Несмотря
на совершеннейшую чистоту своих помыслов, Сусанна тем не менее поняла хорошо, что сказала ей сестра, и даже чуткой своей совестью
на мгновение подумала, что и с нею то же самое могло быть, если бы она кого-либо из мужчин так сильно полюбила.
— Правда! — согласился и с этим доктор. — Но погоди, постой! — воскликнул он, взяв себя
на несколько
мгновений за голову. — Егор Егорыч хотел сделать старшую сестру Сусанны, Людмилу, масонкой и
думал жениться
на ней, а теперь пусть женится
на Сусанне!
Это они говорили, уже переходя из столовой в гостиную, в которой стоял самый покойный и манящий к себе турецкий диван,
на каковой хозяйка и гость опустились, или, точнее сказать, полуприлегли, и камер-юнкер обнял было тучный стан Екатерины Петровны, чтобы приблизить к себе ее набеленное лицо и напечатлеть
на нем поцелуй, но Екатерина Петровна, услыхав в это
мгновение какой-то шум в зале, поспешила отстраниться от своего собеседника и даже пересесть
на другой диван, а камер-юнкер,
думая, что это сам Тулузов идет, побледнел и в струнку вытянулся
на диване; но вошел пока еще только лакей и доложил Екатерине Петровне, что какой-то молодой господин по фамилии Углаков желает ее видеть.