Колдовская любовь

Николай Леонов

Когда воскресным вечером полковник Гуров вышел из дому прогуляться до ближайшей булочной, он и не подозревал, какое потрясение его ожидает и как круто изменится спокойное течение его жизни.

Глава 7

На этот раз Гуров взял такси. Это создавало у него хоть какую-то иллюзию движения. Он и так везде безнадежно опаздывал.

Судя по всему, Жукову он упустил. Вряд ли она была арестована — если только не сама организовала это убийство. Но Гурову такой вариант представлялся маловероятным. Значит, дамочка или подалась в бега, или ей помогли перебраться туда, где она могла составить компанию своему бывшему работодателю. Такое было вполне возможно, но для Гурова это было бы худшим вариантом. У него был не слишком большой выбор.

Теперь он ехал на улицу Симонова, где, по его данным, проживал неразговорчивый шофер черного «Мерседеса», принадлежавшего Блоку. «Интересно, кому теперь достанется лимузин? — рассеянно поглядывая в окно машины, думал Гуров. — В принципе, ничего удивительного, если Илья Васильевич Смагин на этом самом «Мерседесе» и скрылся. Под шумок. Когда ищут не того, кого надо, такое вполне возможно».

Гуров специально несколько раз попросил таксиста сменить маршрут, чтобы убедиться, что на этот раз за ним нет слежки. Таксист попался видавший виды и просьбу воспринял как само собой разумеющееся. Они некоторое время колесили по довольно замысловатой траектории, но в результате Гуров сумел убедиться, что «хвоста» за ним нет. В конце маршрута Гуров мысленно поблагодарил Стаса, расплатился с таксистом и вышел за два квартала от цели. Несмотря на спешку, он был крайне щепетилен.

Шофер колдуна жил в старом доме, никак не являвшемся памятником архитектуры. Где он ставил черный «Мерседес» и как до него добирался, Гуров не мог себе представить — разве что поблизости имелся какой-нибудь приличный гараж.

На этот раз Гуров вел себя осмотрительнее. Он не стал сразу ломиться в нужную квартиру, а для начала попытался побеседовать со старушками, отдыхавшими во дворе на лавочке. Со старушками Гуров умел разговаривать. Им льстило внимание положительного, вежливого мужчины, с иголочки одетого и, несомненно, видного. Зря считается, что на старушек мужская красота не действует. Гуров знал, что это непростительное заблуждение.

Через полчаса ему уже было известно все о Смагине. Все в полном смысле этого слова, потому что, по словам соседок по двору, выходило, что не далее как вчера Смагин Илья Васильевич разбился в автокатастрофе. На своем черном «Мерседесе» он на полном ходу врезался в грузовик, перевозивший несколько тонн цемента. Произошло это где-то на Кольцевой автодороге.

— Они ведь сейчас носятся как сумасшедшие! — объяснили происшествие старушки. — Ничего вокруг не видят. Улицу перейти страшно!

Старушки не знали о смерти магистра Блока. А Гуров знал, и такое объяснение удовлетворить его никак не могло. Человек, сидевший за рулем цементовоза, был далеко не сумасшедшим. Он ясно понимал, что к чему. Может быть, он ничего не знал о Гурове, но зато заранее знал, что Гурову и на этот раз суждено опоздать.

Настроение у Гурова было испорчено. Неудачи преследовали его с удручающей быстротой и последовательностью. Вот и еще один свидетель исчез. Если дело пойдет и дальше таким образом, Гурову грозит перспектива остаться в одиночестве среди мертвых.

Зато теперь он мог без опаски наведаться в квартиру Смагина. Вряд ли можно было ожидать обыска в квартире, где лежит покойник. Шофер не секретарша — известную ему информацию он хранит в голове. Это прекрасно понимал тот, кто управлял злосчастным грузовиком. А кто, кстати, управлял? Гуров не верил, что это могло быть случайным происшествием.

Дверь в квартиру Смагина была открыта. В доме стоял особенный тяжелый запах — резко пахло увядающими цветами, хвоей и химикалиями. Это был запах смерти.

В комнатах было полно народу, и на приход Гурова почти никто не обратил внимания. Покойник лежал в гробу, обтянутом алым ситцем. Крышка была наглухо закрыта — видимо, при столкновении Смагину здорово досталось. Хозяйка, маленькая заплаканная женщина, неподвижно сидела возле гроба, бессильно опустив руки, и не моргая смотрела куда-то в пространство. Два долговязых прыщавых подростка, растерянно приткнувшихся рядом, были, вероятно, сыновьями Смагина.

