Неточные совпадения
Они забрасывают вас всевозможными «краеугольными камнями», загромождают вашу
мысль всякими «основами» и тут же,
на ваших глазах,
на камни паскудят и
на основы плюют.
Ясно, что при такой обстановке совсем невозможно было бы существовать, если б не имелось в виду облегчительного элемента, позволяющего взглянуть
на все эти ужасы глазами пьяного человека, который готов и море переплыть, и с колокольни соскочить без всякой
мысли о том, что из этого может произойти.
— Нынче русские только кабаками занимаются, — как бы отвечает ямщик
на мою тайную
мысль, — а прочее все к немцам отошло.
Двугривенный прояснил его
мысли и вызвал в нем те лучшие инстинкты, которые склоняют человека понимать, что бытие лучше небытия, а препровождение времени за закуской лучше, нежели препровождение времени в писании бесплодных протоколов,
на которые еще бог весть каким оком взглянет Сквозник-Дмухановский (за полтинник ведь и он во всякое время готов сделаться другом дома).
Но и тут следует устроить так, чтобы генерал ни
на минуту не усумнился, что это
мысль его собственная.
Генерал взглянул
на меня изумленными глазами, но через минуту я убедился, что он понял мою
мысль.
P. S. А что ты об адвокате Ерофееве пишешь, то мне даже очень прискорбно, что ты так
на сем настаиваешь. Неужто же ты завидуешь сему врагу религии, который по меняльным рядам ходит и от изуродованных людей поживы ищет! Прошу тебя, друг мой, оставь сию
мысль!"
Когда я докладывал об этом моему генералу, то даже он не мог воздержаться от благосклонной улыбки."А ведь это похоже
на дело, мой друг!" — сказал он, обращаясь ко мне.
На что я весело ответил:"Всякое заблуждение, ваше превосходительство, имеет крупицу правды, но правды преждевременной, которая по этой причине и именуется заблуждением". Ответ этот так понравился генералу, что он эту же
мысль не раз после того в Английском клубе от себя повторял.
Смирись же, друг мой! ибо
на все его святая воля, мы же все странники, а бездыханный труп братца Григория Николаича даже сильнее, нежели прежде, меня в этой
мысли утверживает!
Должно быть, и Лукьяныч угадал эту
мысль, потому что лицо его,
на минуту просветлевшее при свидании со мною, вдруг нахмурилось под влиянием недоброго предчувствия.
Еще
на днях один становой-щеголь мне говорил:"По-настоящему, нас не становыми приставами, а начальниками станов называть бы надо, потому что я, например, за весь свой стан отвечаю: чуть ежели кто ненадежен или в
мыслях нетверд — сейчас же к сведению должен дать знать!"Взглянул я
на него — во всех статьях куроед! И глаза врозь, и руки растопырил, словно курицу поймать хочет, и носом воздух нюхает. Только вот мундир — мундир, это точно, что ловко сидит! У прежних куроедов таких мундирчиков не бывало!
Мне начинает казаться, что
на меня со всех сторон устремлены подозрительные взоры, что в голове человека, с которым я имею дело, сама собою созревает
мысль:"А ведь он меня хочет надуть!"И кто же может поручиться, что и в моей голове не зреет та же
мысль? не думаю ли и я с своей стороны:"А ведь он меня хочет надуть!"
На этот раз, однако ж, ввиду предстоявшего мне «конца», я твердо решился окаменеть и устранить всякую
мысль о славянском гостеприимстве.
"Пора наконец и за ум взяться!" — сказал я себе и приступил к делу с
мыслью ни
на йоту не отступать от этой решимости.
Надо вам сказать, милая Марья Потапьевна, что никто никогда в целом мире не умел так стучать зубами, как стучал адвокат Легкомысленный. Слушая его, я иногда переносился
мыслью в Испанию и начинал верить в существование кастаньет. Во всяком случае, этот стук до того раздражил мои возбужденные нервы, что я, несмотря
на все страдания, не мог ни
на минуту уснуть.
Для опытного, свыше шестидесятилетнего старика, конечно, это была надежда совсем детская, но когда нервы человека почти убиты, то волшебство невольным образом делается единственным исходом,
на котором успокоивается
мысль.
Наконец генерал надумался и обратился к «батюшке». Отец Алексей был человек молодой, очень приличного вида и страстно любимый своею попадьей. Он щеголял шелковою рясой и возвышенным образом
мыслей и пленил генерала, сказав однажды, что"вера — главное, а разум — все равно что слуга
на запятках: есть надобность за чем-нибудь его послать — хорошо, а нет надобности — и так простоит
на запятках!"
