— Чего мне худого ждать! Я уж так худ, так худ, что теперь со мной что хочешь делай, я и не почувствую. В самую, значит, центру попал. Однажды мне городничий говорит:"В Сибирь, говорит, тебя, подлеца, надо!"А что, говорю, и ссылайте, коли ваша власть; мне же лучше: новые страны увижу. Пропонтирую пешком отселе до Иркутска — и чего-чего не увижу. Сколько раз
в бегах набегаюсь! Изловят — вздуют:"влепить ему!" — все равно как здесь.
Неточные совпадения
И
бежит домой, обшаривает двор и наконец где-нибудь
в пустом хлеву, где осенью поросенка откармливали, находит остов тележного рыдвана.
Утром, часу
в девятом, как только на дворе побелело, Надежда Владимировна
побежала за доктором; но последний был еще
в постели и выслал сказать, что приедет
в одиннадцать часов.
Наслушавшись вдоволь, он выходит на улицу и там встречается с толпой простецов, которые, распахни рот,
бегут куда глаза глядят. Везде раздается паническое бормотание, слышатся несмысленные речи. Семена ненавистничества глубже и глубже пускают корни и наконец приносят плод. Солидный читатель перестает быть просто солидным и потихоньку да полегоньку переходит
в лагерь ненавистников.
— А здешний воротила, портерную держит, лавочку, весь мир у него под пятой, и начальство привержено. Сын у него
в школе, так он подарок Людмиле Михайловне вздумал поднести, а она уперлась. Он, конечно, обиделся, доносы стал писать — ну, и пришлось
бежать. Земство так и не оставило ее у себя; живет она теперь
в городе
в помощницах у одной помещицы, которая вроде пансиона содержит.
Так, по крайней мере, все его
в нашем городе звали, и он не только не оставался безответен, но стремглав
бежал по направлению зова. На вывеске, прибитой к разваленному домишке,
в котором он жил, было слепыми и размытыми дождем буквами написано: «Портной Григорий Авениров — военный и партикулярный с Москвы».
— И то, особенный я человек, а я что же говорю! Бьют меня — вся моя особенность тут!
Побежал я от городничего
в кабак, снял штаны:"Православные! засвидетельствуйте!" — а кабатчик меня и оттоле
в шею вытолкал.
Побежал домой — не пущают!
Мысль
бежать в Москву неотступно представлялась его уму.
Бежать теперь же, не возвращаясь домой, — кстати, у него
в кармане лежала зелененькая бумажка.
В Москве он найдет место; только вот с паспортом как быть? Тайком его не получишь, а узнают отец с матерью — не пустят. Разве без паспорта уйти?
Мысль о
побеге не оставляла его. Несколько раз он пытался ее осуществить и дня на два, на три скрывался из дома. Но исчезновений его не замечали, а только не давали разрешенья настоящим образом оставить дом. Старик отец заявил, что сын у него непутный, а он, при старости, отвечать за исправную уплату повинностей не может. Разумеется, если б Гришка не был «несуразный», то мог бы настоять на своем; но жалобы «несуразного» разве есть резон выслушивать?
В кутузку его — вот и решенье готово.
Переночевавши на постоялом дворе у Бутырской заставы, он вместе с зарею
побежал прямо
в город полюбоваться на Москву.
Он
бежит за кипятком
в трактир, за косушкой
в кабак; он радуется, что ему можно проскакать на одной ножке известное пространство, задеть прохожего, выругаться, пропеть циническую песню.
Отдается приказание,
бегут сломя голову
в ближайшую бакалейную лавку — и через пять минут семга уже на столе. Сочная, розовая, тающая… масло! Словом сказать, сразу приобретается для дружбы такой фундамент, которого никакие ураганы не разрушат! Таковы начальные основания истинной"дружбы".
Когда их взяли на борт и спросили, кто они, то оказалось, что это арестанты Дуйской тюрьмы, бежавшие 17 июня (значит, бывшие
в бегах уже 12 дней), и что плывут они — «вон туда, в Россию».
Неточные совпадения
Городничий (хватаясь за голову).Ах, боже мой, боже мой! Ступай скорее на улицу, или нет —
беги прежде
в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!
Лука Лукич (летит вон почти
бегом и говорит
в сторону).Ну слава богу! авось не заглянет
в классы!
Городничий (тихо, Добчинскому).Слушайте: вы
побегите, да
бегом, во все лопатки, и снесите две записки: одну
в богоугодное заведение Землянике, а другую жене. (Хлестакову.)Осмелюсь ли я попросить позволения написать
в вашем присутствии одну строчку к жене, чтоб она приготовилась к принятию почтенного гостя?
Бобчинский. Ничего, ничего, я так: петушком, петушком
побегу за дрожками. Мне бы только немножко
в щелочку-та,
в дверь этак посмотреть, как у него эти поступки…
Добчинский (
бежит и кричит
в дверь).Мишка! Мишка! Мишка!