Неточные совпадения
—
Ну, что! как концессия? заполучили? — обращается
он ко мне своим обычным лающим голосом.
—
Ну, кажется, идет дело на лад! — говорит
он весело.
Раз скажешь
ему: Анемподисту Тимофеичу! в другой: Анемподисту Тимофеичу! —
ну,
он и прислушивается помаленьку.
Ну,
они и вьют во сне веревки за приличное вознаграждение.
— Так вот
он где! — загремел
он своим лающим голосом, —
ну, батюшка, задали вы нам задачу!
— Что вы! да ведь это целая революция! — А вы как об этом полагали! Мы ведь не немцы, помаленьку не любим! Вон головорезы-то, слышали, чай? миллион триста тысяч голов требуют,
ну, а мы,
им в пику, сорок миллионов поясниц заполучить желаем!
— А уж ежели, — продолжал между тем Прокоп, — ты от этих прожектов запьешь, так, значит, линия такая тебе вышла.
Оно, по правде сказать, трудно и не запить. Все бить да сечь, да стрелять… коли у кого чувствительное сердце —
ну просто невозможно не запить!
Ну, а ежели кто закалился — вот как я, например, — так ничего. Большую даже пользу нахожу. Светлые мысли есть ей-богу!
— Вот тоже: какой-то „английский писатель Стуарт“… черт
его знает, кто
он таков!
Ну, да и Токевиль… воля твоя, а вряд ли
он так говорил!
По временам
он обращается ко мне с словами:"
Ну,
ну! не бойсь! бог не без милости!"Но я, с свойственною умирающим проницательностью, слышу в
его словах нечто совсем другое.
—
Ну, брат, уж нечего тут очки-то вставлять! — ораторствовал Прокоп, уж всякому ведь известно, как ты дядю-то мертвого под постель спрятал, а на место
его другого в колпаке под одеяло положил! Чтобы свидетели, значит, под завещанием подписались, что покойник, дескать, в здравом уме и твердой памяти… Штукарь ведь ты!
— Служили
они, знаете, в Польше-с…
ну, молоды-с… полечки там, паненочки… сейчас руку и сердце-с.
Ну-с, и в другое время неприятно, знаете, этакую конфету получить, а у
них, кроме того, еще бал на другой день в подгородном имении на всю губернию назначен-с.
— Да пойми ты, ради Христа! разве могу я
его заставить? такие ли теперь порядки у нас? Вот кабы лет пятнадцать долой —
ну, тогда точно! Разве жалко мне Аннушки-то?
— Да опомнись ты! чего тебе от меня еще нужно! Сколько ты денег высосал! сколько винища одного вылакал! На-тко с чем еще пристал: Аннушку
ему предоставь!
Ну, ты умный человек!
ну, скажи же ты мне, как я могу
его принудить уступить тебе Аннушку? Умный ли ты человек или нет?
— И кто же бы на моем месте не сделал этого! — бормотал
он, — кто бы свое упустил! Хоть бы эта самая Машка или Дашка —
ну, разве
они не воспользовались бы? А ведь
они, по настоящему-то, даже и сказать не могут, зачем
им деньги нужны! Вот мне, например…
ну, я… что бы, например…
ну, пятьдесят бы стипендий пожертвовал… Театр там"Буфф", что ли… тьфу! А
им на что? Так, жадность одна!
—
Ну, брат, причина там или не причина, а надо нам от
него освободиться!
— Я решительно замечаю, — сказал
он, — что мы не понимаем друг друга. Я допускаю, конечно, что вы можете желать сбавки пяти…
ну, десяти процентов с рубля… Но предлагать вознаграждение до того ничтожное, и притом в такой странной форме…
— Фофан ты — вот что! Везде-то у вас порыв чувств, все-то вы свысока невежничаете, а коли поближе на вас посмотреть — именно только глупость одна!
Ну, где же это видано, чтобы человек тосковал о том, что с
него денег не берут или в солдаты
его не отдают!
Не лежит сердце к этому вопросу — да и полно!"
Ну, там как-нибудь", или:"Будем надеяться, что дальнейшие успехи цивилизации" — вот фразы, которые обыкновенно произносят уста мои в подобных случаях, и хотя я очень хорошо понимаю, что фразы эти ничего не разъясняют, но, может быть, именно потому-то и говорю
их, что действительное разъяснение этого предмета только завело бы меня в безвыходный лабиринт.
И кончается дело тем, что я порешаю с моими сомнениями при помощи заранее проштудированных фраз:
ну, там какнибудь… будем надеяться, что дальнейшие успехи цивилизации… с одной стороны,
оно, конечно, и т. д.
—
Ну, а я"Маланьи"не писал и никакой земли безвозмездно не отдавал, а потому, как
оно там — не знаю. И поронцы похулить не хочу, потому что без этого тоже нельзя. Сечь — как не сечь; сечь нужно! Да сам-то я, друг ты мой любезный, поротым быть не желаю!
— Нет, да ты вникни! ведь это дело очень и очень статочное! Возьми хоть Петра Иваныча Дракина —
ну, станет ли
он себя обкладывать, коли нет у
него про запас загвоздки какой-нибудь?!
— С тебя что возьмут? — продолжал я, —
ну, триста, четыреста рублей, а жалованья-то две-три тысячи положат! А
им ведь никогда никакого жалованья не положат, а все будут брать! все брать!
— У нас есть один екатеринославский корреспондент —
ну, просто можно зачитаться
его корреспонденциями!
—
Ну да; вот, например, ежели взялся писать о ссудо-сберегательных кассах — об
них и пиши! Чтоб ни о социализме, ни об интернационалке… упаси бог!
