Неточные совпадения
— Эта история, я
думаю, известна всем: я сын не
графа Хвостикова, а эмигранта французского, бежавшего в Россию после первой революции, который был гувернером моих старших братьев и вместе с тем le bien aime [возлюбленным (франц.).] моей матери…
— Когда женщины
думают о нарядах, они забывают все другое и теряют всякую логику! — сказал
граф Хвостиков, желая оправдать дочь свою в глазах Тюменева.
— О будущем Лиза никогда не
думала, — подхватил
граф, сам-то пуще всего думавший когда-нибудь о будущем. — Но ваше как здоровье? — спросил он Домну Осиповну.
— Непременно зайду!.. Я сам это
думал! — подхватил
граф, хотя вовсе не
думал этого делать, — на том основании, что он еще прежде неоднократно забегал к Домне Осиповне, заводил с ней разговор о Бегушеве, но она ни звука не произносила при этом: тяжело ли ей было говорить о нем или просто скучно, —
граф не знал, как решить!
Граф Хвостиков, возвратившийся домой почти наутро, тоже
думал о Домне Осиповне, но только совершенно противоположное: ему нетерпеливо хотелось передать ей, что благовестил про ее дела Янсутский.
Граф согласился,
думая про себя: «Я тебя, каналья, обработаю порядком за все твои гадости и мерзости, которые ты делал против меня!»
— Можете
думать, что я лгу или не лгу, — это как вам угодно, — отвечал
граф тем же обиженным тоном: он сообразил уж, из какой причины проистекало такое живое участие Бегушева к болезни Елизаветы Николаевны, и внутренне чрезвычайно этому обрадовался, ожидая, что если случится то, что он предполагал, так он заставит своего патрона гораздо почтительней с ним обходиться.
— Не может быть!.. Вы так еще молоды; конечно, вы с ним недолго жили, и какая, я
думаю, это была для вас потеря! — То, что о Меровой говорила прислуга, Аделаида Ивановна с первого же взгляда на нее отвергла. — Но где же вы жили?..
Граф ни разу не говорил мне, что у него есть дочь, и такая еще прелестная!
Чтобы он делал это бескорыстно, Домна Осиповна, как и
граф Хвостиков, не
думала, и при этом совершенно не верила в нравственность своей подруги!..
—
Граф, может быть,
думает, что я не серьезно больна, но я больна и даже желаю еще больнее быть, чтоб умереть скорее! — произнесла Мерова.
Увидев знакомую ему фигуру
графа Хвостикова, Офонькин сделал недовольную мину; но, взглянув на его сопутника в генеральских погонах, он вдруг почувствовал страх. Офонькин
подумал, что Трахов — какой-нибудь жандарм и приехал брать его за то, что он на днях очень развольнодумничался в клубе и высказал пропасть либеральных мыслей.
«На поверку выходит, что это я помог путям природы!» — мучительно
подумал он, а потом, обратясь к Минодоре, сказал, чтобы она вышла к доктору и попросила его еще раз завтра приехать;
графа Хвостикова и Аделаиду Ивановну он услал в свои комнаты. Старушка поплелась, ведомая под руку Минодорой.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что, скажи: к твоему барину слишком, я
думаю, много ездит
графов и князей?
Чарская отвечала ему только улыбкой. Она смотрела на Кити,
думая о том, как и когда она будет стоять с
графом Синявиным в положении Кити и как она тогда напомнит ему его теперешнюю шутку.
Старый же Берестов, с своей стороны, хотя и признавал в своем соседе некоторое сумасбродство (или, по его выражению, английскую дурь), однако же не отрицал в нем и многих отличных достоинств, например: редкой оборотливости; Григорий Иванович был близкий родственник
графу Пронскому, человеку знатному и сильному;
граф мог быть очень полезен Алексею, а Муромский (так
думал Иван Петрович), вероятно, обрадуется случаю выдать свою дочь выгодным образом.
— Ах, помилуйте, я совсем не
думал напоминать вам, я вас просто так спросил. Мы вас передали с рук на руки
графу Строганову и не очень торопим, как видите, сверх того, такая законная причина, как болезнь вашей супруги… (Учтивейший в мире человек!)
Наконец, в начале июня я получил сенатский указ об утверждении меня советником новгородского губернского правления.
Граф Строганов
думал, что пора отправляться, и я явился около 1 июля в богом и св. Софией хранимый град Новгород и поселился на берегу Волхова, против самого того кургана, откуда вольтерианцы XII столетия бросили в реку чудотворную статую Перуна.