Неточные совпадения
Соседи рады были угождать малейшим его прихотям; губернские чиновники трепетали при его имени; Кирила Петрович принимал знаки подобострастия
как надлежащую дань; дом его всегда был полон гостями, готовыми тешить его барскую праздность, разделяя шумные, а иногда
и буйные его увеселения.
Сын Дубровского воспитывался в Петербурге, дочь Кирила Петровича росла в глазах родителя,
и Троекуров часто говаривал Дубровскому: «Слушай, брат, Андрей Гаврилович: коли в твоем Володьке будет путь, так отдам за него Машу; даром что он гол
как сокол».
Слуга, поскакавший за ним, воротился,
как еще сидели за столом,
и доложил своему господину, что, дескать, Андрей Гаврилович не послушался
и не хотел воротиться.
По нынешним понятиям об этикете письмо сие было бы весьма неприличным, но оно рассердило Кирила Петровича не странным слогом
и расположением, но только своею сущностью. «
Как, — загремел Троекуров, вскочив с постели босой, — высылать к ему моих людей с повинной, он волен их миловать, наказывать! — да что он в самом деле задумал; да знает ли он, с кем связывается? Вот я ж его… Наплачется он у меня, узнает, каково идти на Троекурова!»
— Я ехал в город, ваше превосходительство, — отвечал Шабашкин, —
и зашел к Ивану Демьянову узнать, не будет ли
какого приказания от вашего превосходительства.
— Врешь, братец,
какие тебе документы. На то указы. В том-то
и сила, чтобы безо всякого права отнять имение. Постой однако ж. Это имение принадлежало некогда нам, было куплено у какого-то Спицына
и продано потом отцу Дубровского. Нельзя ли к этому придраться?
—
Как, ваше превосходительство, бумаги его сгорели! чего ж вам лучше? — в таком случае извольте действовать по законам,
и без всякого сомнения получите ваше совершенное удовольствие.
Как бы то ни было, 18… года, февраля 9 дня, Дубровский получил через городовую полицию приглашение явиться к ** земскому судье для выслушания решения оного по делу спорного имения между им, поручиком Дубровским,
и генерал-аншефом Троекуровым,
и для подписки своего удовольствия или неудовольствия.
— А наконец 17… года сентября 6-го дня отец его волею божиею помер, а между тем он проситель генерал-аншеф Троекуров с 17… года почти с малолетства находился в военной службе
и по большой части был в походах за границами, почему он
и не мог иметь сведения,
как о смерти отца его, равно
и об оставшемся после его имении.
А между тем отцу его в той же доверенности по случаю заплаты всей суммы владеть тем покупным у него имением
и распоряжаться впредь до совершения оной крепости,
как настоящему владельцу,
и ему, продавцу Троекурову, впредь
и никому в то имение уже не вступаться.
Но когда именно
и в
каком присутственном месте таковая купчая от поверенного Соболева дана его отцу, — ему, Андрею Дубровскому, неизвестно, ибо он в то время был в совершенном малолетстве,
и после смерти его отца таковой крепости отыскать не мог, а полагает, что не сгорела ли с прочими бумагами
и имением во время бывшего в 17… году в доме их пожара, о чем известно было
и жителям того селения.
А что оным имением со дня продажи Троекуровым или выдачи Соболеву доверенности, то есть с 17… года, а по смерти отца его с 17… года
и поныне, они, Дубровские, бесспорно владели, в том свидетельствуется на окольных жителей, которые, всего 52 человека, на опрос под присягой показали, что действительно,
как они могут запомнить, означенным спорным имением начали владеть помянутые гг.
А
как означенные помещики, имея во владении не принадлежащего им имения
и без всякого укрепления,
и пользовались с оного неправильно
и им не принадлежащими доходами, то по исчислении, сколько таковых будет причитаться по силе… взыскать с помещика Дубровского
и его, Троекурова, оными удовлетворить.
Как из дела сего видно, что генерал-аншеф Кирила Петров сын Троекуров на означенное спорное имение, находящееся ныне во владении у гвардии поручика Андрея Гаврилова сына Дубровского, состоящее в сельце Кистеневке, по нынешней… ревизии всего мужеска пола ** душ, с землею,
и угодьями, представил подлинную купчую на продажу оного покойному отцу его, провинциальному секретарю, который потом был коллежским асессором, в 17… году из дворян канцеляристом Фадеем Спицыным,
и что сверх сего сей покупщик, Троекуров,
как из учиненной на той купчей надписи видно, был в том же году ** земским судом введен во владение, которое имение уже
и за него отказано,
и хотя напротив сего со стороны гвардии поручика Андрея Дубровского
и представлена доверенность, данная тем умершим покупщиком Троекуровым титулярному советнику Соболеву для совершения купчей на имя отца его, Дубровского, но по таковым сделкам не только утверждать крепостные недвижимые имения, но даже
и временно владеть по указу…. воспрещено, к тому ж
и самая доверенность смертию дателя оной совершенно уничтожается.
