Неточные совпадения
С тех пор, однако ж, как двукратно княгиня Чебылкина съездила с дочерью в столицу, восторги немного поохладились: оказывается, «qu'on n'y est jamais chez soi», [
что там никогда не чувствуешь себя дома (франц.)]
что «мы отвыкли от этого шума»,
что «le prince Курылкин, jeune homme tout-à-fait charmant, — mais que ça reste entre nous — m'a fait tellement la cour, [Князь Курылкин, совершенно очаровательный молодой человек — но пусть это останется между нами — так ухаживал за мной (франц.).]
что просто совестно! — но все-таки какое же сравнение наш милый, наш
добрый, наш тихий Крутогорск!»
Да, я люблю тебя, далекий, никем не тронутый край! Мне мил твой простор и простодушие твоих обитателей! И если перо мое нередко коснется таких струн твоего организма, которые издают неприятный и фальшивый звук, то это не от недостатка горячего сочувствия к тебе, а потому собственно,
что эти звуки грустно и болезненно отдаются в моей душе. Много есть путей служить общему делу; но смею думать,
что обнаружение зла, лжи и порока также не бесполезно, тем более
что предполагает полное сочувствие к
добру и истине.
Прислан был к нам Фейер из другого города за отличие, потому
что наш город торговый и на реке судоходной стоит. Перед ним был городничий, старик, и такой слабый да
добрый. Оседлали его здешние граждане. Вот приехал Фейер на городничество, и сзывает всех заводчиков (а у нас их не мало, до пятидесяти штук в городе-то).
Папа Порфирия Петровича был сельский пономарь; maman — пономарица. Несомненно,
что герою нашему предстояла самая скромная будущность, если б не одно обстоятельство. Известно,
что в древние времена по селам и весям нашего обширного отечества разъезжали благодетельные гении, которые замечали природные способности и необыкновенное остроумие мальчиков и затем, по влечению своих
добрых сердец, усердно занимались устройством судеб их.
Она очень умна и приветлива, а
добра так,
что и сказать нельзя, и между тем — странное дело! — в городе ее не любят, или, лучше сказать, не то
что не любят, а как-то избегают.
У князя показываются слезы на глазах, потому
что он очень
добрый человек.
Мне известно,
что Техоцкий не приглашен Марьей Ивановной именно в пику княжне и в видах сохранения
добрых нравов в городе Крутогорске.
Есть люди, которые думают,
что Палагея Ивановна благотворит по тщеславию, а не по внутреннему побуждению своей совести, и указывают в особенности на гласность, которая сопровождает ее
добрые дела.
Пришел я к
чему, по милости
добрых людей, в летнее время, потому
что зимой и жилья поблизности нет, а с старцем поселиться тоже невозможно.
Белугин (вынимает из жилетки серебряную луковицу). Да-с; теперича будет часика три, как дожидаемся… (К Скопищеву.) А
что, Егор Иваныч, видно, убраться отселева за добра-ума.
Повторяется та же картина,
что и в предыдущей сцене. Воцаряется глубокое молчание. Входит князь, старик почтенной наружности, но вида скорее
доброго, нежели умного; особенно заметно отсутствие всякой проницательности. За ним, в некотором отдалении, ковыляет Шифель.
Ты говори, любезный, не бойся! ты представь себе,
что перед тобою не князь, а твой
добрый староста…
«Ну, говорит, мы теперича пьяни; давай, говорит, теперича реку шинпанским поить!» Я было ему в ноги: «За
что ж: мол, над моим
добром наругаться хочешь, ваше благородие? помилосердуй!» И слушать не хочет… «Давай, кричит, шинпанского! дюжину! мало дюжины, цельный ящик давай! а не то, говорит, сейчас все твои плоты законфескую, и пойдешь ты в Сибирь гусей пасти!» Делать-то нечего: велел я принести ящик, так он позвал, антихрист, рабочих, да и велел им вило-то в реку бросить.
И как скоро, как беспрепятственно совершается процесс этого превращения! С какою изумительною быстротой поселяется в сердце вялость и равнодушие ко всему, потухает огонь любви к
добру и ненависти ко лжи и злу! И то,
что когда-то казалось и безобразным и гнусным, глядит теперь так гладко и пристойно, как будто все это в порядке вещей, и так ему и быть должно.
Когда я ехал в Крутогорск, то мне казалось,
что и я должен на деле принесть хоть частичку той пользы, которую каждый гражданин обязан положить на алтарь отечества. Думалось мне,
что в самой случайности, бросившей меня в этот край, скрывается своего рода предопределение… Юношеские мечты! тщетные мечты! сколько в них, однако ж, свежести и чистоты, сколько жажды
добра и истины!
Да; жалко, поистине жалко положение молодого человека, заброшенного в провинцию! Незаметно, мало-помалу, погружается он в тину мелочей и, увлекаясь легкостью этой жизни, которая не имеет ни вчерашнего, ни завтрашнего дня, сам бессознательно делается молчаливым поборником ее. А там подкрадется матушка-лень и так крепко сожмет в своих объятиях новобранца,
что и очнуться некогда. Посмотришь кругом: ведь живут же
добрые люди, и живут весело — ну, и сам станешь жить весело.
