Цитаты со словом «веди»
— Я зачиталась, папенька. Вчерашнюю
повесть я уж кончила.
Я, например, очень еще не старый человек и только еще вступаю в солидный, околосорокалетний возраст мужчины; но — увы! — при всех моих тщетных поисках, более уже пятнадцати лет перестал встречать милых уездных барышень, которым некогда посвятил первую любовь мою, с которыми, читая «Амалат-Бека» [«Амалат-Бек» —
повесть писателя-декабриста А.А.Бестужева (1797—1837), выступавшего в печати под псевдонимом А.Марлинский.], обливался горькими слезами, с которыми перекидывался фразами из «Евгения Онегина», которым писал в альбом...
Мечтательности, чувствительности, которую некогда так хлопотал распространить добродушный Карамзин [Карамзин Николай Михайлович (1766—1826) — известный русский писатель и историк, автор
повести «Бедная Лиза», пользовавшейся большим успехом.], — ничего этого и в помине нет: тщеславие и тщеславие, наружный блеск и внутренняя пустота заразили юные сердца.
В освещенную залу генеральши, где уж было несколько человек гостей, Петр Михайлыч вошел,
ведя дочь под руку.
Молодой смотритель находился некоторое время в раздумье: ехать ли ему в таком экипаже, или нет? Но делать нечего, — другого взять было негде. Он сделал насмешливую гримасу и сел,
велев себя везти к городничему, который жил в присутственных местах.
— Подьте, теперь некогда, ужо в полицию
велел прийти, — повторила девка, возвратившись.
«Это звери, а не люди!» — проговорил он, садясь на дрожки, и решился было не знакомиться ни с кем более из чиновников; но, рассудив, что для парадного визита к генеральше было еще довольно рано, и увидев на ближайшем доме почтовую вывеску,
велел подвезти себя к выходившему на улицу крылечку.
Милости прошу, — сказал почтмейстер и
повел своего гостя через длинную и холодную залу, на стенах которой висели огромные масляной работы картины, до того тусклые и мрачные, что на первый взгляд невозможно было определить их содержание.
— Так, сударь, так; место ваше хорошее: предместник ваш
вел жизнь роскошную и состоянье еще приобрел… Хорошее место!.. — заключил он протяжно.
— Во-первых, городничий ваш, — продолжал Калинович, — меня совсем не пустил к себе и
велел ужо вечером прийти в полицию.
— Я моего мнения за авторитет и не выдаю, — начал он, — и даже очень хорошо понимаю, что нынче пишут к чувствам, к жизни нашей ближе, поучают больше в форме сатирической
повести — это в своем роде хорошо.
— Например, Загоскин [Загоскин Михаил Николаевич (1789—1852) — русский писатель, автор многочисленных романов, из которых наибольшей известностью пользовались «Юрий Милославский» и «Рославлев».], Лажечников [Лажечников Иван Иванович (1792—1869) — русский писатель, автор популярных в 30-40-е годы XIX в. исторических романов: «Ледяной дом» и др.], которого «Ледяной дом» я раз пять прочитала, граф Соллогуб [Соллогуб Владимир Александрович (1814—1882) — русский писатель,
повести которого пользовались в 30-40-х годах большим успехом.]: его «Аптекарша» и «Большой свет» мне ужасно нравятся; теперь Кукольник [Кукольник Нестор Васильевич (1809—1868) — русский писатель, автор многочисленных драм и повестей, проникнутых охранительными крепостническими идеями.], Вельтман [Вельтман Александр Фомич (1800—1870) — русский писатель, автор произведений, в которых идеализировалась патриархальная старина...
Даль [Даль Владимир Иванович (1801—1872) — русский писатель, этнограф и языковед, печатавший свои
повести и рассказы под псевдонимом Казак Луганский.
— Очень бы желал освежиться, — отвечал тот, — ваши наливки бесподобны, но уж очень скоро
ведут к цели.
— Очень хорошо, распоряжусь, — сказал он и
велел им идти домой, а сам тотчас же написал городничему отношение о производстве следствий о буйных и неприличных поступках учителя Экзархатова и, кроме того, донес с первою же почтою об этом директору. Когда это узналось и когда глупой Экзархатовой растолковали, какой ответственности подвергается ее муж, она опять побежала к смотрителю, просила, кланялась ему в ноги.