А потому сей суд
и полагает: означенное имение, ** душ, с землею
и угодьями, в
каком ныне положении тое окажется, утвердить по представленной на оное купчей за генерал-аншефа Троекурова; о удалении от распоряжения оным гвардии поручика Дубровского
и о надлежащем вводе во владение за него, г. Троекурова,
и об отказе за него,
как дошедшего ему по наследству, предписать ** земскому суду.
— Каковое решение напред объявить
как истцу, равно
и ответчику, на законном основании, апелляционным порядком, коих
и вызвать в сей суд для выслушания сего решения
и подписки удовольствия или неудовольствия чрез полицию.
Она смотрела за ним,
как за ребенком, напоминала ему о времени пищи
и сна, кормила его, укладывала спать.
Он знал, в
каком состоянии находился его противник, старый товарищ его молодости,
и победа не радовала его сердце.
— А кому же
как не ему
и быть у нас господином, — прервала Егоровна. — Напрасно Кирила Петрович
и горячится. Не на робкого напал: мой соколик
и сам за себя постоит, да
и, бог даст, благодетели его не оставят. Больно спесив Кирила Петрович! а небось поджал хвост, когда Гришка мой закричал ему: вон, старый пес! — долой со двора!
— Ахти, Егоровна, — сказал дьячок, — да
как у Григорья-то язык повернулся; я скорее соглашусь, кажется, лаять на владыку, чем косо взглянуть на Кирила Петровича.
Как увидишь его, страх
и трепет,
и краплет пот, а спина-то сама так
и гнется, так
и гнется…
— Суета сует, — сказал священник, —
и Кирилу Петровичу отпоют вечную память, все
как ныне
и Андрею Гавриловичу, разве похороны будут побогаче да гостей созовут побольше, а богу не все ли равно!
«Ребята, вязать!» — закричал тот же голос, —
и толпа стала напирать… «Стойте, — крикнул Дубровский. — Дураки! что вы это? вы губите
и себя
и меня. Ступайте по дворам
и оставьте меня в покое. Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А
как ему за вас будет заступиться, если вы станете бунтовать
и разбойничать».
Владимир зачитался
и позабыл все на свете, погрузясь душою в мир семейственного счастия,
и не заметил,
как прошло время.
— Топор-то зачем? Да
как же без топора нонече
и ходить. Эти приказные такие, вишь, озорники — того
и гляди…
Архип побежал в сени — двери были отперты. Архип запер их на ключ, примолвя вполголоса:
Как не так, отопри!
и возвратился к Дубровскому.
Поднялся ветер. В одну минуту пламя обхватило весь дом. Красный дым вился над кровлею. Стекла затрещали, сыпались, пылающие бревна стали падать, раздался жалобный вопль
и крики: «Горим, помогите, помогите». — «
Как не так», — сказал Архип, с злобной улыбкой взирающий на пожар. «Архипушка, — говорила ему Егоровна, — спаси их, окаянных, бог тебя наградит».
Оказалось, что исправник, заседатель земского суда, стряпчий
и писарь, так же
как Владимир Дубровский, няня Егоровна, дворовый человек Григорий, кучер Антон
и кузнец Архип, пропали неизвестно куда.
Она привыкла скрывать от него свои чувства
и мысли, ибо никогда не могла знать наверно,
каким образом будут они приняты.
Сам Кирила Петрович, казалось, любил ее более прочих,
и черноглазый мальчик, шалун лет девяти, напоминающий полуденные черты m-lle Мими, воспитывался при нем
и признан был его сыном, несмотря на то, что множество босых ребятишек,
как две капли воды похожих на Кирила Петровича, бегали перед его окнами
и считались дворовыми.
Бедный гость, с оборванной полою
и до крови оцарапанный, скоро отыскивал безопасный угол, но принужден был иногда целых три часа стоять прижавшись к стене
и видеть,
как разъяренный зверь в двух шагах от него ревел, прыгал, становился на дыбы, рвался
и силился до него дотянуться.
Наконец дворецкий провозгласил: «кушание поставлено», —
и Кирила Петрович первый пошел садиться за стол, за ним двинулись дамы
и важно заняли свои места, наблюдая некоторое старшинство, барышни стеснились между собою
как робкое стадо козочек
и выбрали себе места одна подле другой.
