Неточные совпадения
Итак, настоящий, серьезный соглядатай — это француз. Он быстр, сообразителен, неутомим; сверх того, сухощав, непотлив и обладает так называемыми jarrets d'acier. [стальными мышцами (франц.)] Немец, с точки зрения усердия, тоже хорош, но он уже робок, и потому усердие в нем очень часто извращается опасением быть побитым. Жид мог бы быть отличным соглядатаем, но слишком торопится.
О голландцах, датчанах, шведах и проч. ничего не
знаю. Но русский соглядатай — положительно никуда не годен.
— А
знаете ли, — сказал я, — прежде, право, лучше было. Ни
о каких настроениях никто не думал, исправники внутреннею политикой не занимались… отлично!
Не
знаю, как я дошел до своей квартиры. Нервы мои были так возбуждены, что я буквально целые полчаса рыдал.
О, если б все подчиненные умели понимать и ценить сердца своих начальников!
Дерунов вдруг утратил присущее всякому русскому кулаку представление
о существовании Сибири, или лучше сказать, он и теперь еще помнит об ней, но
знает наверное, что Сибирь существует не для него, а для"других-прочиих".
Генерал любил батюшку; он вообще охотно разговаривал от Писания и даже хвалился начитанностью своей по этой части. Сверх того, батюшка давал ему случай припоминать об архиереях, которых он
знал во времена своего губернаторства, и
о том, как и кто из них служил заутреню в светлое Христово воскресенье.
Я
знал, например, много таких карьеристов, которые, никогда не читав ни одной русской книги и получив научно-литературное образование в театре Берга, так часто и так убежденно повторяли:"la litterature russe — parlez moi de Гa!"[не говорите мне
о русской литературе! (франц.)] или «ah! si l'on me laissait faire, elle n'y verrait que du feu, votre charmante litterature russe!» [ах, будь это в моей власти, я бы сжег ее, вашу очаровательную русскую литературу! (франц.)] — что люди, даже более опытные, но тоже ничего не читавшие и получившие научно-литературное образование в танцклассе Кессених, [Танцкласс этот был знаменит в сороковых годах и помещался в доме Тарасова, у Измайловского моста.
Кто
знает? быть может, благодаря этим неслышным вторжениям, уже колеблется и тот всем нам дорогой храм собственности,
о котором я сейчас говорил и на страже которого мы стоим…
— Приличия-с? вы не
знаете, что такое приличия-с? Приличия — это, государь мой, основы-с! приличия — это краеугольный камень-с. Отбросьте приличия — и мы все очутимся в анатомическом театре… que dis-je! [что я говорю! (франц.)] не в анатомическом театре — это только первая ступень! — а в воронинских банях-с! Вот что такое эти «приличия»,
о которых вы изволите так иронически выражаться-с!
П
о д ч и н е н н ы й. Он, вашество, как место-то получил? Вы Глафиру-то Ивановну изволите
знать?
Разумеется, первою моею мыслью по приезде к К. была мысль
о женщине, cet etre indicible et mysterieux, [существе таинственном и неизъяснимом (франц.)] к которому мужчина фаталистически осужден стремиться. Ты
знаешь, что две вещи: l'honneur et le culte de la beaute [честь и культ красоты (франц.)] — всегда были краеугольными камнями моего воспитания. Поэтому ты без труда поймешь, как должно было заботить меня это дело. Но и в этом отношении все, по-видимому, благоприятствует мне.
Представь себе, что я
узнала! До сих пор я думала, что должна была оставить Париж, потому что Butor отказался прислать мне деньги; теперь мне известно, что он подавал об этом официальную записку, и в этой записке… просил
о высылке меня из Парижа по этапу!!L'animal! [Скотина! (франц.)]
