Неточные совпадения
— Это
ты подлянке индюшек-то
послать собралась? — негодовала матушка на ключницу, видя приготовленных к отправке в сенях пару или две замороженных индеек, — будет с нее, и старыми курами прорву себе заткнет.
— И куда такая пропасть выходит говядины? Покупаешь-покупаешь, а как ни спросишь — все нет да нет… Делать нечего, курицу зарежь… Или лучше вот что: щец с солониной свари, а курица-то пускай походит… Да за говядиной в Мялово сегодня же
пошлите, чтобы пуда два…
Ты смотри у меня, старый хрыч. Говядинка-то нынче кусается… четыре рублика (ассигнациями) за пуд… Поберегай, не швыряй зря. Ну, горячее готово; на холодное что?
Вот я
тебя, старая псовка, за индейками ходить
пошлю, так
ты и будешь знать, как барское добро гноить!
— Хорошо, я с
тобой справлюсь! — наконец изрекает барыня. —
Иди с моих глаз долой! А с
тобой, — обращается она к Марфе, — расправа короткая! Сейчас же сбирайся на скотную, индеек пасти! Там
тебе вольготнее будет с именинниками винцо распивать…
— Фу-ты, пропасть! — восклицает она, — то туда, то сюда! вздохнуть не дадут! Ступай, Сергеич; сейчас, следом же за
тобой иду.
— Ну, вот видишь, а я
иду в ранжереи и
тебя хотела взять. А теперь…
— Нет,
ты пойми, что
ты сделал! Ведь
ты, легко сказать, с царской службы бежал! С царской! Что, ежели вы все разбежитесь, а тут вдруг француз или турок… глядь-поглядь, а солдатушки-то у нас в бегах! С кем мы тогда навстречу лиходеям нашим
пойдем?
— Ну, теперь
пойдут сряду три дня дебоширствовать! того и гляди, деревню сожгут! И зачем только эти праздники сделаны!
Ты смотри у меня! чтоб во дворе было спокойно! по очереди «гулять» отпускай: сперва одну очередь, потом другую, а наконец и остальных. Будет с них и по одному дню… налопаются винища! Да девки чтоб отнюдь пьяные не возвращались!
— Ах-ах-ах! да, никак,
ты на меня обиделась, сударка! — воскликнула она, — и не думай уезжать — не пущу! ведь я, мой друг, ежели и сказала что, так спроста!.. Так вот… Проста я, куда как проста нынче стала! Иногда чего и на уме нет, а я все говорю, все говорю! Изволь-ка, изволь-ка в горницы
идти — без хлеба-соли не отпущу, и не думай! А
ты, малец, — обратилась она ко мне, — погуляй, ягодок в огороде пощипли, покуда мы с маменькой побеседуем! Ах, родные мои! ах, благодетели! сколько лет, сколько зим!
— Кушай! кушай! — понуждала она меня, — ишь ведь
ты какой худой! в Малиновце-то, видно, не слишком подкармливают. Знаю я ваши обычаи! Кушай на здоровье! будешь больше кушать, и наука
пойдет спорее…
— Вот
тебе на! Прошлое, что ли, вспомнил! Так я, мой друг, давно уж все забыла. Ведь
ты мой муж; чай, в церкви обвенчаны… Был
ты виноват передо мною, крепко виноват — это точно; но в последнее время,
слава Богу, жили мы мирнехонько… Ни
ты меня, ни я
тебя… Не я ли
тебе Овсецово заложить позволила… а? забыл? И вперед так будет. Коли какая случится нужда — прикажу, и будет исполнено. Ну-ка, ну-ка, думай скорее!
— Ах, да
ты, верно, старой Акули застыдился! так ведь ей, голубчик, за семьдесят! И мастерица уж она мыть! еще папеньку твоего мывала, когда в Малиновце жила. Вздор, сударь, вздор! Иди-ка в баньку и мойся! в чужой монастырь с своим уставом не ходят! Настюша! скажи Акулине да проведи его в баню!
— Матушка прошлой весной померла, а отец еще до нее помер. Матушкину деревню за долги продали, а после отца только ружье осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я:
пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос, в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он
тебя не оставит».
— Ну, ладно. Положим, что
ты наш племянничек, зачем же
ты к нам пожаловал? разве мало у
тебя родных? Одних теток сколько! Отчего
ты к ним не
пошел?
— Полтинник! вот как! Ну, и
слава Богу, что добрые люди не оставляют
тебя.
—
Тебе «кажется», а она, стало быть, достоверно знает, что говорит. Родителей следует почитать. Чти отца своего и матерь, сказано в заповеди. Ной-то выпивши нагой лежал, и все-таки, как Хам над ним посмеялся, так Бог проклял его. И
пошел от него хамов род. Которые люди от Сима и Иафета
пошли, те в почете, а которые от Хама, те в пренебрежении. Вот
ты и мотай себе на ус. Ну, а вы как учитесь? — обращается он к нам.
— А не
пойдешь, так сиди в девках.