— Ну-с, на этот счет наша наука никаких утешений преподать вам не может, — сказал
он сухо.
—
Ну, скажи на милость, — продолжал Менандр с возрастающею горечью, разве Белинский, Грановский…
ну, Добролюбов, Писарев, что ли… разве писали
они что-нибудь подобное той слюноточивой канители, которая в настоящее время носит название передовых статей?
— Ты не знаешь, как
они меня истязают! Что
они меня про себя писать и печатать заставляют!
Ну, вот хоть бы самая статья"О необходимости содержания козла при конюшнях" —
ну, что в ней публицистического! А ведь я должен был объявить, что автор ее, все тот же Нескладин, один из самых замечательных публицистов нашего времени! Попался я, брат, — вот что!
— Кто? я-то хочу отнимать жизнь? Господи! да кабы не клятва моя! Ты не поверишь, как
они меня мучают! На днях — тут у нас обозреватель один есть принес
он мне свое обозрение… Прочитал я
его —
ну, точно в отхожем месте часа два просидел! Троша у
него за душой нет, а
он так и лезет, так и скачет! Помилуйте, говорю, зачем? по какому случаю? Недели две я
его уговаривал, так нет же,
он все свое: нет, говорит, вы клятву дали! Так и заставил меня напечатать!
— А вот еще сомневаются в существовании души!
Ну, мог ли бы случиться такой факт, если б души не было? Но что за причина, что
он покусился на самоубийство?
— Ну-с, стоим мы этак в Яжелбицах, а в это время, надо вам сказать, рахинские крестьяне подняли бунт за то, что инженеры на
их село шоссе хотели вести.
«И думать, говорю, об ухе нечего!»
Ну, поморщился мой полковник — сами вы знаете, господа, какой
он охотник покушать был, — однако видит, что моя правда, воздержался!
—
Ну, между нами-то, пожалуй, сейчас
его и нет! Это, брат, враки! А вот, что вы в Николая Чудотворца не верите — это верно!
— Вчера из губернии письмо получил. Читал, вишь, постоянно"Московские ведомости", а там все опасности какието предрекают: то нигилизм, то сепаратизм…
Ну,
он и порешил. Не стоит, говорит, после этого на свете жить!
— Да, и от чего стал задумываться… от"Петербургских ведомостей"! С реформами там нынче все поздравляют,
ну вот
он читал-читал, да и вообрази себе, что идет
он по длинномудлинному коридору, а там, по обеим сторонам, все пеленки… то бишь все реформы развешены! Эхма! чья-то теперь очередь с ума сходить!
Вот
он теперь"Le sire de Porc-Epic"[«Повелителя Дикобраза».] будет слушать, с кокотками переглядываться —
ну, и сидел бы тут, и переглядывался бы!
—
Ну, что мы здесь увидим! — бормотал
он, — эти вещи надо непременно из первых рядов смотреть!
— Этот маху не даст!
Ну, а эти… которые с
ним… кто такие?
— Даже климат, — говорил
он, — и тот против прежнего хуже стал! Помещиков обидели —
ну,
они, натурально, все леса и повырубили! Дождей-то и нет. Месяц нет дождя, другой нет дождя — хоть ты тресни! А не то такой вдруг зарядит, что два месяца зги не видать! Вот тебе и эмансипация!
Ежели мистификаторы упорны и пользуются здоровьем,
они могут свести человека с ума. По крайней мере, я испытал это отчасти на себе. Теперь, после двух сыгранных со мной фарсов, я не могу сесть, чтоб не подумать: а
ну, как этот стул вдруг подломится подо мной! Я не могу ступить по половице, чтоб меня не смущала мысль: а что, если эта половица совсем не половица, а только подобие ее, устроенное с исключительной целью, чтоб я провалился и расквасил себе нос!
— Финисе! — усовещевал
он меня, — пожалуйста финисе!
ну, что там! чего там? Еще услышат, — что хорошего!
Но идти не самому, а чтоб извозчик вез, Вот и теперь на
нем и рубашка криво сидит, и портфель из-под мышки ползет…
ну, где
ему усидеть в статистике!
"
Ну, брат, не усидеть тебе в статистике!" — мысленно повторил я и вскинул глазами вперед. О, ужас! передо мной стоял Рудин, а за
ним, в некотором отдалении, улыбался своею мягкою, несколько грустной улыбкою Лаврецкий.
—
Ну да, делегат от Балашовского уезда… что ж дальше! А вы, небось, думали, что я испугаюсь! Я, батюшка, ничего не испугаюсь! Мне, батюшка, черт с
ними — вот что!
— Еще бы!
Ну, разумеется, экстренный train [поезд.] на наш счет; в Москве каждому гостю нумер в гостинице и извозчик; первый день — к Иверской, оттуда на политехническую выставку, а обедать к Турину; второй день — обедня у Василия Блаженного и обед у Тестова; третий день — осмотр Грановитой палаты и обед в Новотроицком. А потом экстренный train к Троице, в Хотьков… Пение-то какое, мой друг! Покойница тетенька недаром говаривала: уж и не знаю, говорит, на земле ли я или на небесах! Надо
им все это показать!
—
Ну, что, как ваше дело с Иваном Никифоровичем? — спросил я
его.
—
Ну, брат, это еще"Улита едет, когда-то будет"! — сказал
он ему, и этим метким замечанием увлек за собой все собрание. Параграф 3-й был принят огромным большинством.
—
Ну, брат, плохое твое дело, коли так.
Он припомнит. Я, брат, сам однажды Энгеля пьяного домой на извозчике подвозил, так и то вчера целый вечер в законах рылся: какому за сие наказанию подлежу! Потому, припомнит это верно!