Он видел отпряженные телеги, видел восьмидесятилетнего Калину, который сидел
на завалинке, грелся
на солнце и чертил что-то палкой
на земле; видел целое поколение здоровых и кряжистых Калинычей, сновавших взад и вперед; потом переносил свою
мысль на Агнушку,
на Иону, даже
на Анпетова… и никак не мог освободиться от предчувствия.
Педагог имел вид скорбный, как будто даже здесь,
на пароходе, вдали от классической гимназии, его угнетала
мысль, нельзя ли кого-нибудь притеснить или огорошить таким вопросом, который сразу бы поставил человека в беспомощное положение.
Тем не менее, в данном случае, я остановился
на той
мысли; что клиентку мою следуетпризнать собственницею завещанного.
Опять вопрос,
на который, я надеюсь, вы ответите: «Конечно, не в букве, а в смысле, и даже не в том внешнем смысле, который водит неопытною рукою какого-нибудь невежественного купца, а в том интимном смысле, который соприсутствует его
мысли, его, так сказать, намерению!» Утверждать противное — значит допускать в судебную практику прецедент в высшей степени странный, отчасти даже скабрёзный.
Неверная, быть может, изможденная болезнью рука его (завещание было писано
на одре смерти, при общем плаче друзей и родных… когда же тут было думать о соблюдении юридических тонкостей!) писала выражение, составляющее ныне предмет споров, но бодрая его
мысль несомненно была полна другим выражением, — выражением, насчет которого, к счастию для человечества, не может быть двух разных мнений.
В подтверждение этой
мысли я мог бы привести вам множество разнообразнейших случаев, но остановлюсь
на одном, подобном сейчас же рассказанному мной деле, в котором я играл уже роль не ответчика, а истца.
Хотя мы оба путешествовали по делам, от которых зависел только наш личный интерес, но в то же время нас ни
на минуту не покидала
мысль, что, кроме личных интересов, у нашей жизни есть еще высшая цель, известная под названием"украшения столбцов".
По старой привычке, мне все еще кажется, что во всяких желаниях найдется хоть крупица чего-то подлежащего удовлетворению (особливо если тщательно рассортировывать желания настоящие, разумные от излишних и неразумных, как это делаю я) и что если я люблю
на досуге послушать, какие бывают
на свете вольные
мысли, то ведь это ни в каком случае никому и ничему повредить не может.
Будемте спорить, господа! raisonnons, messieurs, raisonnons! [порассудим, господа, порассудим! (франц.)] Но чтобы, с божьею помощью, выйти с вольными
мыслями куда-нибудь
на площадь… Нет, это уж позвольте, господа! — Это запрещено-с!
Так что однажды, когда два дурака, из породы умеренных либералов (то есть два такие дурака, о которых даже пословица говорит: «Два дурака съедутся — инно лошади одуреют»), при мне вели между собой одушевленный обмен
мыслей о том, следует ли или не следует принять за благоприятный признак для судебной реформы то обстоятельство, что тайный советник Проказников не получил к празднику никакой награды, то один из них, видя, что и я горю нетерпением посодействовать разрешению этого вопроса, просто-напросто сказал мне: «Mon cher! ты можешь только запутать, помешать, но не разрешить!» И я не только не обиделся этим, но простодушно ответил: «Да, я могу только запутать, а не разрешить!» — и скромно удалился, оставив дураков переливать из пустого в порожнее
на всей их воле…
Опять
мысль, и опять откровение! В самом деле, ведь оникак будто о том больше хлопочут, чтоб было что-то
на бумажке написано? Их интригует не столько факт, сколько то, что вот в такой-то книжке об этом так-то сказано! Спрашивается: необходимо ли это, или же представляется достаточным просто, без всяких законов, признать совершившийся факт, да и дело с концом?
— Да помилуй, мой друг! — вымолвит только Марья Петровна и долго смотрит
на своего идола, смотрит без всяких
мыслей, кроме одной:"Господи! да неужто же есть
на свете такая женщина, которая может противиться моему молодцу!"
Странное дело! эта
мысль подсказывала ей совсем не те слова, которые она произносила: она подсказывала:"Да куда ж я, черт побери, денусь, коли имение-то все раздам! все жила, жила да командовала, а теперь, на-тко,
на старости-то лет да под команду к детям идти!"И вследствие этого тайного рассуждения слезы текли еще обильнее, а материнское горе казалось еще горчее и безысходнее.
