Неточные совпадения
— Послезавтра! — вскрикнула
Маша, — боже мой! Нет, нет, невозможно, этому не быть. Папенька, послушайте, если уже вы решились погубить меня, то я найду защитника,
о котором вы и не
думаете, вы увидите, вы ужаснетесь, до чего вы меня довели.
А ночью,
думая о Маше, я с невыразимо сладким чувством, с захватывающею радостью прислушивался к тому, как шумели крысы и как над потолком гудел и стучал ветер; казалось, что на чердаке кашлял старый домовой.
Понемножку со мною произошло обычное, — я не могу без скуки и колючего раздражения
думать о Маше, а побудешь с нею — и вдруг мягче начинаешь принимать всю ее, с ее чуждою, но большою и серьезною душевною жизнью. Бедно одетая, убивает себя на уроках, чтоб Юлия Ипполитовна могла есть виноград и принимать лактобациллин. И какое-то светящееся оправдание жизни, с терпимым и любовным уважением ко всему.
Константин Николаевич, не принимавший участия в разговоре, сидел понуря голову на кресло. Он
думал о Маше. Что с ней будет без него, в этом логовище женщины-зверя?
Неточные совпадения
Попробовали было заикнуться
о Наполеоне, но и сами были не рады, что попробовали, потому что Ноздрев понес такую околесину, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что не имела подобия, так что чиновники, вздохнувши, все отошли прочь; один только полицеймейстер долго еще слушал,
думая, не будет ли, по крайней мере, чего-нибудь далее, но наконец и рукой
махнул, сказавши: «Черт знает что такое!» И все согласились в том, что как с быком ни биться, а все молока от него не добиться.
— Эх, Анна Сергеевна, станемте говорить правду. Со мной кончено. Попал под колесо. И выходит, что нечего было
думать о будущем. Старая шутка смерть, а каждому внове. До сих пор не трушу… а там придет беспамятство, и фюить!(Он слабо
махнул рукой.) Ну, что ж мне вам сказать… я любил вас! это и прежде не имело никакого смысла, а теперь подавно. Любовь — форма, а моя собственная форма уже разлагается. Скажу я лучше, что какая вы славная! И теперь вот вы стоите, такая красивая…
Дома Петра Елисеича ждала новая неприятность,
о которой он и не
думал. Не успел он войти к себе в кабинет, как ворвалась к нему Домнушка, бледная, заплаканная, испуганная. Она едва держалась на ногах и в первое мгновение не могла выговорить ни одною слова, а только безнадежно
махала руками.
«Заговорить самому
о вчерашнем деле, —
подумал я, — спросить ее, куда она так спешила, чтобы узнать окончательно…», но я только
махнул рукой и присел в уголок.
Родион Антоныч слишком далеко зашел, чтобы теперь
думать о своей рубашке и,
махнув рукой, решил лечь костьми за Раису Павловну: он еще веровал в нее, потому что за нее был всесильный Прейн.