
Она положила обе руки
на его плечи и долго
смотрела на него глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом. Она изучала его лицо за
то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила в одно свое воображаемое мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное в действительности) с ним, каким он был.
― Я не защищаю, мне совершенно всё равно; но я думаю, что если бы ты сам не любил этих удовольствий,
то ты мог бы отказаться. А тебе доставляет удовольствие
смотреть на Терезу в костюме Евы…
— Вот, сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? Буквы эти значили:«когда вы мне ответили: этого не может быть, значило ли это, что никогда, или тогда?» Не было никакой вероятности, чтоб она могла понять эту сложную фразу; но он
посмотрел на нее с таким видом, что жизнь его зависит от
того, поймет ли она эти слова.
Это видно было по
тому, как они говорили с ним, как ласково, любовно
смотрели на него даже все незнакомые.
Он
смотрел то на крест,
то на звезду, вдыхал в себя свежий морозный воздух, равномерно вбегающий в комнату, и, как во сне, следил зa возникающими в воображении образами воспоминаниями.
Когда затихшего наконец ребенка опустили в глубокую кроватку и няня, поправив подушку, отошла от него, Алексей Александрович встал и, с трудом ступая
на цыпочки, подошел к ребенку. С минуту он молчал и с
тем же унылым лицом
смотрел на ребенка; но вдруг улыбка, двинув его волоса и кожу
на лбу, выступила ему
на лицо, и он так же тихо вышел из комнаты.
Степан Аркадьич передал назад письмо и с
тем же недоумением продолжал
смотреть на зятя, не зная, что сказать. Молчание это было им обоим так неловко, что в губах Степана Аркадьича произошло болезненное содрогание в
то время, как он молчал, не спуская глаз с лица Каренина.
И поэтому, не будучи в состоянии верить в значительность
того, что он делал, ни
смотреть на это равнодушно, как
на пустую формальность, во всё время этого говенья он испытывал чувство неловкости и стыда, делая
то, чего сам не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.
Он
смотрел на ее высокую прическу с длинным белым вуалем и белыми цветами,
на высоко стоявший сборчатый воротник, особенно девственно закрывавший с боков и открывавший спереди ее длинную шею и поразительно тонкую талию, и ему казалось, что она была лучше, чем когда-нибудь, — не потому, чтоб эти цветы, этот вуаль, это выписанное из Парижа платье прибавляли что-нибудь к ее красоте, но потому, что, несмотря
на эту приготовленную пышность наряда, выражение ее милого лица, ее взгляда, ее губ были всё
тем же ее особенным выражением невинной правдивости.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в левой руке, так что воск капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был
тот же самый, который исповедывал Левина. Он
посмотрел усталым и грустным взглядом
на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты
на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
Чарская отвечала ему только улыбкой. Она
смотрела на Кити, думая о
том, как и когда она будет стоять с графом Синявиным в положении Кити и как она тогда напомнит ему его теперешнюю шутку.
Вронский в эти три месяца, которые он провел с Анной за границей, сходясь с новыми людьми, всегда задавал себе вопрос о
том, как это новое лицо
посмотрит на его отношения к Анне, и большею частью встречал в мужчинах какое должно понимание. Но если б его спросили и спросили
тех, которые понимали «как должно», в чем состояло это понимание, и он и они были бы в большом затруднении.
Он знал очень хорошо манеру дилетантов (чем умнее они были,
тем хуже) осматривать студии современных художников только с
той целью, чтоб иметь право сказать, что искусство пало и что чем больше
смотришь на новых,
тем более видишь, как неподражаемы остались великие древние мастера.
Он всего этого ждал, всё это видел в их лицах, видел в
той равнодушной небрежности, с которою они говорили между собой,
смотрели на манекены и бюсты и свободно прохаживались, ожидая
того, чтоб он открыл картину.
В
те несколько секунд, во время которых посетители молча
смотрели на картину, Михайлов тоже
смотрел на нее и
смотрел равнодушным, посторонним глазом.
Он стал
смотреть на свою картину всем своим полным художественным взглядом и пришел в
то состояние уверенности в совершенстве и потому в значительности своей картины, которое нужно было ему для
того исключающего все другие интересы напряжения, при котором одном он мог работать.
Он видел, что мало
того, чтобы сидеть ровно, не качаясь, — надо еще соображаться, ни
на минуту не забывая, куда плыть, что под ногами вода, и надо грести, и что непривычным рукам больно, что только
смотреть на это легко, а что делать это, хотя и очень радостно, но очень трудно.
Первое мгновение Левин видел выражение жадного любопытства в
том взгляде, которым Кити
смотрела на эту непонятную для нее ужасную женщину; но это продолжалось только одно мгновение.
Обе несомненно знали, что такое была жизнь и что такое была смерть, и хотя никак не могли ответить и не поняли бы даже
тех вопросов, которые представлялись Левину, обе не сомневались в значении этого явления и совершенно одинаково, не только между собой, но разделяя этот взгляд с миллионами людей,
смотрели на это.
Всё это знал Левин, и ему мучительно, больно было
смотреть на этот умоляющий, полный надежды взгляд и
на эту исхудалую кисть руки, с трудом поднимающуюся и кладущую крестное знамение
на тугообтянутый лоб,
на эти выдающиеся плечи и хрипящую пустую грудь, которые уже не могли вместить в себе
той жизни, о которой больной просил.
В нем, очевидно, совершался
тот переворот, который должен был заставить его
смотреть на смерть как
на удовлетворение его желаний, как
на счастие.
— Нынче кончится,
посмотрите, — сказала Марья Николаевна хотя и шопотом, но так, что больной, очень чуткий, как замечал Левин, должен был слышать ее. Левин зашикал
на нее и оглянулся
на больного. Николай слышал; но эти слова не произвели
на него никакого впечатления. Взгляд его был всё
тот же укоризненный и напряженный.