Неточные совпадения
Хоть бы эти бурмистры да управители наши:
ты не гляди,
что он
тебе в глаза смотрит! одним-то глазом он на
тебя, а другим — в лес норовит!
— Ах, дурачок, дурачок! — продолжала Арина Петровна все ласковее и ласковее, —
хоть бы
ты подумал, какая через
тебя про мать слава пойдет! Ведь завистников-то у ней — слава Богу! и невесть
что наплетут! Скажут,
что и не кормила-то, и не одевала-то… ах, дурачок, дурачок!
— А ежели
ты чем недоволен был — кушанья, может быть, недостало, или из белья там, — разве не мог
ты матери откровенно объяснить? Маменька, мол, душенька, прикажите печеночки или там ватрушечки изготовить — неужто мать в куске-то отказала бы
тебе? Или вот
хоть бы и винца — ну, захотелось
тебе винца, ну, и Христос с
тобой! Рюмка, две рюмки — неужто матери жалко? А то на-тко: у раба попросить не стыдно, а матери слово молвить тяжело!
— Нет,
ты не смейся, мой друг! Это дело так серьезно, так серьезно,
что разве уж Господь им разуму прибавит — ну, тогда… Скажу
хоть бы про себя: ведь и я не огрызок; как-никак, а и меня пристроить ведь надобно. Как тут поступить? Ведь мы какое воспитание-то получили? Потанцевать да попеть да гостей принять —
что я без поганок-то без своих делать буду? Ни я подать, ни принять, ни сготовить для себя — ничего ведь я, мой друг, не могу!
— Ну-ну-ну! успокойся! уйду! Знаю,
что ты меня не любишь… стыдно, мой друг, очень стыдно родного брата не любить! Вот я так
тебя люблю! И детям всегда говорю:
хоть брат Павел и виноват передо мной, а я его все-таки люблю! Так
ты, значит, не делал распоряжений — и прекрасно, мой друг! Бывает, впрочем, иногда,
что и при жизни капитал растащат, особенно кто без родных, один… ну да уж я поприсмотрю… А?
что? надоел я
тебе? Ну, ну, так и быть, уйду! Дай только Богу помолюсь!
— И то хорошо,
хоть лампадочки погорели! И то для души облегчение!
Ты где садишься-то? опять,
что ли, под меня ходить будешь или крале своей станешь мирволить?
— Ну, ладно. Только я, брат, говорю прямо: никогда я не обдумываю. У меня всегда ответ готов. Коли
ты правильного
чего просишь — изволь! никогда я ни в
чем правильном не откажу.
Хоть и трудненько иногда, и не по силам, а ежели правильно — не могу отказать! Натура такая. Ну, а ежели просишь неправильно — не прогневайся!
Хоть и жалко
тебя — а откажу! У меня, брат, вывертов нет! Я весь тут, на ладони. Ну, пойдем, пойдем в кабинет!
Ты поговоришь, а я послушаю! Послушаем, послушаем,
что такое!
—
Чего ждать-то! Я вижу,
что ты на ссору лезешь, а я ни с кем ссориться не хочу. Живем мы здесь тихо да смирно, без ссор да без свар — вот бабушка-старушка здесь сидит,
хоть бы ее
ты посовестился! Ну, зачем
ты к нам приехал?
— То-то,
что нет. Я
что сказал? я сказал: не могу препятствовать — только и всего. А позволяю или не позволяю — это другой вопрос. Он у меня позволения и не просил, он прямо написал: xoчy,папа, жениться на Лидочке — ну, и я насчет позволения умолчал. Хочешьжениться — ну, и Христос с
тобой! женись, мой друг,
хоть на Лидочке,
хоть на разлидочке — я препятствовать не могу!
—
Что? не понравилось? Ну, да уже не взыщи — я, брат, прямик! Неправды не люблю, а правду и другим выскажу, и сам выслушаю!
Хоть и не по шерстке иногда правда,
хоть и горьконько — а все ее выслушаешь! И должно выслушать, потому
что она — правда. Так-то, мой друг!
Ты вот поживи-ка с нами да по-нашему — и сама увидишь,
что так-то лучше,
чем с гитарой с ярмарки на ярмарку переезжать.
— Нет, зачем оставлять! Я, брат, — прямик, я всякое дело начистоту вести люблю! Да отчего и не поговорить! Своего всякому жалко: и мне жалко, и
тебе жалко — ну и поговорим! А коли говорить будем, так скажу
тебе прямо: мне чужого не надобно, но и своего я не отдам. Потому
что хоть вы мне и не чужие, а все-таки.
— Вот я давно хотел
тебе сказать, — продолжал между тем Иудушка, — не нравится мне, куда как не нравится,
что вы по этим… по ярмаркам ездите!
Хоть тебе и нйлюбо,
что я об гитарах говорил, а все-таки…
—
Что! не нравится! —
что ж,
хоть и не нравится, а
ты все-таки дядю послушай! Вот я уж давно с
тобой насчет этой твоей поспешности поговорить хотел, да все недосужно было. Не люблю я в
тебе эту поспешность: легкомыслие в ней видно, нерассудительность. Вот и в ту пору вы зря от бабушки уехали — и огорчить старушку не посовестились! — а зачем?
—
Чего «проказница»! серьезно об этом переговорить надо! Ведь это — какое дело-то! «Тайна» тут — вот я
тебе что скажу!
Хоть и не настоящим манером, а все-таки… Нет, надо очень, да и как еще очень об этом деле поразмыслить!
Ты как думаешь: здесь,
что ли, ей рожать велишь или в город повезешь?
— Ведь это, сударка, как бы
ты думала? — ведь это… божественное! — настаивала она, — потому
что хоть и не тем порядком, а все-таки настоящим манером… Только
ты у меня смотри! Ежели да под постный день — Боже
тебя сохрани! засмею
тебя! и со свету сгоню!
— А
ты знаешь ли, как Бог за неблагодарность-то наказывает? — как-то нерешительно залепетал он, надеясь,
что хоть напоминание о Боге сколько-нибудь образумит неизвестно с
чего взбаламутившуюся бабу. Но Евпраксеюшка не только не пронялась этим напоминанием, но тут же на первых словах оборвала его.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам
хоть это: «О
ты,
что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
— дворянин учится наукам: его
хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А
ты что? — начинаешь плутнями,
тебя хозяин бьет за то,
что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет
тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого,
что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Городничий. И не рад,
что напоил. Ну
что, если
хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или
тебя хотят повесить.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой,
ты у меня проговоришься. Я
тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить.
Что можно сделать в глуши? Ведь вот
хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Городничий. Не гневись! Вот
ты теперь валяешься у ног моих. Отчего? — оттого,
что мое взяло; а будь
хоть немножко на твоей стороне, так
ты бы меня, каналья! втоптал в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.