Неточные совпадения
9 июня был акт. Характер его был совершенно иной: как открытие Лицея было пышно и торжественно, так выпуск наш тих и скромен. В
ту же залу
пришел император Александр в сопровождении одного тогдашнего министра народного просвещения князя Голицына. Государь не взял с собой даже князя П. М. Волконского, который, как все говорили, желал быть на акте.
Не нужно было спрашивать, кто
приходил. Кроме
того, я понял, что этот раз Пушкин и ее не застал.
И в доказательство снова
присылаю стихи Пушкина в
том виде, в каком они мне доставлены.
Мне
прислал их задушевный приятель Пушкина, лицейский его товарищ,
тот самый, который доставил мне а первые.
— Вы видели внутреннюю мою борьбу всякий раз, когда, сознавая его податливую готовность,
приходила мне мысль принять его в члены Тайного нашего общества; видели, что почти уже на волоске висела его участь в
то время, когда я случайно встретился с его отцом.
Вслед за сим
приходят те две [
Те две — А. В. Якушкина и ее мать, Н.Н.Шереметева.] и вызывают меня, но как наш командир перепугался и я не хотел, чтоб из этого вышла им какая-нибудь неприятность,
то и не пошел в коридор; начал между
тем ходить вдоль комнаты, и добрая Якушкина в дверь меня подозвала и начала говорить, спрося, не имею ли я в чем-нибудь надобности и не хочу ли вам писать.
Конечно,
придет время, когда меня повезут на поселение, и вижу в этом одно утешение, что сам возьму перо в руки и буду вам писать
то, что теперь диктую…
Между
тем,
пришедши к себе, послал за доктором — и лег в постель.
Опять из Туринска приветствую тебя, любезный, милый друг Евгений. Опять горестная весть отсюда: я не застал Ивашева. Он скоропостижно умер 27 декабря вечером и похоронен в
тот самый день, когда в прошлом году на наших руках скончалась Камилла Петровна. В Тобольске это известие меня не застало: письмо Басаргина, где он просил меня возвратиться скорее,
пришло два дни после моего отъезда. В Ялуторовске дошла до меня эта печальная истина — я тотчас в сани и сюда…
Прощайте. Басаргин
пришел звать ходить. Да и вам пора отдохнуть от моей болтовни. Чего не сказал,
то до другого раза. Не знаю, сказал ли что-нибудь путного. Судите сами, я не берусь читать своего письма. Жажду вашего листка. Пожалуйста, доставляйте мне иногда весточку через Дорофеева.
Я поджидаю книгу, которую вы хотели заставить меня перевести для лицейского капитала.
Присылайте, я душою готов содействовать доброму вашему делу. На днях минет нашему кольцу 24 года. Оно на
том же пальце, на который вы его надели.
Недавно я получил Bernardin de St Pierre. [Бернарден де Сен-Пьер.] Если вы и Матвей Иванович Муравьев-Апостол питаете мою привязанность к этому добродушному писателю,
то я
пришлю его к вам погостить…
Понимаю, что вам может иногда
приходить на сердце желание не обременять отца и братьев необходимыми на вас издержками…», но «от нас всегда зависит много уменьшить наши издержки», — поучает своего корреспондента И. Д. Якушкин и переходит к моральной стороне вопроса: «Во всяком положении есть для человека особенное назначение, и в нашем, кажется, оно состоит в
том, чтобы сколько возможно менее хлопотать о самих себе.
Сенатора
прислали с целой ордой правоведцев; они все очищают только бумаги, и никакой решительно пользы не будет от этой дорогой экспедиции. Кончится
тем, что сенатору, [Сенатор — И. Н. Толстой.] которого я очень хорошо знаю с давних лет, дадут ленту, да и баста. Впрочем, это обыкновенный ход вещей у нас. Пора перестать удивляться и желать только, чтобы, наконец, начали добрые, терпеливые люди думать: нет ли возможности как-нибудь иначе все устроить? Надобно надеяться, что настанет и эта пора.
Между
тем он вздумал было мне в будущем январе месяце
прислать своего шестилетнего Мишу на воспитание и чтоб он ходил в здешнюю Ланкастерскую школу. [Школа учреждена И. Д. Якушкиным; сыграла крупную роль в просвещении сибирских обитателей (см. Н. М. Дружинин, Декабрист И. Д. Якушкин и его ланкастерская школа, «Ученые записки Моск. гор. педагог, инст-та», т. II, в. I, 1941, стр. 33 и сл.).] Я поблагодарил его за доверие и отказался.