Я еще вчера явственно слышал, как жаворонок, только
что прилетевший с юга, бойко и сладко пропел мне эту славную весть, от которой сердце мое всегда билось какою-то чуткою надеждой. Я еще вчера видел, как
добрая купчиха Палагея Ивановна хлопотала и возилась, изготовляя несчетное множество куличей и пасх, окрашивая сотни яиц и запекая в тесте десятки окороков.
Палагея Ивановна высокая и полная женщина; должно полагать,
что смолоду она была красавицей, потому, во-первых,
что черты лица ее и доселе говорят еще о прошедшей красоте, а во-вторых, потому,
что женщина с истинно
добрым сердцем, по мнению моему, должна, непременно должна быть красавицей.
Трофим Николаевич подходит, пошатываясь, к дедушке и, наклонясь к его уху, хочет, вероятно, пожелать ему
доброго здравия, но только икает и как-то неблаговидно сопит,
что чрезвычайно смешит молодушек; дедушка же, почуяв носом сильный запах сивухи, пятится ближе к стене.
Аи и выходит,
что во всяком деле мало одной честности да
доброй воли: нужна тоже добросовестность, нужно знание.
Вот и выходит,
что в эвдаком-то деле и Фейра
добром помянешь.
Это блохи и клопы, которые до того часто и много его кусали,
что сделались не врагами, а скорее
добрыми знакомыми его.
Поселился здесь я по многим причинам: во-первых, потому
что желаю кушать, а в Петербурге или в Москве этого
добра не найдешь сразу; во-вторых, у меня здесь родные, и следовательно, ими уж насижено место и для меня.
— Да, брат, я счастлив, — прервал он, вставая с дивана и начиная ходить по комнате, — ты прав! я счастлив, я любим, жена у меня
добрая, хорошенькая… одним словом, не всякому дает судьба то,
что она дала мне, а за всем тем, все-таки… я свинья, брат, я гнусен с верхнего волоска головы до ногтей ног… я это знаю!
чего мне еще надобно! насущный хлеб у меня есть, водка есть, спать могу вволю… опустился я, брат, куда как опустился!
И
добро бы жару, горячности, любви не было — есть, братец, есть все это! да так, верно, и суждено этому огню перегореть в груди, не высказавшись ни в
чем…
— Это отчасти правда; но ведь вопрос в том, для
чего же природа не сделала меня Зеноном, а наградила наклонностями сибарита, для
чего она не закалила мое сердце для борьбы с терниями суровой действительности, а, напротив того, размягчила его и сделала способным откликаться только на
доброе и прекрасное? Для
чего, одним словом, она сделала меня артистом, а не тружеником?.. Природа-то ведь дура, выходит!
С одной стороны, не подлежало сомнению,
что в душе его укоренились те общие и несколько темные начала, которые заставляют человека с уважением смотреть на всякий подвиг
добра и истины, на всякое стремление к общему благу.
— Вы мне льстите. Я вам скажу, напротив,
что я отменно
добрый, и хотя действительно не совсем глупый, но совершенно негодный человек… знаете ли вы,
чем я занимаюсь?..
Мы, люди прохожие, народ благодушный и
добрый; мы, по натуре своей, склонны более оправдывать, нежели обвинять, скорее прощать, нежели карать; притом же мы делом не заняты — так мудрено ли,
что такие вопросы толпами лезут в наши праздные головы?..
Кабы да этакие капиталы да в хорошие они руки — тут
что добра-то сделать можно!
— А
что господа? Господа-то у них, может, и
добрые, да далече живут, слышь. На селе-то их лет, поди, уж двадцать не чуть; ну, и прокуратит немец, как ему желается. Года три назад, бают, ходили мужики жалобиться, и господа вызывали тоже немца — господа, нече сказать,
добрые! — да коли же этака выжига виновата будет! Насказал, поди, с три короба: и разбойники-то мужики, и нерадивцы-то! А кто, как не он, их разбойниками сделал?
Конечно, сударь, и отец и дед мой, все были люди семьянистые, женатые; стало быть, нет тут греха. Да и бог сказал:"Не
добро быти единому человеку". А все-таки какая-нибудь причина тому есть,
что писание, коли порицает какую ни на есть вещь или установление или деяние, не сравнит их с мужем непотребным, а все с девкой жидовкой, с женой скверной. Да и Адам не сам собой в грехопадение впал, а все через Евву. Оно и выходит,
что баба всему будто на земле злу причина и корень.
Однажды получаю я письмо от своего милостивца,
что вот добыли они себе пастыря, мужа честна и
добра, и
что похотел он овцы своя узрети и даже наш город предположил посетить.
— Счастлив твой бог, — говорит, —
что человек-то я
добрый: вижу,
что ты больно уж огорчен, не в своем будто уме такие дела говоришь.
Ну, к этакой жизни я еще не считал себя готовым, по той причине,
что спервоначала надлежало плоть в себе
добре умертвить.
— Подь,
чего стыдиться-то! подь, касатка, — барин
доброй! Мы здесь, ваше благородие, в дикости живем, окроме приказных да пьяного народу, никого не видим… Было и наше времечко! тоже с людьми важивались; народ всё чистый, капитальный езживал… ну и мы, глядя на них, обхождения перенимали… Попроси, умница, его благородие чайком.
— Оно так… может, и
добрый ты барин, да об этом разговаривать нам уж не приходится, потому как, значит, слова занапрасно терять будем… а вот порассказать как и
что — это дело возможное…