Проси Дмитрия Ивановича, чтоб он подписался на «Морской сборник» и «Illustration» и велел выслать их Николаю Яковлевечу [Балакшину]. Я не хочу более получать «Journal de S.-Petersbourg», [«Иллюстрация» — франц. издание; «Петербургская газета».] которым пользовался нынешний год. Все то же, что в «Московских ведомостях», — и иногда даже позже. Стоит то же, что «Illustration»,
а там я надеюсь найти и портреты и местности, любопытные в нашем далеке. Деньги за эти издания он вычтет из генварской присылки.
Неточные совпадения
С той минуты, как я узнал, что Пушкин в изгнании, во мне зародилась мысль непременно навестить его. Собираясь на рождество в Петербург для свидания с родными, я предположил съездить и в Псков к сестре Набоковой; муж ее командовал тогда дивизией, которая
там стояла,
а оттуда уже рукой подать в Михайловское. Вследствие этой программы я подал в отпуск на 28 дней в Петербургскую и Псковскую губернии.
Да, я буду с вами
там,я буду с вами, родные, безвинные на сем мире; я буду с вами, Е.
А., и вы меня примите опять.
Эта мысль, может быть, вам не понравится; но вы со мной согласитесь, что, живши
там, можно иногда быть и в Каменке,
а в том краю несравненно более средств к воспитанию детей.
Не могу тебе дать отчета в моих новых ощущениях: большой беспорядок в мыслях до сих пор и жизнь кочевая. На днях я переехал к ксендзу Шейдевичу; от него, оставив вещи, отправлюсь в Урик пожить и полечиться;
там пробуду дней десять и к 1 сентябрю отправлюсь в дальний путь; даст бог доберусь до места в месяц,
а что дальше — не знаю.
Annette советует мне перепроситься в Ялуторовск, но я еще не решаюсь в ожидании Оболенского и по некоторой привычке, которую ко мне сделали в семье Ивашева. Без меня у них будет очень пусто — они неохотно меня отпускают в Тобольск, хотя мне кажется, что я очень плохой нынче собеседник. В Ялуторовске мне было бы лучше, с Якушкиным мы бы спорили и мирились.
Там и климат лучше,
а особенно соблазнительно, что возле самого города есть роща, между тем как здесь далеко ходить до тени дерева…
Одна тяжелая для меня весть: Алекс. Поджио хворает больше прежнего. Припадки часто возвращаются,
а силы слабеют. Все другие здоровы попрежнему.
Там уже узнали о смерти Ивашева, но еще не получили моего письма отсюда. M. H. не пишет, С. Г. говорит, что она уверена, что я еду. Мнения, как видите, разделены.
За двести рублей я с ним счелся — у нас беспрестанные денежные дела; чтобы избежать пересылки, он платит
там за меня,
а я здесь за их поручения по части туринских художников.
Покамест расстаюсь с вами. Звонят к всенощной — жар уменьшился; я пойду не в церковь,
а в поле, —
там можно и подышать и помолиться.
Насмешили вы меня вашей классификацией старых женихов. Благодарен вам, что вы по крайней мере хотите меня женить не здесь,
а в России. Даже советую поместить меня в категорию Оболенского,
а его можно обвенчать. Он найдет счастие
там, где я, грешный человек, его и не примечу. Так по крайней мере мне кажется. Пожалуйста, отправляя его ко мне, снабдите аттестатом: я хочу знать ваше мнение; оно всегда оригинально, хотя иногда и не совсем справедливо, по-моему.
Флора здешняя, то есть Западной Сибири, несравненно беднее Восточной:
там и местность, и растительность, и воды совсем другие. От самого Томска на Запад томительная плоскость; между тем как на Востоке горы, живописные места и самое небо темноголубое,
а не сероватое, как часто здесь бывает.
Мясо
там было на последней ярмарке рубль пуд,
а у нас не упадало ниже двух рублей, и то самое посредственное.
…Очень бы хотелось получить письма, которые Шаховский обещал мне из России. Может,
там что-нибудь мы бы нашли нового. В официальных мне ровно ничего не говорят — даже по тону не замечаю, чтобы у Ивана Александровича была тревога, которая должна всех волновать, если теперь совершается повторение того, что было с нами. Мы здесь ничего особенного не знаем, как ни хлопочем с Михаилом Александровичем поймать что-нибудь новое: я хлопочу лежа,
а он кой-куда ходит и все возвращается ни с чем.
Во время Крымской войны 1854–1855 гг. он был, однако, одним из самых ревностных обличителей бездарного главнокомандующего
А. С. Меншикова (неизданные письма к Пущину,
там же; ср. Е. В. Т
а р л е, Крымская война, т. II, 1950, стр. 102).
Неленька прелесть —
а он беда! Тоскливо, мрачно видеть сочетание полной жизни с омертвением. Впрочем, вы их видели вместе, следовательно ощущали то же, что и я. Если также благополучно ехали вперед, то должны уже быть почти в деревне его матери.
Там отдых.
В октябре жена поехала в костромское имение,
а Я с сестрой и Ваней — в Москву… Пожил в Москве две недели… Повидался со всеми нашими
там…
Начнем с Викторыча. От него я не имею писем, но знаю от сестер Бестужевых, что он и не думает возвращаться,
а хочет действовать на каком-то прииске в Верхнеудинском округе. Что-то не верится. Кажется, это у него маленькое сумасшествие. Бестужевы видели его в Иркутске — они приехали в Москву в конце октября, простились совсем с Селенгинском, где без Николая уже не приходилось им оставаться. Брат их Михайло покамест
там, но, может быть, со временем тоже с семьей своей переселится в Россию.
— Да вот, как вы сказали, огонь блюсти. А то не дворянское дело. И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах,
а там, в своем углу. Есть тоже свой сословный инстинкт, что должно или не должно. Вот мужики тоже, посмотрю на них другой раз: как хороший мужик, так хватает земли нанять сколько может. Какая ни будь плохая земля, всё пашет. Тоже без расчета. Прямо в убыток.
На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север подымается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок, шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, —
а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльбрусом…
Неточные совпадения
Кто
там? (Подходит к окну.)
А, что ты, матушка?
Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить.
А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!., признаюсь, большая неприятность… Вот и муж мой… он
там получит генеральский чин.
Там в городе таскаются офицеры и народ,
а я, как нарочно, задал тону и перемигнулся с одной купеческой дочкой…
А так, мошенники, я думаю,
там уж просьбы из-под полы и готовят.
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались!
а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто
там?