Гурова встретила бойкая полная женщина в черном. В чертах ее лица угадывалось некоторое сходство с хозяйкой дома. Однако в отличие от нее эта женщина вовсе не казалась убитой горем. То ли врожденная энергия не позволяла ей ни на секунду расслабляться, то ли гибель Смагина не слишком ее огорчала. На похоронах всегда имеются такие люди. Именно на их плечи ложится груз всех забот, связанных с этим нелегким делом, — и они прекрасно со всем справляются.

— Вы знали Илью Васильича? — выслушав соболезнования, негромко спросила женщина, пытливо разглядывая Гурова проницательными, хитрющими глазами.

Гуров не стал испытывать судьбу и честно признался, что Смагина не знал вовсе.

— Значит, вы из милиции, — убежденно заявила женщина.

— Не стану отпираться, — сказал Гуров. — Оттуда. Однако, если я мешаю, могу немедленно уйти.

Женщина, прищурив глаза, еще раз смерила его взглядом и неожиданно сказала:

— Да кому вы теперь можете помешать!.. Правда, вашего брата здесь уже перебывало больше, чем хотелось бы, но, в конце концов, одним больше, одним меньше… Проходите на кухню! — Кажется, Гуров как мужчина ей понравился.

— Не знаю, что уж за рок такой! — со вздохом сказала она, когда они с Гуровым уединились в крошечной кухне. — Только ведь вот Генриха Борисовича убили, у которого Илья Васильич работал, а теперь и он сам… Анна уж больно переживала, где Илья теперь такую хорошую работу найдет, а вышло, что никакой работы ему уже искать и не надо. Как говорится, человек предполагает, а господь бог располагает…

— Это верно, — поддакнул Гуров и как бы невзначай спросил: — А работа у Ильи Васильевича, значит, хорошая была?

Женщина опять хитро прищурилась.

— А то вы не знаете! — сказала она. — Сами все уж небось до седьмого колена раскопали, а все спрашиваете! Ох и въедливый вы народ, милиция!

— Да нет, я на самом деле ничего не знаю, — прикидываясь смущенным, произнес Гуров. — Понимаете… Простите, вас как зовут?

— Можете звать меня Ниной, — милостиво разрешила женщина. — Я сестра Анны, старшая… А вас как звать-величать?

Гуров назвал свое имя и звание и продолжил:

— Понимаете, Нина, в любой профессии есть свои сложности и есть свои неудачники. Вот, если хотите, сейчас вы такого неудачника и видите. За что ни возьмусь — все из рук валится. Начальство то и дело на ковер вызывает, шею намыливает. Давай результат! А где его взять, результат? Невезучий я!

— Ну да! — недоверчиво протянула Нина. — Невезучий! Небось был бы невезучий, до полковника не дослужился бы!

Гуров махнул рукой.

— Да это просто выслуга! Старый я, на пенсию пора. А перед пенсией всем полковника дают…

— Так уж и всем? — опять не поверила Нина. — Я многих ментов… извините, милиционеров знаю — дальше лейтенанта ни один не пошел. Прикидываетесь вы!.. Ну, это ваше дело! Так чего вы хотите знать, невезучий полковник? Работа у Ильи какая была? Денежная была работа. Генрих Борисович деньги лопатой загребал и своих не обижал тоже. Илья у него лет пять работал — они с Анной все на новую квартиру копили. Чуть-чуть недокопили — самую малость… Это то, что я знаю. А чего не знаю, того и говорить не стану — Илья Васильич насчет этого был строг. Лишнего ничего не рассказывал.

— Это похвально, — заметил Гуров. — Я сам не люблю болтунов. А как Илья Васильевич погиб? Говорят, попал в аварию?

— Попал, — вздохнула Нина и, понизив голос, добавила: — Не знаю, какая уж там авария. Илья водитель очень аккуратный был — с восьмидесятого года ни одной аварии. Поэтому Генрих Борисыч его к себе и взял. А тут — сразу и насмерть! Про это, конечно, пусть милиция выясняет, а только никакая это не авария! Кому-то понадобилась его смерть, так и знайте!

— Кому же? — спросил Гуров.

— А вот это вам не у меня спрашивать надо, — отрезала женщина. — Конечно, вы у нас невезучий, но уж постарайтесь!.. Только Анне ничего говорить не надо — ей, бедной, и так тяжело. Зачем ей эти дела?