Знаешь девушку иль нет,
Черноглазу, черноброву?
Ах, где, где, где?
Во Дворянской слободе.
Как та девушка живет,
С кем любовь свою
ведет?
Ах, где, где, где?
Во Дворянской слободе.
Ходит к ней, знать, молодец,
Не боярин, не купец.
Ах, где, где, где?
— Если так, то, конечно… в наше время, когда восстает сын на отца, брат на брата, дщери на матерей, проявление в вас сыновней преданности можно назвать искрой небесной!.. О господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй! Не смею, сударь, отказывать вам. Пожалуйте! — проговорил он и
повел Калиновича в контору.
— То, что я не говорил вам, но, думая хоть каким-нибудь путем выбиться, — написал
повесть и послал ее в Петербург, в одну редакцию, где она провалялась около года, и теперь получил назад при этом письме. Не хотите ли полюбопытствовать и прочесть? — проговорил Калинович и бросил из кармана на стол письмо, которое Петр Михайлыч взял и стал было читать про себя.
Ты, я думаю, проклинаешь меня за мое молчание, хоть я и не виноват:
повесть твою я сейчас же снес по назначению, но ответ получил только на днях.
— Неужели же эти господа редакторы находят недостойною напечатать вашу
повесть? — сказала с усмешкою Настенька.
Уездные барыни, из которых некоторые весьма секретно и благоразумно
вели куры с своими лакеями, а другие с дьячками и семинаристами, — барыни эти, будто бы нравственно оскорбленные, защекотали как сороки, и между всеми ними, конечно, выдавалась исправница, которая с каким-то остервенением начала ездить по всему городу и рассказывать, что Медиокритский имел право это сделать, потому что пользовался большим вниманием этой госпожи Годневой, и что потом она сама своими глазами видела, как эта безнравственная девчонка сидела, обнявшись с молодым смотрителем, у окна.
Спешу отвечать на ваше послание и радуюсь, что мог исполнить просимую вами небольшую послугу от меня. Прилагаю книжку журнала, в которой напечатана
повесть вашего протеже, а равно и газетный листок, случайно попавшийся мне в английском клубе, с лестным отзывом о сочинении его. А затем, поручая, да хранит вас милость божия, пребываю с душевным моим расположением» — такой-то.
Эти короткие и, видимо, небрежно и свысока написанные строки показались Годневым бог знает какого благодушия исполненной
вестью.
— «Давно мы не приступали к нашему фельетону с таким удовольствием, как делаем это в настоящем случае, и удовольствие это, признаемся, в нас возбуждено не переводными стихотворениями с венгерского, в которых, между прочим, попадаются рифмы вроде «фимиам с вам»; не
повестью госпожи Д…, которая хотя и принадлежит легкому дамскому перу, но отличается такою тяжеловесностью, что мы еще не встречали ни одного человека, у которого достало бы силы дочитать ее до конца; наконец, не учеными изысканиями г. Сладкопевцова «О римских когортах», от которых чувствовать удовольствие и оценить их по достоинству предоставляем специалистам; нас же, напротив, неприятно поразили в них опечатки, попадающиеся на каждой странице и дающие нам право обвинить автора за небрежность в издании своих сочинений (в незнании грамматики мы не смеем его подозревать, хотя имеем на то некоторое право)…»
Отвечаем: удовольствие это доставило нам чтение
повести г. Калиновича, имя которого, сколько помнится, в первый раз еще встречаем мы в печати; тем приятнее для нас признать в нем умного, образованного и талантливого беллетриста.
— Ну! — отвечал на это Терка и, захватив крепко в руку записочку, поплелся, а Палагея Евграфовна
велела кухарке разложить таган и сама принялась стряпать.
Надобно сказать, что Петр Михайлыч со времени получения из Петербурга радостного известия о напечатании
повести Калиновича постоянно занимался распространением славы своего молодого друга, и в этом случае чувства его были до того преисполнены, что он в первое же воскресенье завел на эту тему речь со стариком купцом, церковным старостой, выходя с ним после заутрени из церкви.
