— Во-вторых, ступайте к нему на квартиру и скажите ему прямо: «Так, мол, и так, в городе вот что говорят…» Это уж я вам говорю… верно…
своими ушами слышал: там беременна, говорят, была… ребенка там подкинула, что ли…
Неточные совпадения
Между тем приехал исправник с семейством. Вынув в лакейской из
ушей морской канат и уложив его аккуратно в жилеточный карман, он смиренно входил за
своей супругой и дочерью, молодой еще девушкой, только что выпущенной из учебного заведения, но чрезвычайно полной и с такой развитой грудью, что даже трудно вообразить, чтоб у девушки в семнадцать лет могла быть такая высокая грудь. Ее, разумеется, сейчас познакомили с княжной. Та посадила ее около себя и уставила на нее спокойный и холодный взгляд.
В продолжение всего этого разговора с них не спускала глаз не танцевавшая и сидевшая невдалеке Полина. Еще на террасе она заметила взгляды Калиновича на княжну; но теперь, еще более убедившись в
своем подозрении, перешла незаметно в гостиную, села около князя и, когда тот к ней обернулся, шепнула ему что-то на
ухо.
— Фу, черт возьми, как холодно! — проговорил он, кутаясь по самые
уши в воротник шинели, и, доехав до Благовещенского моста, бросил извозчика и пошел пешком, направляя
свой путь к памятнику Петра.
— Я знаю, друг мой, что ты мне не изменишь, а все-таки хотела тебе
ухо надрать больно-больно: вот как!.. — говорила Настенька, теребя Калиновича потихоньку за
ухо. — Придумал там что-то такое в
своей голове, не пишет ни строчки, сам болен…
Четверикова встала и, как безумная, забросила
своей восхитительной ручкой разбившийся локон волос за
ухо.
Встревоженный председатель казенной палаты сейчас же прошел в ложу к
своему семейству и сказал на
ухо жене.
Читатель, может быть, знает тот монолог, где барон Мейнау, скрывавшийся под именем Неизвестного, рассказывает майору,
своему старому другу, повесть
своих несчастий, монолог, в котором шепот покойного Мочалова до сих пор еще многим снится и слышится в
ушах.
Они слышали
своим ухом весь бесчисленный мир насекомых, наполнявших траву, весь их треск, свист, стрекотанье, — все это звучно раздавалось среди ночи, очищалось в свежем воздухе и убаюкивало дремлющий слух.
Кабанова. Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видала да
своими ушами не слыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят.
Они громко роптали, и Иван Игнатьич, исполнитель комендантского распоряжения, слышал
своими ушами, как они говорили: «Вот ужо тебе будет, гарнизонная крыса!» Комендант думал в тот же день допросить своего арестанта; но урядник бежал из-под караула, вероятно при помощи своих единомышленников.
— Ну, а у вас как? Говорите громче и не быстро, я плохо слышу, хина оглушает, — предупредил он и, словно не надеясь, что его поймут, поднял руки и потрепал пальцами мочки
своих ушей; Клим подумал, что эти опаленные солнцем темные уши должны трещать от прикосновения к ним.
— Есть ли такой ваш двойник, — продолжал он, глядя на нее пытливо, — который бы невидимо ходил тут около вас, хотя бы сам был далеко, чтобы вы чувствовали, что он близко, что в нем носится частица вашего существования, и что вы сами носите в себе будто часть чужого сердца, чужих мыслей, чужую долю на плечах, и что не одними только своими глазами смотрите на эти горы и лес, не одними
своими ушами слушаете этот шум и пьете жадно воздух теплой и темной ночи, а вместе…
Неточные совпадения
Вронский снял с
своей головы мягкую с большими полями шляпу и отер платком потный лоб и отпущенные до половины
ушей волосы, зачесанные назад и закрывавшие его лысину. И, взглянув рассеянно на стоявшего еще и приглядывавшегося к нему господина, он хотел пройти.
Вронский чувствовал эти направленные на него со всех сторон глаза, но он ничего не видел, кроме
ушей и шеи
своей лошади, бежавшей ему навстречу земли и крупа и белых ног Гладиатора, быстро отбивавших такт впереди его и остававшихся всё в одном и том же расстоянии.
Старая, седая Ласка, ходившая за ними следом, села осторожно против него и насторожила
уши. Солнце спускалось на крупный лес; и на свете зари березки, рассыпанные по осиннику, отчетливо рисовались
своими висящими ветвями с надутыми, готовыми лопнуть почками.
«Всё-таки он хороший человек, правдивый, добрый и замечательный в
своей сфере, — говорила себе Анна, вернувшись к себе, как будто защищая его пред кем-то, кто обвинял его и говорил, что его нельзя любить. Но что это
уши у него так странно выдаются! Или он обстригся?»
И, к удивлению
своему, Долли увидала, что Анна покраснела до
ушей, до вьющихся черных косиц на шее.