Неточные совпадения
Живя набегами, окруженные неприязненными племенами,
казаки чувствовали необходимость в сильном покровительстве и в царствование Михаила Федоровича
послали от себя в Москву просить государя, чтоб он принял их под свою высокую руку. Поселение
казаков на бесхозяйном Яике могло казаться завоеванием, коего важность была очевидна. Царь обласкал новых подданных и пожаловал им грамоту на реку Яик, отдав им ее от вершины до устья и дозволя им набираться на житье вольными людьми.
13 января 1771 года они собрались на площади, взяли из церкви иконы и
пошли, под предводительством
казака Кирпичникова, в дом гвардии капитана Дурнова, находившегося в Яицком городке по делам следственной комиссии.
Фрейман весною прибыл в Оренбург, где дождался слития рек, и — взяв с собою две легкие полевые команды и несколько
казаков,
пошел к Яицкому городку.
«В те ж времена из
казаков яицкого войска некто, по прозванию Нечай, собрав себе в компанию 500 человек, взял намерение
идти в Хиву, уповая быть там великому богатству и получить себе знатную добычу.
За сие калмыки, озлобясь, употребили противу их такое лукавство, что, собравшись многолюдно, скрылись в потаенное низменное место, а вперед себя
послали на высокое место двух калмык и приказали, усмотря яицких
казаков, рыть землю и, бросая оную вверх, делать такой вид, якобы они роют звериные ж ямы.
Когда соберется довольно много народа, то атаман выходит к оному из избы на крыльцо с серебряною позолоченною булавою; за ним с жезлами в руках есаулы, которые тотчас
идут в средину собрания, кладут жезлы и шапки на землю, читают молитву и кланяются сперва атаману, а потом на все стороны окружающим их
казакам.
Обыкновение служить по найму, с одной стороны, по-видимому несправедливое, потому что богатый всегда от службы избавлен, а бедный всегда несет ее, с другой стороны полезно: ибо — 1-е, теперь всякий
казак, выступающий в поход, имеет возможность хорошо одеться и вооружиться; 2-е, он, оставляя семейство свое, может уделить оному довольно денег на содержание во время своей отлучки; 3-е, человек, занимающийся промыслом каким-нибудь или работою, полезен для него и для других, не принужден бросать занятий своих и невольно
идти на службу, которую бы отправлял очень неисправно.
Сверх того, сказывал он, будто бы противу яицких
казаков из Москвы
идут два полка и что около Рождества или Крещения непременно будет бунт.
Сперва дело
шло о побеге в Турцию: мысль издавна общая всем недовольным
казакам.
Во время же плавни хотел он явиться посреди
казаков, связать атамана,
идти прямо на Яицкий городок, овладеть им и учредить заставы по всем дорогам, дабы никуда преждевременно не дошло о нем известия.
Пугачев повесил атамана, три дня праздновал победу и, взяв с собою всех илецких
казаков и городские пушки,
пошел на крепость Рассыпную.
Командиру Верхне-Озерной дистанции бригадиру барону Корфу велел как можно скорее
идти к Оренбургу, подполковнику Симонову отрядить майора Наумова с полевой командой и с
казаками для соединения с Биловым; ставропольской канцелярии велено было выслать к Симонову пятьсот вооруженных калмыков, а ближайшим башкирцам и татарам собраться как можно скорее и в числе тысячи человек
идти навстречу Наумову.
Пугачев, оставя Оренбург вправе,
пошел к Сакмарскому городку, коего жители ожидали его с нетерпением. 1-го октября, из татарской деревни Каргале, поехал он туда в сопровождении нескольких
казаков. Очевидец описывает его прибытие следующим образом...
«Оному Пугачеву, за побег его за границу в Польшу и за утайку по выходе его оттуда в Россию о своем названии, а тем больше за говорение возмутительных и вредных слов, касающихся до побега всех яицких
казаков в Турецкую область, учинить наказание плетьми и
послать так, как бродягу и привыкшего к праздной и предерзкой жизни, в город Пелым, где употреблять его в казенную работу. 6 мая 1773». («Записки о жизни и службе А. И. Бибикова».)
Пугачев отвечал, что купил ее в Таганроге; но
казаки, зная его беспутную жизнь, не поверили и
послали его взять тому письменное свидетельство.