— Журналы, ma tante, журналы, — подхватил князь и потом, взявшись за лоб и как бы вспомнив что-то, обратился к Полине. — Кстати, тут вы найдете
повесть или роман одного здешнего господина, смотрителя уездного училища. Я не читал сам, но по газетам видел — хвалят.
— Поезжайте, — подхватил старик, — только пешком грязно; сейчас
велю я вам лошадь заложить, сейчас. — прибавил он и проворно ушел.
— Ужасен! — продолжал князь. — Он начинает эту бедную женщину всюду преследовать, так что муж не
велел, наконец, пускать его к себе в дом; он затевает еще больший скандал: вызывает его на дуэль; тот, разумеется, отказывается; он ходит по городу с кинжалом и хочет его убить, так что муж этот принужден был жаловаться губернатору — и нашего несчастного любовника, без копейки денег, в одном пальто, в тридцать градусов мороза, высылают с жандармом из города…
Наперед ожидая посланного от Годневых, он не
велел только сказываться, но сам был целый день дома и, так сказать, предвкушал тонкое авторское наслаждение, которым предстояло в тот вечер усладиться его самолюбию.
Она вдруг обратилась к князю и начала рассуждать с ним о
повести Калиновича, ни дать ни взять, языком тогдашних критиков, упомянула об объективности, сказала что-то в пользу психологического анализа.
Лакей
повел его в бельэтаж.
После этого чайного завтрака все стали расходиться. М-r ле Гран ушел с своим воспитанником упражняться в гимнастике; княгиня
велела перенести свое кресло на террасу, причем князь заметил ей, что не ветрено ли там, но княгиня сказала, что ничего — не ветрено. Нетльбет перешла тоже на террасу, молча села и, с строгим выражением в лице, принялась вышивать бродери. После того князь предложил Калиновичу, если он не устал, пройтись в поле. Тот изъявил, конечно, согласие.
— Allons! — повторил князь и, надев тоже серую полевую шляпу,
повел сначала в сад. Проходя оранжереи и теплицы, княжна изъявила неподдельную радость, что самый маленький бутончик в розане распустился и что единственный на огромном дереве померанец толстеет и наливается. В поле князь начал было рассказывать Калиновичу свои хозяйственные предположения, но княжна указала на летевшую вдали птичку и спросила...
— Ворона, chere amie [милый друг (франц.).], ворона, — отвечал князь и, возвращаясь назад через усадьбу, услал дочь в комнаты, а Калиновича провел на конский двор и
велел вывести заводского жеребца.
Сердито и с пеной во рту выскочил серый, в яблоках, рысак, с повиснувшим на недоуздке конюхом, и, остановясь на середине площадки, выпрямил шею, начал
поводить кругом умными черными глазами, потом опять понурил голову, фыркнул и принялся рыть копытом землю.
Князь, ласково потрепав его по загривку,
велел подать мерку, и оказалось, что жеребец был шести с половиною вершков.
Шествие к столу произошло торжественно: кавалеры
повели дам под руки.
Впереди всех, например, пошла хозяйка с Четвериковым; за ними покатили генеральшу в креслах, и князь, делая вид, что как будто бы
ведет ее под руку, пошел около нее.
Калиновича сама пригласила Полина; судья
повел исправницу; исправник — стряпчиху; стряпчий — дочь исправника.
Князь, выйдя на террасу, поклонился всему народу и сказал что-то глазами княжне. Она скрылась и чрез несколько минут вышла на красный двор,
ведя маленького брата за руку. За ней шли два лакея с огромными подносами, на которых лежала целая гора пряников и куски лент и позументов. Сильфидой показалась княжна Калиновичу, когда она стала мелькать в толпе и, раздавая бабам и девкам пряники и ленты, говорила...
— Смысл
повести моей повторяется в жизни на каждом, видно, шагу, — проговорил, наконец, Калинович, начинавший окончательно выходить из себя; но княжна как будто не слыхала его.
