Неточные совпадения
В четырех верстах от меня находилось богатое поместье, принадлежащее графине Б***; но в нем жил только управитель, а графиня посетила
свое поместье только однажды, в первый год
своего замужества, и то прожила там не более месяца. Однако ж во вторую весну моего затворничества разнесся слух, что графиня с мужем приедет
на лето в
свою деревню. В самом деле, они прибыли в начале июня месяца.
На дворе увидел я дорожную телегу; мне сказали, что у меня в кабинете сидит человек, не хотевший объявить
своего имени, но сказавший просто, что ему до меня есть дело.
(Граф указывал пальцем
на простреленную картину; лицо его горело как огонь; графиня была бледнее
своего платка: я не мог воздержаться от восклицания.)
В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную, жил в
своем поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович Р**. Он славился во всей округе гостеприимством и радушием; соседи поминутно ездили к нему поесть, попить, поиграть по пяти копеек в бостон с его женою, Прасковьей Петровною, а некоторые для того, чтоб поглядеть
на дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу. Она считалась богатой невестою, и многие прочили ее за себя или за сыновей.
Марья Гавриловна была воспитана
на французских романах и следственно была влюблена. Предмет, избранный ею, был бедный армейский прапорщик, находившийся в отпуску в
своей деревне. Само по себе разумеется, что молодой человек пылал равною страстию и что родители его любезной, заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать, а его принимали хуже, нежели отставного заседателя.
Маша окуталась шалью, надела теплый капот, взяла в руки шкатулку
свою и вышла
на заднее крыльцо.
Последние пожитки гробовщика Адриана Прохорова были взвалены
на похоронные дроги, и тощая пара в четвертый раз потащилась с Басманной
на Никитскую, куда гробовщик переселялся всем
своим домом.
Он разрешал молчание разве только для того, чтоб журить
своих дочерей, когда заставал их без дела глазеющих в окно
на прохожих, или чтоб запрашивать за
свои произведения преувеличенную цену у тех, которые имели несчастье (а иногда и удовольствие) в них нуждаться.
Чего доброго!» И гробовщик думал уже кликнуть себе
на помощь приятеля
своего Юрку.
Между мертвецами поднялся ропот негодования; все вступились за честь
своего товарища, пристали к Адриану с бранью и угрозами, и бедный хозяин, оглушенный их криком и почти задавленный, потерял присутствие духа, сам упал
на кости отставного сержанта гвардии и лишился чувств.
Солнце давно уже освещало постелю,
на которой лежал гробовщик. Наконец открыл он глаза и увидел перед собою
свою работницу, раздувавшую самовар. С ужасом вспомнил Адриан все вчерашние происшествия. Трюхина, бригадир и сержант Курилкин смутно представились его воображению. Он молча ожидал, чтоб работница начала с ним разговор и объявила о последствиях ночных приключений.
Кто, в минуту гнева, не требовал от них роковой книги, дабы вписать в оную
свою бесполезную жалобу
на притеснение, грубость и неисправность?
Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный
своим чином токмо от побоев, и то не всегда (ссылаюсь
на совесть моих читателей).
Чрез пять минут — колокольчик!.. и фельдъегерь [Фельдъегерь — военный курьер, перевозивший особо важную корреспонденцию.] бросает ему
на стол
свою подорожную!..
Как быть! смотритель уступил ему
свою кровать, и положено было, если больному не будет легче,
на другой день утром послать в С*** за лекарем.
Он был чрезвычайно весел, без умолку шутил то с Дунею, то с смотрителем; насвистывал песни, разговаривал с проезжими, вписывал их подорожные в почтовую книгу, и так полюбился доброму смотрителю, что
на третье утро жаль было ему расстаться с любезным
своим постояльцем.
Бедный смотритель не понимал, каким образом мог он сам позволить
своей Дуне ехать вместе с гусаром, как нашло
на него ослепление, и что тогда было с его разумом.
Едва оправясь от болезни, смотритель выпросил у С*** почтмейстера отпуск
на два месяца и, не сказав никому ни слова о
своем намерении, пешком отправился за
своей дочерью.
Промотав в Москве большую часть имения
своего и
на ту пору овдовев, уехал он в последнюю
свою деревню, где продолжал проказничать, но уже в новом роде.