Но
казаки, не поверя ему,
послали его взять письменный вид от ротного командира.
Узнав однажды, что множество народу собралось в одной деревне с намерением
идти служить у Пугачева, он приехал с двумя
казаками прямо к сборному месту и потребовал от народа объяснения.
Голицын, узнав о такой дерзости чрез полковника Хорвата, преследовавшего Пугачева от самой Татищевой, усилил свое войско бывшими в Оренбурге пехотными отрядами и
казаками; взяв для них последних лошадей у своих офицеров, немедленно
пошел навстречу самозванцу и встретил его в Каргале.
Чтобы разузнать об этом, он
послал трех
казаков, которые приблизились к крепости, ничего не заметив.
Бунтовщики
послали к ним женщину, которая поднесла им хлеб-соль по русскому обычаю и, спрошенная
казаками, уверила их, что бунтовщики, побывав в крепости, все ушли оттуда.
23-го Михельсон
пошел на Чербакульскую крепость.
Казаки, в ней находившиеся, бунтовали. Михельсон привел их к присяге, присоединив к своему отряду, и впоследствии был всегда ими доволен.
Перфильев, от имени всех виновных
казаков,
послал тайно в Петербург одного поверенного с предложением о выдаче самозванца.
Таким образом, покоритель Бендер
пошел войною противу простого
казака, четыре года тому назад безвестно служившего в рядах войска, вверенного его начальству.
Пугачев велел раздать чувашам казенное вино; повесил несколько дворян, приведенных к нему крестьянами их, и
пошел к Ядринску, оставя город под начальством четырех яицких
казаков и дав им в распоряжение шестьдесят приставших к нему холопьев.
5 августа Пугачев
пошел к Саратову. Войско его состояло из трехсот яицких
казаков и ста пятидесяти донских, приставших к нему накануне, и тысяч до десяти калмыков, башкирцев, ясачных татар, господских крестьян, холопьев и всякой сволочи. Тысяч до двух были кое-как вооружены, остальные
шли с топорами, вилами и дубинами. Пушек было у него тринадцать.
Утром Пугачев опять увидел перед собою своего грозного гонителя; но не смутился, а смело
пошел на Михельсона, отрядив свою пешую сволочь противу донских и чугуевских
казаков, стоящих по обоим крылам отряда.
Пугачев хотел
идти к Каспийскому морю, надеясь как-нибудь пробраться в киргиз-кайсацкие степи.
Казаки на то притворно согласились; но, сказав, что хотят взять с собою жен и детей, повезли его на Узени, обыкновенное убежище тамошних преступников и беглецов. 14 сентября они прибыли в селения тамошних староверов. Тут произошло последнее совещание.
Казаки, не согласившиеся отдаться в руки правительства, рассеялись. Прочие
пошли ко ставке Пугачева.
Казаки, подъехав к Яицкому городку,
послали уведомить о том коменданта.
Неточные совпадения
Часовой, черноморский
казак, услышав звон колокольчика, закричал спросонья диким голосом: «Кто
идет?» Вышел урядник и десятник.
Убийца заперся в пустой хате, на конце станицы: мы
шли туда. Множество женщин бежало с плачем в ту же сторону; по временам опоздавший
казак выскакивал на улицу, второпях пристегивая кинжал, и бегом опережал нас. Суматоха была страшная.
— Экой разбойник! — сказал второй
казак, — как напьется чихиря, так и
пошел крошить все, что ни попало.
Пойдем за ним, Еремеич, надо его связать, а то…
Вулич
шел один по темной улице; на него наскочил пьяный
казак, изрубивший свинью, и, может быть, прошел бы мимо, не заметив его, если б Вулич, вдруг остановясь, не сказал: «Кого ты, братец, ищешь?» — «Тебя!» — отвечал
казак, ударив его шашкой, и разрубил его от плеча почти до сердца…
Прощай, свидетель падшей
славы, // Петровский замок. Ну! не стой, //
Пошел! Уже столпы заставы // Белеют; вот уж по Тверской // Возок несется чрез ухабы. // Мелькают мимо будки, бабы, // Мальчишки, лавки, фонари, // Дворцы, сады, монастыри, // Бухарцы, сани, огороды, // Купцы, лачужки, мужики, // Бульвары, башни,
казаки, // Аптеки, магазины моды, // Балконы, львы на воротах // И стаи галок на крестах.