Неточные совпадения
— В комендантском, — отвечал казак. — После обеда батюшка наш отправился в баню, а теперь отдыхает. Ну, ваше благородие,
по всему видно, что персона знатная: за обедом скушать изволил двух жареных поросят, а парится так жарко, что и Тарас Курочкин не вытерпел, отдал веник Фомке Бикбаеву да насилу холодной водой откачался. Нечего сказать: все приемы такие важные… А в бане, слышно, показывал царские свои знаки на
грудях: на одной двуглавый орел величиною с пятак, а на другой персона его.
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в землю сам ушел
по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Будет, будет бандурист с седою
по грудь бородою, а может, еще полный зрелого мужества, но белоголовый старец, вещий духом, и скажет он про них свое густое, могучее слово.
Отскочив от него, она бросилась на диван, ее пестренькое лицо сразу взмокло слезами; задыхаясь, всхлипывая, она взмахивала платком в одной руке, другою колотила себя
по груди и мычала, кусая губы.
И вдруг из-за скал мелькнул яркий свет, задрожали листы на деревьях, тихо зажурчали струи вод. Кто-то встрепенулся в ветвях, кто-то пробежал по лесу; кто-то вздохнул в воздухе — и воздух заструился, и луч озолотил бледный лоб статуи; веки медленно открылись, и искра пробежала
по груди, дрогнуло холодное тело, бледные щеки зардели, лучи упали на плечи.
Неточные совпадения
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один
по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю! сердце молотом // Стучит в
груди, кровавые // В глазах круги стоят, // Спина как будто треснула…
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. // В том богатырство русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана // В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, // Спина… леса дремучие // Прошли
по ней — сломалися. // А
грудь? Илья-пророк //
По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!
Не горы с места сдвинулись, // Упали на головушку, // Не Бог стрелой громовою // Во гневе
грудь пронзил, //
По мне — тиха, невидима — // Прошла гроза душевная, // Покажешь ли ее?
Прислушалися странники, // И точно: из Кузьминского //
По утреннему воздуху // Те звуки,
грудь щемящие, // Неслись. — Покой крестьянину // И царствие небесное!» — // Проговорили странники // И покрестились все…
Спасаться, жить по-божески // Учила нас угодница, //
По праздникам к заутрене // Будила… а потом // Потребовала странница, // Чтоб
грудью не кормили мы // Детей
по постным дням.