Неточные совпадения
С горы спускается деревенское стадо; оно уж близко
к деревне, и картина мгновенно оживляется; необыкновенная суета проявляется по всей улице; бабы выбегают из изб с прутьями в
руках, преследуя тощих, малорослых коров; девчонка лет десяти, также с прутиком, бежит вся впопыхах, загоняя теленка и не находя никакой возможности следить за его скачками; в воздухе раздаются самые разнообразные звуки, от мычанья до визгливого голоса тетки Арины, громко ругающейся на всю деревню.
Вот, покуролесивши этак с неделю, выходит он однажды ночью, и прямо в дом
к тестю, а в
руках у него по пистолету.
Когда Дмитрий Борисыч совершенно прочухался от своего сновидения, он счел долгом пригласить
к себе на совет старшего из пятерых полицейских, Алексеева, который, не без основания, слыл в городе правою
рукой городничего.
Входит Перегоренский, господин лет шестидесяти, но еще бодрый и свежий. Видно, однако же, что, для подкрепления угасающих сил, он нередко прибегает
к напитку, вследствие чего и нос его приобрел все возможные оттенки фиолетового цвета. На нем порыжелый фрак с узенькими фалдочками и нанковые панталонцы без штрипок. При появлении его Алексей Дмитрич прячет обе
руки к самым ягодицам, из опасения, чтоб господину Перегоренскому не вздумалось протянуть ему
руку.
На этот раз убеждения подействовали, и кадриль кой-как составилась. Из-за дверей коридора, примыкавшего
к зале, выглядывали лица горничных и других зрителей лакейского звания, впереди которых, в самой уже зале, стоял камердинер его высокородия. Он держал себя, как и следует камердинеру знатной особы, весьма серьезно, с прочими лакеями не связывался и, заложив
руки назад, производил глубокомысленные наблюдения над танцующим уездом.
Когда входит его превосходительство, глаза Порфирия Петровича выражают тоску и как будто голод; и до той поры он, изнемогая от жажды, чувствует себя в степи Сагаре, покуда его превосходительство не приблизится
к нему и не пожмет его
руки.
А иногда возьмет его
руками за голову да
к груди-то своей и притянет словно ребенка малого, возьмет гребень, да и начнет ему волосы расчесывать.
По произведенному под
рукой дознанию оказалось, что Подгоняйчиков приходится родным братом Катерине Дементьевне, по муже Шилохвостовой и что, по всем признакам, он действительно имел какие-то темные посягательства на сердечное спокойствие княжны Признаки эти были: две банки помады и стклянка духов, купленные Подгоняйчиковым в тот самый период времени, когда сестрица его сделалась наперсницей княжны; гитара и бронзовая цепочка, приобретенная в то же самое время, новые брюки и, наконец, найденные в секретарском столе стихи
к ней, писанные
рукой Подгоняйчикова и, как должно полагать, им самим сочиненные.
— Ну что, вы как поживаете, господа? — спросил я, подходя
к кучке гарнизонных офицеров, одетых с иголочки и в белых перчатках на
руках.
— Vous voilà comme toujours, belle et parée! [Вот и вы, как всегда, красивая и нарядная! (франц.)] — говорит он, обращаясь
к имениннице. И, приятно округлив правую
руку, предлагает ее Агриппине Алексеевне, отрывая ее таким образом от сердца нежно любящей матери, которая не иначе как со слезами на глазах решается доверить свое дитя когтям этого оплешивевшего от старости коршуна. Лев Михайлыч, без дальнейших церемоний, ведет свою даму прямо
к роялю.
Однако на улице уже шумно и людно; толпы женщин всякого возраста, с котомками за плечами и посохами в
руках, тянутся длинными вереницами
к соборной площади.
голосит заунывно одна группа нищих, и десятки
рук протягиваются с копеечками
к деревянным чашкам убогих калек.
Судя по торжественному виду, с которым Живновский проходит мимо генеральши, нельзя не согласиться, что он должен быть совершенно доволен собой. Он как-то изгибает свою голову, потрясает спиной и непременно прикладывает
к козырьку
руку, когда приближается
к ее превосходительству.
— Как же это, любезный, — обращается
к нему Хрептюгин, — у тебя беспорядки такие! воду из
рук мужички рвут!
Хрептюгин принимает из
рук своей супруги чашку изумительнейшего ауэрбаховского фарфора и прихлебывает, как благородный человек, прямо из чашки, не прибегая
к блюдечку.
Семен Малявка (стоявший до сих пор смирно, вдруг начинает суетиться, махает
руками и обращается скороговоркою
к Долгому). Смотри, Пятруха, смотри! ишь ты! барышня-то! барышня-то! ах ты, господи!
Князь Чебылкин (Разбитному.) Подите, mon cher, узнайте, где этот почтенный ветеран
руку потерял. (Разбитной выходит.
К Белугину.) Ну, ты что?
Бобров. А як тому это, Машенька, говорю, что если вы не постоите, так и Дернову и мне хорошо будет. Ведь он влюбен, именно влюблен-с; не махал бы он этак руками-то, да и Дернову бы позволения не дал. (Ласкается
к: ней. Марья Гавриловна задумывается.)
Ижбурдин. А оттого это, батюшка, что на все свой резон есть-с. Положим, вот хоть я предприимчивый человек. Снарядил я, примерно, карабь, или там подрядился
к какому ни на есть иностранцу выставить столько-то тысяч кулей муки. Вот-с, и искупил я муку, искупил дешево — нече сказать, это все в наших
руках, — погрузил ее в барки… Ну-с, а потом-то куда ж я с ней денусь?
