Неточные совпадения
Весь этот длинный рассказ
князя Полина выслушала с большим интересом, Калинович тоже с полным вниманием, и одна только генеральша думала о другом:
голос ее старческого желудка был для нее могущественнее всего.
— Ах, конечно, это очень приятно! — сказала кротко и тихим
голосом княгиня, до сих пор еще красавица, хотя и страдала около пяти лет расстройством нерв, так что малейший стук возбуждал у ней головные боли, и поэтому
князь оберегал ее от всякого шума с неусыпным вниманием.
«Maman тоже поручила мне просить вас об этом, и нам очень грустно, что вы так давно нас совсем забыли», — прибавила она, по совету
князя, в постскриптум. Получив такое деликатное письмо, Петр Михайлыч удивился и, главное, обрадовался за Калиновича. «О-о, как наш Яков Васильич пошел в гору!» — подумал он и, боясь только одного, что Настенька не поедет к генеральше, робко вошел в гостиную и не совсем твердым
голосом объявил дочери о приглашении. Настенька в первые минуты вспыхнула.
— Ну, это вряд ли! — возразил
князь, взглянув бегло, но значительно на дочь. — Mademoiselle Catherine недели уже две не в
голосе, а потому мы не советовали бы ей петь.
— Пожалуйста! — проговорили
князь и княгиня в один
голос.
В зале был уже один гость — вновь определенный становой пристав, молодой еще человек, но страшно рябой, в вицмундире, застегнутом на все пуговицы, и с серебряною цепочкою, выпущенною из-за борта как бы вроде аксельбанта. При входе
князя он вытянулся и проговорил официальным
голосом...
Почтмейстер проговорил своим ровным и печальным
голосом поздравление и тут же попросил у
князя позволение прогуляться в его Елисейских полях.
— Ваше предложение,
князь, для меня даже несколько обидно, потому что оно сильно отзывается насмешкою, — проговорил он глухим
голосом.
— В Петербург, — отвечал Калинович, и
голос у него дрожал от волнения. — Я еще у
князя получил письмо от редактора: предлагает постоянное сотрудничество и пишет, чтоб сам приехал войти в личные с ним сношения, — прибавил он, солгав от первого до последнего слова. Петр Михайлыч сначала было нахмурился, впрочем, ненадолго.
— Я было, ваше сиятельство, имел честь заезжать сегодня к вам, но мне отказали, — проговорил
князь. В
голосе его тоже слышалось почтение.
— Прошу вас,
князь, не говорить таким образом. Цинизм ваш вообще дурного тона, а тут он совершенно некстати. Говоря это, вы сами не чувствуете, как становитесь низко, очень низко, — сказал он раздраженным
голосом.
—
Князь! Спасите меня от самого себя! — проговорил, наконец, Калинович умоляющим
голосом. Он был даже жалок в эти минуты.
Князь кричит: «Иван Северьяныч!» А я откликаюсь: «Сейчас!» — а сам лазию во все стороны и все не найду края, и, наконец, думаю: ну, если слезть нельзя, так я же спрыгну, и размахнулся да как сигану как можно дальше, и чувствую, что меня будто что по морде ударило и вокруг меня что-то звенит и сыпется, и сзади тоже звенит и опять сыпется, и
голос князя говорит денщику: «Давай огня скорей!»
Что представления Петру разных лиц были делом обыкновенным и что за ними зорко следили приверженцы обеих партий, видно из следующей выписки из письма Шакловитого к Голицыну во время первого крымского похода: «Сего ж числа, после часов, были у государя у руки новгородцы, которые едут на службу; и как их изволил жаловать государь царь Петр Алексеевич, в то время, подступя, нарочно встав с лавки, Черкасский объявил тихим
голосом князь Василья Путятина: прикажи, государь мой, в полку присмотреть, каков он там будет?» (Устрялов, том I, приложение VII, стр. 356).
Неточные совпадения
Кити называла ему те знакомые и незнакомые лица, которые они встречали. У самого входа в сад они встретили слепую М-mе Berthe с проводницей, и
князь порадовался на умиленное выражение старой Француженки, когда она услыхала
голос Кити. Она тотчас с французским излишеством любезности заговорила с ним, хваля его зa то, что у него такая прекрасная дочь, и в глаза превознося до небес Кити и называя ее сокровищем, перлом и ангелом-утешителем.
Сверху послышался раскат
голоса старого
князя и хохот Катавасова.
— Я, разумеется, не против критики, — продолжал он
голосом, еще более окрепшим. — Критики у нас всегда были, и какие! Котошихин, например,
князь Курбский, даже Екатерина Великая критикой не брезговала.
Умом он понимал, что ведь матерый богатырь из села Карачарова, будучи прогневан избалованным
князем, не так, не этим
голосом говорил, и, конечно, в зорких степных глазах его не могло быть такой острой иронической усмешечки, отдаленно напоминавшей хитренькие и мудрые искорки глаз историка Василия Ключевского.
Князь рыдал в
голос, обнимал и целовал Бьоринга.