Неточные совпадения
Поздравив меня с
высоким саном и дозволив поцеловать себя в плечо (причем я, вследствие волнения чувств, так крепко нажимал губами, что даже князь это заметил), он сказал: „Я знаю, старик (я и тогда уже был оным), что ты смиренномудрен и предан, но главное, об чем я тебя прошу и даже приказываю, — это: обрати внимание на возрастающие успехи вольномыслия!“ С тех
пор слова сии столь глубоко запечатлелись в моем сердце, что я и ныне, как живого, представляю себе этого сановника,
высокого и статного мужчину, серьезно и важно предостерегающего меня против вольномыслия!
Эта картина не последняя. Не вся перспектива исчерпана; вслед за описанными
выше проносятся новые картины наготы и бедности, проносятся с быстротою молнии, до тех
пор, пока отуманенный взор окончательно не отказывается различать в этой мрачной, зияющей бездне будущего!
Но внесение утилитарного элемента в понимание аскезы привело к тому, что
высокий порыв к соучастию в искуплении, к помощи спасению других привел к ужасным злоупотреблениям торговли индульгенциями, вызвавшими бурный протест Лютера.
Неточные совпадения
Однако счастье его было так велико, что это признание не нарушило его, а придало ему только новый оттенок. Она простила его; но с тех
пор он еще более считал себя недостойным ее, еще ниже нравственно склонялся пред нею и еще
выше ценил свое незаслуженное счастье.
Алексей Александрович строго остановил ее, высказав мысль, что жена его
выше подозрения, и с тех
пор стал избегать графини Лидии Ивановны.
Левин Взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и веселые косцы выходили один зa другим на дорогу и, посмеиваясь, здоровались с барином. Они все глядели на него, но никто ничего не говорил до тех
пор, пока вышедший на дорогу
высокий старик со сморщенным и безбородым лицом, в овчинной куртке, не обратился к нему.
Левин чувствовал всё более и более, что все его мысли о женитьбе, его мечты о том, как он устроит свою жизнь, что всё это было ребячество и что это что-то такое, чего он не понимал до сих
пор и теперь еще менее понимает, хотя это и совершается над ним; в груди его всё
выше и
выше поднимались содрогания, и непокорные слезы выступали ему на глаза.
Он имел о себе самое
высокое мнение; тщеславие его не знало границ, но он держался просто, глядел одобрительно, слушал снисходительно и так добродушно смеялся, что на первых
порах мог даже прослыть за «чудного малого».