и несмотря
на значительное уменьшение расходов, доходы Григорья Ивановича не прибавлялись; он и в деревне находил способ входить в новые долги; со всем тем почитался человеком не глупым, ибо первый из помещиков
своей губернии догадался заложить имение в Опекунский совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым.
Показывал ли гостю
свои владения, в ответ
на похвалы его хозяйственным распоряжениям: «Да-с! — говорил он с лукавой усмешкою, — у меня не то, что у соседа Григорья Ивановича.
Право, было бы жаль, если бы его стройного стана никогда не стягивал военный мундир и если бы он, вместо того чтоб рисоваться
на коне, провел
свою молодость, согнувшись над канцелярскими бумагами.
Воспитанные
на чистом воздухе, в тени
своих садовых яблонь, они знание света и жизни почерпают из книжек.
На другой же день приступила она к исполнению
своего плана, послала купить
на базаре толстого полотна, синей китайки и медных пуговок, с помощью Насти скроила себе рубашку и сарафан, засадила за шитье всю девичью, и к вечеру все было готово.
Она повторила
свою роль,
на ходу низко кланялась и несколько раз потом качала головою, наподобие глиняных котов, говорила
на крестьянском наречии, смеялась, закрываясь рукавом, и заслужила полное одобрение Насти.
Лиза тихонько нарядилась крестьянкою, шепотом дала Насте
свои наставления касательно мисс Жаксон, вышла
на заднее крыльцо и через огород побежала в поле.
Обещание, данное ею
на завтрашний день, всего более беспокоило ее: она совсем было решилась не сдержать
своей торжественной клятвы.
Причина ясная: Алексей, как ни привязан был к милой
своей Акулине, все помнил расстояние, существующее между им и бедной крестьянкою; а Лиза ведала, какая ненависть существовала между их отцами, и не смела надеяться
на взаимное примирение.
Упав довольно тяжело
на мерзлую землю, лежал он, проклиная
свою куцую кобылу, которая, как будто опомнясь, тотчас остановилась, как только почувствовала себя без седока.
Лизавета Григорьевна ушла в
свою комнату и призвала Настю. Обе долго рассуждали о завтрашнем посещении. Что подумает Алексей, если узнает в благовоспитанной барышне
свою Акулину? Какое мнение будет он иметь о ее поведении и правилах, о ее благоразумии? С другой стороны, Лизе очень хотелось видеть, какое впечатление произвело бы
на него свидание столь неожиданное… Вдруг мелькнула мысль. Она тотчас передала ее Насте; обе обрадовались ей как находке и положили исполнить ее непременно.
Сели за стол. Алексей продолжал играть роль рассеянного и задумчивого. Лиза жеманилась, говорила сквозь зубы, нараспев, и только по-французски. Отец поминутно засматривался
на нее, не понимая ее цели, но находя все это весьма забавным. Англичанка бесилась и молчала. Один Иван Петрович был как дома: ел за двоих, пил в
свою меру, смеялся
своему смеху и час от часу дружелюбнее разговаривал и хохотал.
Прошла неделя, и между ими завелась переписка. Почтовая контора учреждена была в дупле старого дуба. Настя втайне исправляла должность почтальона. Туда приносил Алексей крупным почерком написанные письма и там же находил
на синей простой бумаге каракульки
своей любезной. Акулина, видимо, привыкала к лучшему складу речей, и ум ее приметно развивался и образовывался.
В первый раз видел он ясно, что он в нее страстно влюблен; романическая мысль жениться
на крестьянке и жить
своими трудами пришла ему в голову, и чем более думал он о сем решительном поступке, тем более находил в нем благоразумия.
На другой день Алексей, твердый в
своем намерении, рано утром поехал к Муромскому, дабы откровенно с ним объясниться.
Неточные совпадения
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши
на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить
свою бороду.
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой
на догадки, и потому каждому слову
своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице
своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь
свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и
на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Пахом соты медовые // Нес
на базар в Великое, // А два братана Губины // Так просто с недоуздочком // Ловить коня упрямого // В
свое же стадо шли.
— Нет. Он в
своей каморочке // Шесть дней лежал безвыходно, // Потом ушел в леса, // Так пел, так плакал дедушка, // Что лес стонал! А осенью // Ушел
на покаяние // В Песочный монастырь.