Я вижу его с улицы, подходящего даже
к знакомому мне сидельцу, который скромно стоит у окна, заложивши
руки назад и не осмеливаясь присесть при «хозяевах».
Хозяин, простирая длань по направлению
к закуске, скачала словесно уговаривает его вкусить от плода хлебного, но сиделец, как видно, оказывает сопротивление, потому что негоциант берет его за
руку и силой подводит
к столу.
А вот, я вам доложу, тоска-то, как видишь, что человек-от и честной и хороший, а ни
к чему как есть приступиться не может — все-то у него из
рук валится.
— Еще бы он не был любезен! он знает, что у меня горло есть… а удивительное это, право, дело! — обратился он ко мне, — посмотришь на него — ну, человек, да и все тут! И говорить начнет — тоже целые потоки изливает: и складно, и грамматических ошибок нет! Только, брат, бесцветность какая, пресность, благонамеренность!.. Ну, не могу я! так, знаешь, и подымаются
руки, чтоб с лица земли его стереть… А женщинам нравиться может!.. Да я, впрочем, всегда спать ухожу, когда он
к нам приезжает.
А сама нагибается, чтоб взяться за коромысло, а грудь-то у нее высокая да белая, словно пена молочная: света я, сударь, невзвидел. Бросился
к ней, выхватил коромысло из
рук, а сам словно остервенел: уж не то что целовать, а будто задушить ее хотел; кажется, кабы она не барахталась, так и задушил бы тут. Очень для меня этот день памятен.
— Ничего я об этом, ваше благородие, объяснить не могу… Это точно, что они перед тем, как из лодки им выпрыгнуть, обратились
к товарищу:"Свяжи мне, говорит, Трофимушка,
руки!"А я еще в ту пору и говорю им:"Христос, мол, с вами, Аггей Федотыч, что вы над собой задумываете?"Ну, а они не послушали:"Цыц, говорит, собака!"Что ж-с, известно, их дело хозяйское: нам им перечить разве возможно!
— Да как же тут свяжешься с эким каверзником? — заметил смотритель, — вот намеднись приезжал
к нам ревизор, только раз его в щеку щелкнул, да и то полегоньку, — так он себе и рожу-то всю раскровавил, и духовника потребовал:"Умираю, говорит, убил ревизор!" — да и все тут. Так господин-то ревизор и не рады были, что дали
рукам волю… даже побледнели все и прощенья просить начали — так испужались! А тоже, как шли сюда, похвалялись: я, мол, его усмирю! Нет, с ним свяжись…
"Ты почто, раба, жизнью печалуешься? Ты воспомни, раба, господина твоего, господина твоего самого Христа спаса истинного! как пречистые руце его гвоздями пробивали, как честные нозе его
к кипаристу-древу пригвождали, тернов венец на главу надевали, как святую его кровь злы жидове пролияли… Ты воспомни, раба, и не печалуйся; иди с миром, кресту потрудися; дойдешь до креста кипарисного, обретешь тамо обители райские; возьмут тебя, рабу, за
руки ангели чистые, возьмут рабу, понесут на лоно Авраамлее…"
Вот он и бежал; старую веру, слышь, принял, да потом нашими благоприятелями и уставлен
к нам пастырем! И ума-то даже хитрого не имел, да, видно, по этой причине и полюбился нашим милостивцам, что на нем подозренья держать было нельзя; весь он был в их
руках.
Подхватили меня тут бесы под
руки и поволокли
к самому престолу.
Пермяки и зыряне целую зиму по лесам ходят; стрельба у них не с
руки, а будто
к дереву прислонясь; ружья длинные, по-ихнему туркой прозываются; заряд в него кладется маленький, и пулька тоже самая мелконькая: вот он и норовит белке или горностайке в самый, то есть, конец мордочки попасть.
— Вспомни, мол, ты, — говорю, — что в книгах про пашпорты-то написано! Сам спас Христос истинный сказал: странна мя приимите; а какой же я буду странник, коли у меня пашпорт в
руках? С пашпортом-то я
к губернатору во дворец пойду! А ты не токма что пашпорт, а еще фальшивый сочиняешь!
С тем она меня и отпустила. Пошел я
к черницам, а они сидят себе сложа
руки да песни под нос мурлыкают.
Напрасно командируется одна партия гребцов в воду и там, схватившись
руками за ветви деревьев и кустов, тянет всем корпусом веревку, прицепленную
к дощанику: лодка как будто бы топчется на одном месте, не подвигаясь ни на пядь вперед, и только слышно, как вода не то чтобы шумит, а как-то сосредоточенно жужжит кругом, поминутно угрожая перевернуть вверх дном утлую скорлупу.
Только
к центру, там, где находится и базарная площадь, город становится как будто люднее и принимает физиономию торгового села. Тут уже попадаются изредка каменные дома местных купцов, лари, на которых симметрически расположены калачи и баранки, тут же снуют приказные, поспешающие в присутствие или обратно, и, меланхолически прислонясь где-нибудь у ворот, тупо посматривают на базарную площадь туземные мещане, в нагольных тулупах, заложив одну
руку за пазуху, а другую засунув в боковой карман.
Старуха была ни жива ни мертва; она и тряслась, и охала, и кланялась ему почти в ноги и в то же время охотно вырвала бы ему поганый его язык, который готов был, того и гляди, выдать какую-то важную тайну. Мое положение также делалось из
рук вот неловким; я не мог не предъявить своего посредничества уже по тому одному, что присутствие Михеича решительно мешало мне приступить
к делу.
— Ну вот, — говорит Мавра Кузьмовна, — и еще новобранца привела, и в грамоте доволен, и с книгами обращение иметь может, и по крюкам знает, и демественному обучался [77] — молодец на все
руки: какого еще
к черту попа желать надоть!