Жаль только, что наше премудрое министерство просвещения не
тем занимает этих парней, чем бы следовало: им преподают курс уездного училища, который долбится и потом без всякой пользы забывается, между
тем как редкий мальчик умеет хорошо читать и писать при выходе из училища.
Та же история и у вас; многое и тут требует изменения, ко, видно, еще не
пришла пора.
Богат
тот, который сам может или умеет что-нибудь произвести, — потому ты богаче меня и всех
тех, кому родные
присылают больше, нежели тебе; богат между нами еще
тот, кто имеет способность распорядиться полученным без долгу; следовательно, и в этом отношении ты выше нас.
Про себя скажу тебе, что я, благодаря бога, живу здорово и спокойно. Добрые мои родные постоянно пекутся обо мне и любят попрежнему. В 1842 году лишился я отца — известие об его кончине
пришло, когда я был в Тобольске с братом Николаем. Нам была отрада по крайней мере вместе его оплакивать. Я тут получил от Николая образок, которым батюшка благословил его с
тем, чтобы он по совершении дальнего путешествия надел мне его на шею.
Меня удивил твой вопрос о Барятинском и Швейковском. И
тот и другой давно не существуют. Один кончил жизнь свою в Тобольске, а другой — в Кургане. Вообще мы не на шутку заселяем сибирские кладбища. Редкий год, чтоб не было свежих могил. Странно, что ты не знал об их смерти. Когда я писал к тебе, мне и не
пришло в мысль обратиться к некрологии, которая, впрочем, в нашем кругу начинает заменять историю…
Очень жалею, что не могу ничем участвовать в постройке читинской церкви. Тут нужно что-нибудь значительнее наших средств. К
тому же я всегда по возможности лучше желаю помочь бедняку какому-нибудь, нежели содействовать в украшениях для строящихся церквей. По-моему, тут моя лепта ближе к цели. Впрочем, и эти убеждения не спасают от частых налогов по этой части. Необыкновенно часто
приходят с кружками из разных мест, и не всегда умеешь отказать…
Пора бы за долговременное терпение дать право гражданства в Сибири, но, видно, еще не
пришел назначенный срок. Между
тем уже с лишком половины наших нет на этом свете. Очень немногие в России — наша категория еще не тронута. Кто больше поживет,
тот, может быть, еще обнимет родных и друзей зауральских. Это одно мое желание, но я это с покорностию предаю на волю божию.
Чем позже
приходят,
тем лучше.
…Ничего нет мудреного, что Мария Николаевна повезет Аннушку к Дороховой, которая, сделавшись директрисой института в Нижнем, с необыкновенной любовью просит, чтобы я ей
прислал ее для воспитания, — принимает ее как дочь к себе и говорит, что это для нее благо, что этим я возвращу ей
то, что она потеряла, лишившись единственной своей дочери. [Сохранилась группа писем Дороховой за 1855 г. к Пущину; все — о его дочери Аннушке, о воспитании ее.]
Вот куда бросилась мысль при самом начале, а сел к столу с
тем, чтоб сказать тебе, что я 13 ноября получил твой листок от 31 августа с брошюрами, которые, верно,
прислал мой Федернелко.
Я думал было тогда же обратиться с вопросом, но мне показалось, что это может быть принято за упрек, и к
тому же, когда узнал о смерти его и когда
пришел бы мой вопрос, много уже времени утекло.
Опять помеха,
пришел Евгений. Просто тоска, когда нужно действовать,
то есть писать. Не люблю торопиться, а приходится так.
Между
тем отвсюду пишут и воображают, что я уже в дороге. Сестра говорит, что всякий день думает —
пришлет Николай сказать, что я у него на даче их жду.
Детскую книгу «Хижину дяди
Тома»
пришлите мне сюда.
…Явился к директрисе Иван Александрович, встретился с ним пристойно, но холодно. Она,
то есть Анненкова, простудилась — ставила пиявки. Я к ней заеду с визитом и покажу Анненкову — душеприказчику — письмо Киреева, которое очень кстати ты мне
прислала. Это его заставит скорей послать деньги в Минусинск… [И. А. Анненков был душеприказчиком Ф. Б. Вольфа, который завещал свое имущество в пользу нуждающихся товарищей-декабристов; среди них был И. В. Киреев, живший в Минусинске.]