— Но вороные, — возразил было Бегушев, — ужасно резвы: на них
того и гляди или себе голову сломишь, или задавишь кого-нибудь. Я хочу велеть их продать.
Неточные совпадения
Тот, заметно этим несколько обидевшись, отвернулся от статского
и, слегка поддувая под свои нафабренные усы, стал
глядеть на ложи.
— Так надо сказать-с, — продолжал он, явно разгорячившись, — тут кругом всего этого стена каменная построена: кто попал за нее
и узнал тамошние порядки — ну
и сиди, благоденствуй; сору только из избы не выноси да
гляди на все сквозь пальцы; а уж свежего человека не пустят туда. Вот теперь про себя мне сказать: уроженец я какой бы
то ни было там губернии; у меня нет ни роду, ни племени; человек я богатый, хотел бы, может, для своей родины невесть сколько добра сделать, но мне не позволят
того!
Грохов действительно находился в гостиной
и, усевшись там на одно из кресел, грустно-сентиментальным взором
глядел на висевшую против него огромную масляную картину, изображающую Психею
и Амура. На этот раз он был совершенно трезв. После
того похмелья, в котором мы в первый раз встретили его, он не пил ни капли
и был здрав, свеж
и не столь мрачен.
В одно утро Тюменев сидел на широкой террасе своей дачи
и пил кофе, который наливала ему Мерова. Тюменев решительно являл из себя молодого человека: на нем была соломенная шляпа, летний пиджак
и узенькие брючки. Что касается до m-me Меровой,
то она была одета небрежно
и нельзя сказать, чтобы похорошела: напротив — похудела
и постарела. Напившись кофе, Тюменев стал просматривать газету, a m-me Мерова начала
глядеть задумчиво вдаль. Вдруг она увидела подъехавшую к их даче пролетку, в которой сидел Бегушев.
На всю эту сцену переноски Прокофий
глядел молча, но когда Дормидоныч спросил Минодору, что где же ему можно будет приютиться,
и когда
та ответила ему: «В комнатке около кухни», Прокофий не выдержал
и воскликнул: «Али здесь в доме!.. Будет, что про вас еще
и клеушков [Клеушок — небольшой хлев.] осталось». Молодые лакеи при этом захохотали. Дормидоныча это оскорбило.
Несмотря на
то, что у Елизаветы Николаевны, за исключением хорошеньких глазок
и роскошных густых волос, никаких уже прелестей женских не существовало, но она — полураздетая, полуоборванная — произвела сильное раздражающее впечатление на моего пожилого героя;
и странное дело: по своим средствам Бегушев, конечно, давно бы мог половину театрального кордебалета победить, однако он ни на кого из тамошних гурий
и не
глядел даже, а на Мерову
глядел.
— Вот, батюшка, надоели нам эти головорезы; нынче, слава Богу, смирнее; а бывало, на сто шагов отойдешь за вал, уже где-нибудь косматый дьявол сидит и караулит: чуть зазевался,
того и гляди — либо аркан на шее, либо пуля в затылке. А молодцы!..
— И такой скверный анекдот, что сена хоть бы клок в целом хозяйстве! — продолжал Плюшкин. — Да и в самом деле, как прибережешь его? землишка маленькая, мужик ленив, работать не любит, думает, как бы в кабак…
того и гляди, пойдешь на старости лет по миру!
В этот вечер была холодная, ветреная погода; рассказчица напрасно уговаривала молодую женщину не ходить в Лисс к ночи. «Ты промокнешь, Мери, накрапывает дождь, а ветер,
того и гляди, принесет ливень».
Неточные совпадения
Глянул —
и пана Глуховского // Видит на борзом коне, // Пана богатого, знатного, // Первого в
той стороне.
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги нет, // А время уж не раннее — // Подходит месяц май!» // Нелюбо
и на старые, // Больней
того на новые // Деревни им
глядеть.
С козою с барабанщицей //
И не с простой шарманкою, // А с настоящей музыкой // Смотрели тут они. // Комедия не мудрая, // Однако
и не глупая, // Хожалому, квартальному // Не в бровь, а прямо в глаз! // Шалаш полным-полнехонек. // Народ орешки щелкает, // А
то два-три крестьянина // Словечком перекинутся — //
Гляди, явилась водочка: // Посмотрят да попьют! // Хохочут, утешаются //
И часто в речь Петрушкину // Вставляют слово меткое, // Какого не придумаешь, // Хоть проглоти перо!
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея
и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для
того требовался,
и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до
тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза
глядят.
— Но я только
того и хотел, чтобы застать вас одну, — начал он, не садясь
и не
глядя на нее, чтобы не потерять смелости.