Неточные совпадения
2) Ферапонтов, Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского. Многократно делал походы против недоимщиков
и столь
был охоч до зрелищ, что никому
без себя сечь не доверял. В 1738 году,
быв в лесу, растерзан собаками.
5) Ламврокакис, беглый грек,
без имени
и отчества
и даже
без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою
и орехами; сверх того,
был сторонником классического образования. В 1756 году
был найден в постели, заеденный клопами.
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью
и чувствительностью сердца, любил
пить чай в городской роще
и не мог
без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания
и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год.
Возник вопрос: какую надобность мог иметь градоначальник в Байбакове, который, кроме того что
пил без просыпа,
был еще
и явный прелюбодей?
Он не
без основания утверждал, что голова могла
быть опорожнена не иначе как с согласия самого же градоначальника
и что в деле этом принимал участие человек, несомненно принадлежащий к ремесленному цеху, так как на столе, в числе вещественных доказательств, оказались: долото, буравчик
и английская пилка.
Как
и должно
было ожидать, странные происшествия, совершившиеся в Глупове, не остались
без последствий.
Без труда склонив на свою сторону четырех солдат местной инвалидной команды
и будучи тайно поддерживаема польскою интригою, эта бездельная проходимица овладела умами почти мгновенно.
Понятно, что после затейливых действий маркиза де Сан-глота, который летал в городском саду по воздуху, мирное управление престарелого бригадира должно
было показаться
и «благоденственным»
и «удивления достойным». В первый раз свободно вздохнули глуповцы
и поняли, что жить «
без утеснения» не в пример лучше, чем жить «с утеснением».
Словом сказать, в полчаса, да
и то
без нужды, весь осмотр кончился. Видит бригадир, что времени остается много (отбытие с этого пункта
было назначено только на другой день),
и зачал тужить
и корить глуповцев, что нет у них ни мореходства, ни судоходства, ни горного
и монетного промыслов, ни путей сообщения, ни даже статистики — ничего, чем бы начальниково сердце возвеселить. А главное, нет предприимчивости.
Кончилось достославное градоначальство, омрачившееся в последние годы двукратным вразумлением глуповцев."
Была ли в сих вразумлениях необходимость?" — спрашивает себя летописец
и, к сожалению, оставляет этот вопрос
без ответа.
Действовал он всегда большими массами, то
есть и усмирял
и расточал
без остатка; но в то же время понимал, что одного этого средства недостаточно.
Но он не
без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.]
есть все-таки сечение,
и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами
и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый
и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя.
И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
Не лишения страшили его, не тоска о разлуке с милой супругой печалила, а то, что в течение этих десяти лет может
быть замечено его отсутствие из Глупова
и притом
без особенной для него выгоды.
Если б можно
было представить себе так называемое исправление на теле
без тех предварительных обрядов, которые ему предшествуют, как-то: снимания одежды, увещаний со стороны лица исправляющего
и испрошения прощения со стороны лица исправляемого, — что бы от него осталось?
Стало
быть, остается неочищенным лишь вопрос об оловянных солдатиках; но
и его летописец не оставляет
без разъяснения.
Поэтому почти наверное можно утверждать, что он любил амуры для амуров
и был ценителем женских атуров [Ату́ры (франц.) — всевозможные украшения женского наряда.] просто,
без всяких политических целей; выдумал же эти последние лишь для ограждения себя перед начальством, которое, несмотря на свой несомненный либерализм, все-таки не упускало от времени до времени спрашивать: не пора ли начать войну?
Но Прыщ
был совершенно искренен в своих заявлениях
и твердо решился следовать по избранному пути. Прекратив все дела, он ходил по гостям, принимал обеды
и балы
и даже завел стаю борзых
и гончих собак, с которыми травил на городском выгоне зайцев, лисиц, а однажды заполевал [Заполева́ть — добыть на охоте.] очень хорошенькую мещаночку. Не
без иронии отзывался он о своем предместнике, томившемся в то время в заточении.
Из рассказа его видно, что глуповцы беспрекословно подчиняются капризам истории
и не представляют никаких данных, по которым можно
было бы судить о степени их зрелости, в смысле самоуправления; что, напротив того, они мечутся из стороны в сторону,
без всякого плана, как бы гонимые безотчетным страхом.
Величавая дикость прежнего времени исчезла
без следа; вместо гигантов, сгибавших подковы
и ломавших целковые, явились люди женоподобные, у которых
были на уме только милые непристойности.
Да
и нельзя
было не давать ей, потому что она всякому, не подающему милостыни,
без церемонии плевала в глаза
и вместо извинения говорила только:"Не взыщи!"
Мельком, словно во сне, припоминались некоторым старикам примеры из истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков
и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда все-таки
была война, а теперь…
без всякого повода… среди глубокого земского мира…
Третий пример
был при Беневоленском, когда
был"подвергнут расспросным речам"дворянский сын Алешка Беспятов, за то, что в укору градоначальнику, любившему заниматься законодательством, утверждал:"Худы-де те законы, кои писать надо, а те законы исправны, кои
и без письма в естестве у каждого человека нерукотворно написаны".
Есть градоначальники, кои вожделеют ежемгновенно
и, находясь в сем достойном жалости виде, оставляют резолюции городнического правления по целым месяцам
без утверждения.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно!
и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением
и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись
и руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не
будет ли какого приказанья?
Бобчинский. Ничего, ничего-с,
без всякого-с помешательства, только сверх носа небольшая нашлепка! Я забегу к Христиану Ивановичу: у него-с
есть пластырь такой, так вот оно
и пройдет.
Ну
и несешь, а в штуке-то
будет без мала аршин пятьдесят.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую
и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович!
Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения —
и потому вы сделайте так, чтобы все
было прилично: колпаки
были бы чистые,
и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не
поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — //
И тут я покорилася, // Я в ноги поклонилася: // —
Будь жалостлив,
будь добр! // Вели
без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди у них нет душеньки, // В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!