— Согласен, — сказал Гуров. — Тем более что еще неизвестно, есть они, эти дела, или все это одно воображение… Вы почему вот решили, что Илья Васильевич не случайно погиб? Где, кстати, произошла авария?

Нина посмотрела на него с явным разочарованием.

— А вам, похоже, полковника и впрямь зря дали, — сказала она. — Ничего-то вы не знаете! На Ленинградском шоссе все случилось. Илья за город поехал, на дачу Генриха Борисовича — какие-то дела у него там остались. И только он развязку проскочил на Кольцевой дороге, как тут его грузовик и встретил. Лоб в лоб! Илью изуродовало страшно — точно через мясорубку пропустили человека. Поэтому и гроб, вы видели, закрытым держим…

— Понятно, — сказал Гуров. — Так ведь к этому времени Генрих Блок уже в покойниках числился. Зачем же Илья Васильевич к нему на дачу поехал? Разве что его туда следователь вызвал?

— Не следователь, — мотнула головой Нина. — Анна мне сказала, что Илье эта вертихвостка позвонила…

— Что за вертихвостка? Вы не Наталью Жукову случайно имеете в виду? — спросил Гуров, демонстрируя некоторую осведомленность.

— Ее и имею, — согласилась Нина. — Анна, дурочка, все мужа к ней ревновала — совсем достала мужика. Только я сразу, как эту Жукову увидела, поняла — нашему Илье тут ловить нечего! Это птица совсем другого полета!

— А вы были хорошо знакомы с Жуковой? — спросил Гуров.

— Откуда! Один раз только и видела — Илья куда-то ее при мне отвозил… Так мне для этого и знакомиться не надо — женская интуиция!

— Женская интуиция — это серьезно! — сказал Гуров. — Значит, эта самая Жукова позвонила вчера Илье Васильевичу и предложила приехать на дачу к Блоку, правильно я понял?

Нина энергично кивнула.

— Ни свет ни заря позвонила, — подтвердила она. — Он сразу засобирался. Даже завтракать не стал. Анна, конечно, пускать его не хотела, но он и слушать ее не стал. Сказал «надо» — и все. Анна-то совсем другое имела в виду, а получилось, будто предчувствовала что-то…

— А где находится эта самая дача? — поинтересовался Гуров.

— Там и находится — на Ленинградском шоссе, — объяснила Нина. — Километрах в десяти от Москвы. Сама я там не бывала, не знаю, но Анна говорила, что там где-то новый поселок строится, для богатеньких. Назвали красиво — Высокое. Только, например, мне лично такая красота даром не нужна! Я лучше поживу подольше.

— Совершенно с вами согласен, — сказал Гуров. — У нас с вами практически одинаковые взгляды на жизнь. Я тоже предпочитаю синицу в руках.

— Ну, насчет вас у меня тоже свое мнение, — неуступчиво заметила женщина. — Считаю, что темните вы много! Но вам это даже идет, — улыбнулась она.

— Уверяю вас, в этом отношении вы ошибаетесь! — сказал Гуров. — Как хотите, а ваша интуиция вас тут подвела. Я с вами совершенно откровенен. Но позвольте еще один вопрос — в аварию, насколько я понимаю, попали двое. А что со вторым шофером?

— А что с ним? — в голосе Нины послышался вызов. — Сбежал, говорят. До сих пор ищут. Только кому это больно надо — искать? Я же говорю, неспроста все это…

— Ну, тут вы не правы, — солидно сказал Гуров. — Раз ищут, значит, найдут. Не в Бразилию же он подался!

В глубине души Гуров не исключал и такого варианта, но ему не хотелось расстраивать эту симпатичную женщину. Да и не хотелось лишний раз ронять марку своего ведомства. Милицию и так теперь ругали все кому не лень.

Больше ничего путного словоохотливая Нина Гурову не сказала — возможно, осторожничала, а скорее всего, и сама ничего не знала. Гуров подозревал, что Илья Смагин был из тех мужчин, которые даже на смертном одре не раскрывают всех тайн. Вряд ли он был до конца откровенен даже с женой и детьми. На что же мог рассчитывать такой невезучий полковник милиции, как Гуров?

Когда он вышел со двора на улицу, было уже четырнадцать минут второго. Время неумолимо утекало, а Гуров, как ему казалось, все топтался на одном месте, ни на сантиметр не приблизившись к истине. Работать в одиночку было совсем не так просто, как это показывают в кино про частных сыщиков.

Конец ознакомительного фрагмента.