— А добрый парень был, — продолжает мужичок, — какова есть на свете
муха, и той
не обидел, робил непрекословно, да и в некруты непрекословно пошел, даже голосу
не дал, как «лоб» сказали!
Градобоев (Сидоренке). Расставляй команду к окнам, к дверям и к воротам, чтоб
муха не пролетела. Хо, хо, хо! У меня пропажа
не находится! Пропажа
не находится! Вот я ему покажу, как
не находится. Я ему найду, уткну его носом в деньги-то. Смотри, скажу, смотри!
Не находятся? Видишь ты теперь? А вот, чтоб ты
не обижал старых, заслуженных офицеров, я эти денежки теперь в карман. Сидоренко, бумаги с тобой, постановление писать?
Это было действительно сладкое сознание; но кончилось дело все-таки тем, что дяденька же должен был всех приходивших к нему с выражениями сочувствия угощать водкой и пирогом. Так он и умер с сладкою уверенностью, что
не обидел мухи и что за это, именно за это, должен был выйти в отставку.