Ты знаешь ли, старик-то что значит? Молодой-то пожил с
тобой — и пропал по гостям, да по клубам, да по цыганам. А старик дома сидеть будет, не надышится на
тебя! И наряды и уборы… всем на свете для молодой жены пожертвовать готов!
А посмотри на него, — всякая жилка у него говорит: «Что же, мол,
ты не бьешь — бей! зато в будущем веке отольются кошке мышкины слезки!» Ну, посмотришь-посмотришь, увидишь, что дело
идет своим чередом, — поневоле и ocтережешься!
— Вот я эту хворь из нее выбью! Ладно! подожду еще немножко, посмотрю, что от нее будет. Да и
ты хорош гусь! чем бы жену уму-разуму учить, а он целуется да милуется…
Пошел с моих глаз… тихоня!
—
Ты что ж, голубчик, на сенокос не
идешь? — кричала матушка.
— Леший его знает, что у него на уме, — говаривала она, — все равно как солдат по улице со штыком
идет. Кажется, он и смирно
идет, а
тебе думается: что, ежели ему в голову вступит — возьмет да заколет
тебя. Судись, поди, с ним.
— Задумал жениться, а спросить
тебя,
пойдет ли за
тебя кто из девушек, —
ты и сам не ответишь.
— Ни за что в свете я за
тебя, за гаденка, не
пойду! — кричала она, подступая к жениху с кулаками, — так и в церкви попу объявлю: не согласна! А ежели силком выдадут, так я — и до места доехать не успеем —
тебя изведу!
— Слышишь! — продолжала волноваться невеста, — так
ты и знай! Лучше добром уезжай отсюда, а уж я что сказала, то сделаю, не
пойду я за
тебя! не
пойду!
— Пришла прощенья у
тебя выпросить. Хоть и не своей волей я за
тебя замуж
иду, а все-таки кабы не грех мой,
ты бы по своей воле невесту за себя взял, на людей смотреть не стыдился бы.
— Хвалился
ты, что Богу послужить желаешь, так вот я
тебе службу нашла… Ступай в Москву. Я уж написала Силантью (Стрелкову), чтоб купил колокол, а по первопутке подводу за ним
пошлю. А так как, по расчету, рублей двухсот у нас недостает, так
ты покуда походи по Москве да посбирай. Между своими мужичками походишь, да Силантий на купцов знакомых укажет, которые к Божьей церкви радельны. Шутя недохватку покроешь.
— А приходила да опять ушла — тем еще лучше; значит, время
тебе не пришло… Небось, к весне выправишься.
Пойдут светлые дни, солнышко играть будет — и в
тебе душа заиграет. Нехорошо
тебе здесь в каморке: темно, сыро; хоть бы господа когда заглянули…
— Ничего; потерпят. Сейчас же
пойду и распоряжусь.
Ты, я слышала, за старым барином
посылал; открыться, что ли,
ты ему хотел?
— Что в ней! — говорила она, — только
слава, что крепостная, а куда
ты ее повернешь! Знает таскает ребят, да кормит, да обмывает их — вот и вся от нее польза! Плоха та раба, у которой не господское дело, а свои дети на уме!
Все время, пока совершается обряд, кума учит меня: «Дунь и плюнь!», «Я
пойду вокруг купели, а
ты за мной
иди!».
Болело ли сердце старика Сергеича о погибающем сыне — я сказать не могу, но, во всяком случае, ему было небезызвестно, что с Сережкой творится что-то неладное. Может быть, он говорил себе, что в «ихнем» звании всегда так бывает. Бросят человека еще несмысленочком в омут — он и крутится там. Иной случайно вынырнет, другой так же случайно погибнет — ничего не поделаешь. Ежели
идти к барыне, просить ее, она скажет: «Об чем
ты просишь? сам посуди, что ж тут поделаешь?.. Пускай уж…»
—
Слава Богу — лучше всего. Я, брат, простыня человек, старых приятелей не забываю. Вот
ты так спесив стал; и не заглянешь, даром что кум!
— Чаю… Какая
ты бестолковая! К нам чай прямо из Китая
идет, а, кроме нас, китайцы никому не дают. Такой уж уговор: вы нам чай давайте, а мы вам ситцы, да миткали, да сукна… да всё гнилые!
— И без
тебя знаю.
Пошли на конный двор сказать, чтоб ждали меня. Буду сегодня выводку смотреть. А оттуда на псарный двор пройду. Иван Фомич здесь?
— Ну, и
слава Богу. Прощай, душа моя, я в деревню спешу, а
ты, как отдоят коров, ляг в постельку, понежься.
Милочка! ведь
ты пойдешь за мною?
пойдешь?
— Не роль тюремщика, а надо было с ней тем языком говорить, который она понимает. И в Москву не следовало ездить. Только избаловал бабенку да израсходовался. Сосчитай, сколько
ты денег на свадьбу да на поездку истратил, а теперь приемы эти
пошли. Этак и разориться недолго.
— Заждались мы
тебя! — говорят хозяева, приветствуя ее приезд, — слува молвить без
тебя не с кем, даже хозяйство через пень колоду
пошло!