Значит, из всего этого выходит, что в хозяйстве у вас, на первых порах окажется недочет, а семья между тем, очень вероятно, будет увеличиваться с каждым годом — и вот вам наперед ваше будущее в Петербурге: вы напишете, может быть, еще несколько
повестей и поймете, наконец, что все писать никаких человеческих сил не хватит, а деньги между тем все будут нужней и нужней.
— Полноте, молодой человек! — начал он. — Вы слишком умны и слишком прозорливы, чтоб сразу не понять те отношения, в какие с вами становятся люди. Впрочем, если вы по каким-либо важным для вас причинам желали не видеть и не замечать этого, в таком случае лучше прекратить наш разговор, который ни к чему не
поведет, а из меня сделает болтуна.
Въехав в город, он не утерпел и
велел себя везти прямо к Годневым. Нужно ли говорить, как ему там обрадовались? Первая увидела его Палагея Евграфовна, мывшая, с засученными рукавами, в сенях посуду.
Старик тронул. Сама пришедшая пристяжная обнаружила сильное желание завернуть к своему двору, в предупреждение чего мальчишка взял ее за уздцы и, колотя в бок кулаком,
повел. Стоявшие посредине улицы мужики стали подсмеивать.
— Есть июльская книжка? — и Калинович назвал тот журнал, в котором была помещена его
повесть.
Калинович не без волнения развернул свою
повесть и начал как бы читать ее, ожидая, что не скажет ли ему половой что-нибудь про его произведение. Но тот, хоть и стоял перед ним навытяжку, но, кажется, более ожидал, что прикажут ему подать из съестного или хмельного.
Калинович только вздохнул: три эти книжки были именно те, где была напечатана его
повесть.
Цитаты из русской классики со словом «веди»
— И тоже тебе нечем похвалиться-то: взял бы и помог той же Татьяне. Баба из последних сил выбилась, а ты свою гордость тешишь. Да что тут толковать с тобой!.. Эй, Прокопий, ступай к отцу Акакию и
веди его сюда, да чтобы крест с собой захватил: разрешительную молитву надо сказать и отчитать проклятие-то. Будет Господа гневить… Со своими грехами замаялись, не то что других проклинать.
Как донской-то казак, казак
вел коня поить,
Добрый молодец, уж он у ворот стоит.
У ворот стоит, сам он думу думает,
Думу думает, как будет жену губить.
Как жена-то, жена мужу возмолилася,
Во скоры-то ноги ему поклонилася,
Уж ты, батюшко, ты ли мил сердечный друг!
Ты не бей, не губи ты меня со вечера!
Ты убей, загуби меня со полуночи!
Дай уснуть моим малым детушкам,
Малым детушкам, всем ближним соседушкам.
— Что́ ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! — Он схватился за голову. — Да кто же мне цветы привезет? Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, — обратился он к вошедшему на его зов управляющему, — скачи ты в подмосковную и
вели ты сейчас нарядить барщину Максимке-садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда воло́к, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
— Нет,
вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, — сказал он. — Ты не уходи, — прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
— Нет, я учитель. Отец мой — управляющий заводом в Вятке, а я пошел в учителя. Но в деревне я стал мужикам книжки давать, и меня за это посадили в тюрьму. После тюрьмы — служил приказчиком в книжном магазине, но —
вел себя неосторожно и снова попал в тюрьму, потом — в Архангельск выслали. Там у меня тоже вышли неприятности с губернатором, меня заслали на берег Белого моря, в деревушку, где я прожил пять лет.
Ассоциации к слову «веди»
Предложения со словом «веди»
- Но самое главное – он мог вести дела с английскими, французскими и немецкими клиентами китайской компании, в которой работал.
- Остановились возле моста, и их лидеры начали вести переговоры с полицейскими чинами.
- Им предстояло после начала войны вести войну против торгового судоходства, одновременно вынуждая противника распылять силы своего военного флота.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «веди»
Афоризмы русских писателей со словом «веди»
- И старости тихой дадим дрожащую руку с клюкою,
И скажем: о старость, веди наслаждаться любовью
в том мире,
Уж мы насладилися здесь.
- Веселая в сердце тревога,
И кровь молодая поет:
— Дорога! Дорога! Дорога!
Веди нас, дорога, вперед!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно