Неточные совпадения
Конечно, не один Евгений
Смятенье Тани видеть мог;
Но целью взоров и суждений
В то время жирный был пирог
(
К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты,
от кого я пьян бывал!
Он говорил просто, свободно переходя
от предмета к предмету, всегда знал обо всем, что делается в мире, в свете и в городе; следил за подробностями войны, если была война, узнавал равнодушно о перемене английского или французского министерства, читал последнюю речь в парламенте и во французской палате депутатов, всегда знал о новой пиесе и о том, кого зарезали ночью на Выборгской стороне.
— Долго блуждал он, не приставая никуда и терзая свою душу потребностями, которым не находил удовлетворения; перебегая
от предмета к предмету, попал на христианских писателей.
Неточные совпадения
Лонгрен, называя девочке имена снастей, парусов,
предметов морского обихода, постепенно увлекался, переходя
от объяснений
к различным эпизодам, в которых играли роль то брашпиль, то рулевое колесо, то мачта или какой-нибудь тип лодки и т. п., а
от отдельных иллюстраций этих переходил
к широким картинам морских скитаний, вплетая суеверия в действительность, а действительность — в образы своей фантазии.
Впрочем, чтобы беспристрастно судить о некоторых людях, нужно заранее отказаться
от иных предвзятых взглядов и
от обыденной привычки
к обыкновенно окружающим нас людям и
предметам.
Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался
к ней тогда с топором, а она отходила
от него
к стене, выставив вперед руку, с совершенно детским испугом в лице, точь-в-точь как маленькие дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно на пугающий их
предмет, отстраняются назад и, протягивая вперед ручонку, готовятся заплакать.
Захару он тоже надоедал собой. Захар, отслужив в молодости лакейскую службу в барском доме, был произведен в дядьки
к Илье Ильичу и с тех пор начал считать себя только
предметом роскоши, аристократическою принадлежностью дома, назначенною для поддержания полноты и блеска старинной фамилии, а не
предметом необходимости.
От этого он, одев барчонка утром и раздев его вечером, остальное время ровно ничего не делал.
Теорий у него на этот
предмет не было никаких. Ему никогда не приходило в голову подвергать анализу свои чувства и отношения
к Илье Ильичу; он не сам выдумал их; они перешли
от отца, деда, братьев, дворни, среди которой он родился и воспитался, и обратились в плоть и кровь.