Неточные совпадения
—
Как же вы его знаете, когда
не бывали? Я этого
не понимаю, — заметила Полина.
— Вот мне теперь, на старости лет, — снова начал он
как бы сам с собою, — очень бы хотелось
побывать в Москве; деньгами только никак
не могу сбиться, а посмотрел бы на белокаменную, в университет бы сходил…
— Пошел домой, я
не хочу с тобой, скотом, ехать! — сказал он и пошел пешком. Терка пробормотал себе что-то под нос и,
как ни в чем
не бывало, поворотил лошадь и поехал назад рысью.
Когда все расселись по мягким низеньким креслам, князь опять навел разговор на литературу, в котором, между прочим, высказал свое удивление, что,
бывая в последние годы в Петербурге, он никого
не встречал из нынешних лучших литераторов в порядочном обществе; где они живут? С кем знакомы? — бог знает, тогда
как это сближение писателей с большим светом, по его мнению, было бы необходимо.
Нигде, может быть, с такою дипломатическою тонкостью и точностью
не приклеивают гостям ярлычки, кто чего стоит,
как бывает это на парадных деревенских обедах.
— Господствует учение энциклопедистов… подкопаны все основания общественные, государственные, религиозные… затем кровь… безурядица. Что можно было из этого предвидеть?.. Одно, что народ дожил до нравственного и материального разложения; значит, баста!.. Делу конец!.. Ничуть
не бывало, возрождается,
как феникс, и выскакивает в Наполеоне Первом. Это черт знает что такое!
Дубовского подало назад. Сладкого и заискивающего выражения в лице его
как будто и
не бывало.
— «Отелло», — подхватил Белавин. —
Не знаю,
как в этот раз, а иногда прелесть что
бывает! Главное, меня публика восхищает — до наивности мила: чем восхищается и что ее трогает…
Благодаря свободе столичных нравов положение их
не возбуждало ни с
какой стороны ни толков, ни порицаний, тем более, что жили они почти уединенно. У них только
бывали Белавин и молодой студент Иволгин. Первого пригласил сам Калинович, сказав еще наперед Настеньке: «Я тебя, друг мой, познакомлю с одним очень умным человеком, Белавиным. Сегодня зайду к нему, и он, вероятно, как-нибудь вечерком завернет к нам». Настеньке на первый раз было это
не совсем приятно.
— Все это прекрасно, что вы
бывали, и, значит, я
не дурно сделал, что возобновил ваше знакомство; но дело теперь в том, мой любезнейший… если уж начинать говорить об этом серьезно, то прежде всего мы должны быть совершенно откровенны друг с другом, и я прямо начну с того, что и я, и mademoiselle Полина очень хорошо знаем, что у вас теперь на руках женщина…
каким же это образом?.. Сами согласитесь…
Мы, приближенная прислуга,
не знаем, кому и
как служить; и я,
бывало, по глупому своему характеру, еще при жизни покойной генеральши этим разбойникам, княжеским лакеям, смело говаривал: «Что это, говорю, разбойники, вы у нас наделали!
Десятилетней отвратительной семейной жизни и суровых служебных хлопот
как будто бы и
не бывало.
— Всякому терпению, наконец,
бывает предел: в десять лет камень лопнет! Я
не знаю,
как и чем могу отметить ему за все обиды, которые он мне наносил и наносит, — говорила Полина.
—
Как здесь, однако, хорошо! Я никогда тут
не бывал! — говорил вице-губернатор, обводя глазами.
— Более сорока лет живу я теперь на свете и что же вижу, что выдвигается вперед: труд ли почтенный, дарованье ли блестящее, ум ли большой? Ничуть
не бывало! Какая-нибудь выгодная наружность, случайность породы или, наконец, деньги. Я избрал последнее: отвратительнейшим образом продал себя в женитьбе и сделался миллионером. Тогда сразу горизонт прояснился и дорога всюду открылась. Господа, которые очей своих
не хотели низвести до меня, очутились у ног моих!..
— При рекрутских наборах я тоже
бывал печальным свидетелем,
как эта, и без того тяжелая обязанность наших низших классов, составляет сенокос, праздник для волостных голов, окружных начальников, рекрутских присутствий и докторов в особенности! — сказал губернатор и,
как все заметили, прямо при этом посмотрел на кривошейку инспектора врачебной управы, который в свою очередь как-то весь съежился, сознавая сам в душе, что при наборах касательно интереса он действительно был
не человек, а дьявол.
— Все эти злоупотребления, — продолжал губернатор, выпрямляя наконец свой стан и поднимая голову, — все они еще
не так крупны,
как сделки господ чиновников с разного рода поставщиками, подрядчиками, которые — доставляют ли в казну вино, хлеб, берут ли на себя какую-нибудь работу — по необходимости должны
бывают иметь в виду при сносе цены на торгах, во-первых, лиц, которые утверждают торги, потом производителей работ и, наконец, тех, которые будут принимать самое дело.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто
не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть,
не то уж говоря, чтоб
какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец
не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его
бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем
не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей,
не виноват ни душою, ни телом.
Не извольте гневаться! Извольте поступать так,
как вашей милости угодно! У меня, право, в голове теперь… я и сам
не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался,
каким еще никогда
не бывал.
Осип, слуга, таков,
как обыкновенно
бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но
не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
— А счастье наше — в хлебушке: // Я дома в Белоруссии // С мякиною, с кострикою // Ячменный хлеб жевал; //
Бывало, вопишь голосом, //
Как роженица корчишься, //
Как схватит животы. // А ныне, милость Божия! — // Досыта у Губонина // Дают ржаного хлебушка, // Жую —
не нажуюсь! —
Стародум. Любезная Софья! Я узнал в Москве, что ты живешь здесь против воли. Мне на свете шестьдесят лет. Случалось быть часто раздраженным, ино-гда быть собой довольным. Ничто так
не терзало мое сердце,
как невинность в сетях коварства. Никогда
не бывал я так собой доволен,
как если случалось из рук вырвать добычь от порока.