—
Как — чего боюсь, батюшка Кирила Петрович, а Дубровского-то; того
и гляди попадешься ему в лапы. Он малый не промах, никому не спустит, а с меня, пожалуй,
и две шкуры сдерет.
—
Как за что, батюшка Кирила Петрович? а за тяжбу-то покойника Андрея Гавриловича. Не я ли в удовольствие ваше, то есть по совести
и по справедливости, показал, что Дубровские владеют Кистеневкой безо всякого на то права, а единственно по снисхождению вашему.
И покойник (царство ему небесное) обещал со мною по-свойски переведаться, а сынок, пожалуй, сдержит слово батюшкино. Доселе бог миловал. Всего-на-все разграбили у меня один анбар, да того
и гляди до усадьбы доберутся.
— Гм, постараемся. Давно, давно стараются, а проку все-таки нет. Да правда, зачем
и ловить его. Разбои Дубровского благодать для исправников: разъезды, следствия, подводы, а деньга в карман.
Как такого благодетеля извести? Не правда ли, господин исправник?
Сына я не балую, да
и не в состоянии баловать, хотя бы
и хотела; однако сами изволите знать: офицеру гвардии нужно содержать себя приличным образом,
и я с Ванюшей делюсь
как могу своими доходишками.
Какой-то генерал просит со мною увидеться: милости просим; входит ко мне человек лет тридцати пяти, смуглый, черноволосый, в усах, в бороде, сущий портрет Кульнева, рекомендуется мне
как друг
и сослуживец покойного мужа Ивана Андреевича; он-де ехал мимо
и не мог не заехать к его вдове, зная, что я тут живу.
«Расскажи-ка мне, братец,
каким образом Дубровский тебя ограбил
и как он хотел тебя повесить».
Приказчика моего нашли на другой день в лесу, привязанного к дубу
и ободранного
как липку.
—
Как, батюшка, не Дубровский, да кто же,
как не он, выедет на дорогу
и станет останавливать прохожих да их осматривать.
—
Какой приметы? что свист деньгу выживает.
И! Пахомовна, у нас что свисти, что нет: а денег все нет
как нет.
— Подождет, Пахомовна; на конюшне всего три тройки, четвертая отдыхает. Того
и гляди подоспеют хорошие проезжие; не хочу своею шеей отвечать за француза. Чу, так
и есть! вон скачут. Э-ге-ге, да
как шибко; уж не генерал ли?
Француз стоял
как вкопанный. Договор с офицером, деньги, всё казалось ему сновидением. Но кипы ассигнаций были тут у него в кармане
и красноречиво твердили ему о существенности удивительного происшествия.
Дубровский, овладев бумагами француза, смело явился,
как мы уже видели, к Троекурову
и поселился в его доме.
Ночуя в одной комнате с человеком, коего мог он почесть личным своим врагом
и одним из главных виновников его бедствия, Дубровский не мог удержаться от искушения. Он знал о существовании сумки
и решился ею завладеть. Мы видели,
как изумил он бедного Антона Пафнутьича неожиданным своим превращением из учителей в разбойники.
Спицын отвечал без всякого смысла
и с ужасом поглядывал на учителя, который тут же сидел
как ни в чем не бывало.
Я ходил около его дома, назначая, где вспыхнуть пожару, откуда войти в его спальню,
как пресечь ему все пути к бегству, в ту минуту вы прошли мимо меня,
как небесное видение,
и сердце мое смирилось.
— Эх, братец, — прервал Кирила Петрович, — убирайся, знаешь куда, со своими приметами. Я тебе моего француза не выдам, покамест сам не разберу дела.
Как можно верить на слово Антону Пафнутьичу, трусу
и лгуну: ему пригрезилось, что учитель хотел ограбить его. Зачем он в то же утро не сказал мне о том ни слова?
Между тем француза не находили. Кирила Петрович ходил взад
и вперед по зале, грозно насвистывая Гром победы раздавайся. Гости шептались между собою, исправник казался в дураках, француза не нашли. Вероятно, он успел скрыться, быв предупрежден. Но кем
и как? это оставалось тайною.
Марья Кириловна с удовольствием слушала льстивые
и веселые приветствия светского человека,
как вдруг Верейский, обратись к Кирилу Петровичу, спросил у него, что значит это погорелое строение
и ему ли оно принадлежит?..
Князь Верейский радовался ее восхищению, а Троекуров был чрезвычайно им доволен, ибо принимал tous les frais [все расходы (фр.).] князя,
как знаки уважения
и желания ему угодить.