Неточные совпадения
Так и
случилось: Домна Осиповна в очень недолгом времени сумела пленить господина Олухова, молодого купчика (теперешнего супруга своего), и, поняв юным умом своим, сколь выгодна была для нее эта партия, не замедлила заставить сего последнего жениться на себе; и были даже слухи, что по поводу этого обстоятельства родителями Домны Осиповны была взята
с господина Олухова несколько принудительного свойства записочка.
— «Почтеннейший Григорий Мартынович!
Случилась черт знает какая оказия: третьего дня я получил от деда из Сибири письмо ругательное, как только можно себе вообразить, и все за то, что я разошелся
с женой; если, пишет, я не сойдусь
с ней, так он лишит меня наследства, а это штука, как сам ты знаешь, стоит миллионов пять серебром. Съезди, бога ради, к Домне Осиповне и упроси ее, чтобы она позволила приехать к ней жить, и жить только для виду. Пусть старый хрыч думает, что мы делаем по его».
В этой же комнате, прислонясь головой к косяку дверей, идущих в спальню Бегушева, стоял и Прокофий,
с которым решительно
случилась невероятная перемена:
с самой болезни Бегушева он сделался ему вдруг очень услужлив, не спал почти все ночи и все прислушивался, что делается в спальне больного; на жену свою он беспрестанно кричал: «Ну ты, копытами-то своими завозилась!» и сам все ходил на цыпочках.
Несмотря на свою непрактичность, Мерова, однако, поняла, что
с Янсутским что-то такое очень нехорошее
случилось.
Бегушев внимательно прислушивался к этому разговору. Ему странным казалось, что Домна Осиповна не прислала ему сказать, что она больна. «И отчего
с ней могла
случиться такая сильная истерика?.. Уж не произошло ли у ней что-нибудь неприятное
с мужем?» — пришло ему в голову.
С Ефимом Федоровичем
случилось явление, весьма часто повторяющееся между грубой половиной человеческого рода — мужчинами.
— Но жива ли она? Не
случилось ли
с ней чего-нибудь? — проговорил
с беспокойством Бегушев.
— Все, что
случалось с молодыми женщинами, генерал всегда ужасно интересовался узнавать до самых мельчайших подробностей.
— За границу бы вы, кузина, съездили и полечились там, — посоветовал ей генерал, полагавший, что как только пустят человека за границу, так он и выздоровеет непременно, — что лично
с генералом в самом деле и
случалось.
Въехав
с большим трудом в карете на двор дома Хворостова, граф от кинувшегося ему в нос зловония поморщился; ему, конечно,
случалось живать на отвратительных дворах, однако на таком еще не приходилось!
Граф Хвостиков воротился домой не очень поздно.
С ним
случилась ужасная неприятность: он подрался
с Янсутским! Произошло это следующим образом: Янсутский проигрывал сряду все партии, так что граф Хвостиков, наконец, усовестился и, объявив, что ему крайняя необходимость ехать в одно место, просил Петра Евстигнеевича расплатиться
с ним.
— Можете думать, что я лгу или не лгу, — это как вам угодно, — отвечал граф тем же обиженным тоном: он сообразил уж, из какой причины проистекало такое живое участие Бегушева к болезни Елизаветы Николаевны, и внутренне чрезвычайно этому обрадовался, ожидая, что если
случится то, что он предполагал, так он заставит своего патрона гораздо почтительней
с ним обходиться.
Домну Осиповну привели, наконец, в комнату приятельницы; гостья и хозяйка сначала обнялись, расцеловались и потом обе расплакались: кто из них несчастнее был в эти минуты — нищая ли Мерова, истерзанная болезнью, или Домна Осиповна,
с каждым днем все более и более теряющая перья из своего величия, — сказать трудно; еще за год перед тем Домна Осиповна полагала, что она после долгой борьбы вступила в сад, исполненный одних только цветов радости, а ей пришлось наскочить на тернии, более колючие, чем когда-либо
случалось проходить.
— Именно! — подхватил генерал Трахов, видимо, бывший в весьма дурном расположении духа, что
с ним почти всегда
случалось, когда он был не в очень дальнем расстоянии от супруги своей.
Вечером, часов в девять, граф вошел к дочери, что весьма редко
с ним
случалось. У Елизаветы Николаевны в это время сидел Бегушев.
Татьяна Васильевна после того ушла к себе, но Долгов и критик еще часа два спорили между собою и в конце концов разругались, что при всех почти дебатах постоянно
случалось с Долговым, несмотря на его добрый характер! Бедный генерал, сколько ни устал от дневных хлопот, сколь ни был томим желанием спать, считал себя обязанным сидеть и слушать их. Как же после этого он не имел права считать жену свою хуже всех в мире женщин! Мало что она сама, но даже гости ее мучили его!
Генерал хотел было сказать жене, что теперь нужны военные люди, а не статские; но зная, что Татьяну Васильевну не урезонишь, ничего не сказал ей и, не спав три ночи сряду, чего
с ним никогда не
случалось, придумал, наконец, возобновить для графа упраздненное было прежнее место его; а Долгову, как человеку народа, вероятно, хорошо знающему сельское хозяйство, — логически соображал генерал, — поручить управлять их огромным имением в Симбирской губернии, Татьяна Васильевна нашла этот план недурным и написала своим просителям, что им будут места.
Неточные совпадения
Случись, работой, хлебушком // Ему бы помогли, // А вынуть два двугривенных — // Так сам ни
с чем останешься.
И долго, долго дедушка // О горькой доле пахаря //
С тоскою говорил… //
Случись купцы московские, // Вельможи государевы, // Сам царь
случись: не надо бы // Ладнее говорить!
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне
случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят
с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Скотинин. Да
с ним на роду вот что
случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Если факты, до такой степени диковинные, не возбуждают ни в ком недоверия, то можно ли удивляться превращению столь обыкновенному, как то, которое
случилось с Грустиловым?