Он знал, конечно, что все эти завещания вздор, что Марья Петровна пишет их от нечего делать, что она
на следующей же неделе, немедленно после их отъезда, еще два завещания напишет, но какая-то робкая и вместе с тем беспокойная
мысль шевелилась у него в голове.
Во-первых, его осаждала прискорбная
мысль, что все усилия, какие он ни делал, чтоб заслужить маменькино расположение, остались тщетными; во-вторых, Петенька всю ночь метался
на постели и испускал какое-то совсем неслыханное мычание; наконец, кровать его была до такой степени наполнена блохами, что он чувствовал себя как бы окутанным крапивою и несколько раз не только вскакивал, но даже произносил какие-то непонятные слова, как будто бы приведен был сильными мерами в восторженное состояние.
Я сидел у растворенного окна, смотрел
на полную луну и мечтал. Сначала мои
мысли были обращены к ней,но мало-помалу они приняли серьезное направление. Мне живо представилось, что мы идем походом и что где-то, из-за леса, показался неприятель. Я, по обыкновению, гарцую
на коне, впереди полка, и даю сигнал к атаке. Тррах!.. ружейные выстрелы, крики, стоны, «руби!», «коли!». Et, ma foi! [И, честное слово! (франц.)] через пять минут от неприятеля осталась одна окрошка!
Я давно уж освоилась с
мыслью, что для меня возможна только роль старухи; Butor слишком часто произносит это слово в применении ко мне (и с какою язвительностью он делает это, если б ты знал!), чтобы я могла сохранять какие-нибудь сомнения
на этот счет…
Под влиянием этих
мыслей я еще пристальнее взглянул
на высившуюся передо мною известковую глыбу: не скажет ли она еще что-нибудь, не разъяснит ли?
Женщина с ребяческими
мыслями в голове и с пошло-старческими словами
на языке; женщина, пораженная недугом институтской мечтательности и вместе с тем по уши потонувшая в мелочах самой скаредной обыденной жизни; женщина, снедаемая неутолимою жаждой приобретения и, в то же время, считающая не иначе, как по пальцам; женщина, у которой с первым ударом колокола к «достойной» выступают
на глазах слезки и кончик носа неизменно краснеет и которая, во время проскомидии, считает вполне дозволенным думать:"А что, кабы у крестьян пустошь Клинцы перебить, да потом им же перепродать?.
Но ежели даже такая женщина, как княжна Оболдуй-Тараканова, не может дать себе надлежащего отчета ни в том, что она охраняет, ни в том, что отрицает, то что же можно ждать от того несметного легиона обыкновенных женщин, из которого, без всякой предвзятой
мысли, но с изумительным постоянством, бросаются палки в колеса человеческой жизни? Несколько примеров, взятых из обыденной жизненной практики, лучше всего ответят
на этот вопрос.
На одно мгновение в белокурой головке Наденьки промелькнула
мысль: обидеться ей или нет?
Но Горохов был столоначальник всем естеством своим, и притом такой столоначальник, который с минуты
на минуту ждал, что его позовут в кабинет директора и скажут:"Не хотите ли место начальника отделения?"Поэтому, даже в такую опасную минуту, когда кофточка
на груди у Наденьки распахнулась, — даже и тогда он не мог выжать из своих мозгов иной
мысли, кроме:"Делу — время, потехе — час".
Темные волосы счастливо оттеняли высокий матовой белизны лоб,
на котором
мысль врезала клеймо свое.
Нередко мы целыми вечерами просиживали с ним один
на один, и, право, это были недурные вечера. За стаканом доброго вина он передавал мне заветнейшие мечты свои и, несмотря
на полное отсутствие какой-либо теоретической подготовки, по временам даже поражал меня силою полета своей
мысли.
Это замечание опять настроивает
мысли на патриотический лад.
Нас попросили выйти из вагонов, и, надо сказать правду, именно только попросили,а отнюдь не вытурили. И при этом не употребляли ни огня, ни меча — так это было странно! Такая ласковость подействовала
на меня тем более отдохновительно, что перед этим у меня положительно подкашивались ноги. В голове моей даже мелькнула нахальная
мысль:"Да что ж они об Страшном суде говорили! какой же это Страшный суд! — или, быть может, он послебудет?