"Стало быть, нужно отступить?" — спросишь ты меня и, конечно, спросишь с негодованием. Мой друг! я слишком хорошо понимаю это негодование, я слишком ценю благородный источник его, чтоб ответить тебе сухим:"Да, лучше отступить!"Я
знаю, кроме того, что подобные ответы не успокоивают, а только раздражают. Итак, поищем оба, не блеснет ли нам в темноте луч надежды, не бросит ли нам благосклонная судьба какого-нибудь средства,
о котором мы до сих пор не думали?
На днях мы говорили с ним
о вере, и
знаешь ли, что он мне сказал?
Наталья Кирилловна, твоя мать, а моя жена, вчерашнего числа в ночь бежала, предварительно унеся из моего стола (посредством подобранного ключа) две тысячи рублей. Пишет, будто бы для свидания с Базеном бежит, я же наверно
знаю, что для канканов в Closerie des lilas. [Сиреневой беседке (франц.)] Но я не много
о том печалюсь, а трепещу только, как бы, навешавшись в Париже досыта, опять не воротилась ко мне.
Я уж не впервые слышу эту угрозу из уст Лукьяныча. Всякий раз, как я приезжаю в Чемезово, он считает своим долгом пронзить меня ею. Мало того: я отлично
знаю, что он никогда не решится привести эту угрозу в действие, что с его стороны это только попытка уязвить меня, заставить воспрянуть духом, и ничего больше. И за всем тем, всякий раз, как я слышу эту просьбу «ослобонить», я невольно вздрагиваю при мысли
о той беспомощности, в которой я найдусь, если вдруг, паче чаяния, стрясется надо мной такая беда.
— Голубчик! — говорила она мне. — Я
знаю, ты будешь смеяться надо мной, но что же мне делать: мысль
о вечности пугает меня!
Я желаю, чтоб вы меня поняли, почтеннейший дядюшка, я
знаю, что вам мое предложение не может нравиться, но так как тут дело идет
о том, чтоб вырвать человека из омута и дать ему возможность остаться честным, то полагаю, что можно и побеспокоить себя.
Мы действительно видели в деревнях и гусей и уток, действительно
знали множество примеров патриархального снохачества, действительно производили следствия
о гостеприимстве с раскровенением.
— Постой! это другой вопрос, правильно или неправильно поступали французы. Речь идет
о том, имеет ли француз настолько сознательное представление об отечестве, чтобы сожалеть об утрате его, или не имеет его? Ты говоришь, что у французов, вместо жизни духа — один канкан; но неужели они с одним канканом прошли через всю Европу? неужели с одним канканом они офранцузили Эльзас и Лотарингию до такой степени, что провинции эти никакого другого отечества, кроме Франции, не хотят
знать?
— Для того чтобы любить родину, нет надобности
знать ее географические границы. Человек любит родину, потому что об ней говорит ему все нутро его! В человеке есть внутреннее чутье! Оно лучше всякого учебника укажет ему те границы,
о которых ты так много хлопочешь!
И действительно, все, что он
знает по этому предмету, заключается лишь в следующем: 1) что действия его противоречат такой-то статье Уложения
о наказаниях и, буде достаточно изобличены, подлежат такой-то каре...
В молодости я
знал одну почтенную старушку (фамилия ее была Терпугова), обладательницу значительного имения и большую охотницу до гражданских процессов, которая до смерти своей прожила в полном неведении
о «государстве», несмотря на то, что сам губернатор, встречаясь с нею, считал долгом целовать у нее ручку.
— У нас нынче в школах только завоеваниямучат. Молодые люди
о полезных занятиях и думать не хотят; всё — «Wacht am Rhein» да «Kriegers Morgenlied» [«Стражу на Рейне», «Утреннюю песню воина» (нем.)] распевают! Что из этого будет — один бог
знает! — рассказывает третий немец.
Когда я
узнал об этом из газет, то, конечно, прежде всего поспешил сообщить
о происшедшей перемене портье того пансиона, в котором я поселился.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).
О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не
знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы
о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не
знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не
знаю, однако ж, зачем вы говорите
о злодеях или
о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя
знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Артемий Филиппович.
О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни слова не
знает.