Нет, даже Колупаев с Разуваевым — и те недовольны. Они, конечно, понимают, что «жить ноне очень способно», но в то же время не могут не тревожиться, что есть тут что-то «необнакавенное», чудное, что, идя по этой покатости, можно, того гляди, и голову свернуть. И оба начинают просить «констинтунциев»… Нам чтоб «констинтунциев» дали, а толоконников чтоб к нам под начал определили 26,
да чтоб за печатью: и ныне и присно и во веки веков.
Неточные совпадения
Допустим, что признание это еще робкое и неполное и что господин Гехт, конечно, употребит все от него зависящее,
чтоб не допустить его чрезмерного распространения, но несомненно, что просвет уже существует и что кнехтам от этого хоть капельку
да веселее.
— Еще бы! Поймите, разве естественно,
чтоб человек сам себе зложелательствовал! Лесу не руби! ах, черт побери!
Да я сейчас весь лес на сруб продал… ха-ха!
Вместо того,
чтоб судиться,
да по мытарствам ходить, я лучше прямо к вашим превосходительствам приду: виноват!
Мальчик без штанов. А у нас за такой разговор камень на шею,
да в воду. У нас по всей земле такой приказ: разговор
чтоб веселый был!
(Примеч. М. Е. Салтыкова-Щедрина.)]
да вот что худо: к нам-то вы приходите совсем не с этим, а только
чтоб пакостничать.
Так вот оно как. Мы, русские, с самого Петра I усердно"учим по-немецку"и все никакого случая поймать не можем, а в Берлине уж и теперь"случай"предвидят, и, конечно, не для того,
чтоб читать порнографическую литературу г. Цитовича, учат солдат"по-русску". Разумеется, я не преминул сообщить об этом моим товарищам по скитаниям, которые нашли, что факт этот служит новым подтверждением только что формулированного решения:
да, Берлин ни для чего другого не нужен, кроме как для человекоубивства.
Да и эта самая Альфонсинка, которую он собрался «изуродовать» и которая теперь, развалившись в коляске, летит по Невскому, — и она совсем не об том думает, как она будет через час nocer [кутить] у Бореля, а об том, сколько еще нужно времени,
чтоб «отработаться» и потом удрать в Париж, где она начнет nocer уж взаправду, как истинно доброй и бравой кокотке надлежит…
Да уж не слишком ли прямолинейно смотрел я на вещи там, на берегах Хопра? думается вам, и самое большое, что вы делаете, — и то для того,
чтоб не совсем погрязнуть в тине уступок, — это откладываете слишком щекотливые определения до возвращения в"свое место".
[Россия… русский народ] xa-xa!""les boyards russes… [русские бояре] xa-xa!"«
Да вы знаете ли, что наш рубль полтинник стоит… ха-ха!» «
Да вы знаете ли, что у нас целую губернию на днях чиновники растащили… ха-ха!» «Где это видано… ха-ха!» Словом сказать, сыны России не только не сдерживали себя, но шли друг другу на перебой, как бы опасаясь,
чтоб кто-нибудь не успел напаскудить прежде.
Ежели вы хотите,
чтоб я откровенно выразил мое мнение, то скажу вам:
да, Россия виновата.
Но я не злопамятен, мой друг! и, разумеется, если когда-нибудь потребуют,
чтоб я определил степень ее виновности, то я отвечу:
да, виновна, но в высшей степени заслуживает снисхождения.
Да вряд ли когда-нибудь и проснется, потому что для того,
чтоб осуществилось это пробуждение, необходимо,
чтоб оно кого-нибудь интересовало.
Однако ж и он не сразу удовлетворил буржуа (казался слишком трудным), так что романы его долгое время пользовались гораздо большею известностью за границей (особенно в России), нежели во Франции."Ассомуар"[«Западня»] был первым произведением, обратившим на Зола серьезное внимание его соотечественников,
да и то едва ли не потому, что в нем на первом плане фигурируют представители тех «новых общественных наслоений»59, о близком нашествии которых, почти в то же самое время, несколько рискованно возвещал сфинкс Гамбетта (Наполеон III любил,
чтоб его называли сфинксом; Гамбетта — тоже) в одной из своих речей.
Болит не потому,
чтоб ежовые рукавицы оставили в его уме неизгладимо благодарные воспоминания, а потому что вслед за вопросом о том, куда девались эти рукавицы, в его уме возникает и другой вопрос:
да полно, нужны ли они?
— То-то, что сердцами, значит, не сошлись,
да и не то,
чтоб сердцами, а капиталом они против нас как будто отощали. Чудной ведь он! Ото всех прячется,
да высматривает, какого-то, прости господи, Пафнутьева поджидает…
Не так грубо, как взялся за это Захар Иваныч, а как-нибудь стороной,
чтоб ему в самый раз было,
да и Капитолину Егоровну не очень бы огорчило.
Хуже всего то, что, наслушавшись этих приглашений, а еще больше насмотревшись на их осуществление, и сам мало-помалу привыкаешь к ним. Сначала скажешь себе: а что, в самом деле, ведь нельзя же в благоустроенном обществе без сердцеведцев! Ведь это в своем роде необходимость… печальная, но все-таки необходимость! А потом, помаленьку
да полегоньку, и свое собственное сердце начнешь с таким расчетом располагать,
чтоб оно во всякое время представляло открытую книгу: смотри и читай!
Но я, признаюсь, был обрадован, потому что с этими земцами, как ни будь осторожен и консервативен, наверное, в конце концов в чем-нибудь
да проштрафишься. Сверх того, мы подъезжали к Кёльну, и в голове моей созрел предательский проект: при перемене вагонов засесть на несколько станций в третий класс,
чтоб избежать дальнейших собеседований по делам внутренней политики.
А что, если мой недавний собеседник возьмет
да вынырнет? — думалось мне. Ведь он меня тогда с кашей съест! Что я такое? много ли нужно,
чтоб превратить мое бытие в небытие? Хотя, с другой стороны, на какую потребу мне бытие? вот так бытие! Так не лучше ли сразу погрузиться в небытие, нежели остаться при бытии, с тем
чтоб смотреть в окошко
да улыбаться прохожим?
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный.
Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми.
Да зато, смотри,
чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Осип.
Да, порядок любит. Уж ему
чтоб все было в исправности.
Да объяви всем,
чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Да разметать наскоро старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху,
чтоб было похоже на планировку.
Осип. Говорит: «Этак всякий приедет, обживется, задолжается, после и выгнать нельзя. Я, говорит, шутить не буду, я прямо с жалобою,
чтоб на съезжую
да в тюрьму».