Неточные совпадения
Лично я не плескал руками ни оправдательным, ни обвинительным
приговорам присяжных, но все-таки говорил:"
Слышали? тетенька-то как отличилась?"А главное: я"подпевал"(не"бредил", в истинном значении этого слова, а именно"подпевал") — этого уж я никак скрыть не могу!
Что ж! эти
приговоры нимало не удивляют меня. Тем, которые позабыли о существовании благородных мыслей, кажется диковинным и дерзким напоминанием об них.
Слышите! о благородных мыслях печалиться!
Слышите! говорят, что жизнь тяжела! восклицают певцы патоки с имбирем, и так как у них нет в запасе ни доказательств, ни опровержений, то естественно, что критика их завершается восклицанием: можно ли идти дальше этих геркулесовых столпов кощунства и дерзости!
Неточные совпадения
Она порылась в своей опытности: там о второй любви никакого сведения не отыскалось. Вспомнила про авторитеты теток, старых дев, разных умниц, наконец писателей, «мыслителей о любви», — со всех сторон
слышит неумолимый
приговор: «Женщина истинно любит только однажды». И Обломов так изрек свой
приговор. Вспомнила о Сонечке, как бы она отозвалась о второй любви, но от приезжих из России
слышала, что приятельница ее перешла на третью…
Он пугался этих
приговоров, плакал втихомолку и думал иногда с отчаянием, отчего он лентяй и лежебока? «Что я такое? что из меня будет?» — думал он и
слышал суровое: «Учись, вон как учатся Саврасов, Ковригин, Малюев, Чудин, — первые ученики!»
В первое время все были как будто ошеломлены. Что же, ежели такие порядки заведутся, так и житья на промыслах не будет. Конечно, промысловые люди не угодники, а все-таки и по человечеству рассудить надобно. Чаще и чаще рабочие вспоминали Карачунского и почесывали в затылках. Крепкий был человек, а умел где нужно и не видеть и не
слышать. В кабаках обсуждался подробно каждый шаг Оникова, каждое его слово, и наконец произнесен был
приговор, выражавшийся одним словом:
Так куда! затопал ногами и
слышать никаких резонов не хочет! И точно, представили. Расписал он это самым наижалостнейшим образом: и про женитьбу-то упомянул, и про стыд девический, и про лета молодые, неопытные — все тут было; только в настоящую точку, в ту самую, в которую спервоначала бить следовало, попасть забыл: не упомянул, что
приговор на предмет двенадцатилетней, а не осьмнадцатилетней девки написан. Ну, и вышло точно так, как секретарь сказывал.
После прочтения
приговора к нему подошел священник, который сначала что-то такое тихо говорил осужденному, наконец громко, так что все
слышали, произнес: «Прощаю и разрешаю тя; да простит тебе и бог твое великое прегрешение, зане велико было покаяние твое».