Неточные совпадения
— Ваше сердце так еще чисто, как tabula rasa [чистая доска (лат.).], и вы можете писать на нем вашей волей все, что захотите!..
У каждого человека три предмета, достойные любви: бог, ближний и он сам! Для бога он должен
иметь сердце благоговейное; для ближнего — сердце нежной матери; для самого
себя — сердце строгого судьи!
Тогда является ко мне священник из того прихода, где жил этот хлыстовщик, и стал мне объяснять, что Ермолаев вовсе даже не раскольник, и что хотя судился по хлыстовщине [Хлыстовщина — мистическая секта, распространившаяся в России в XVII веке.], но отрекся от нее и ныне усердный православный, что доказывается тем, что каждогодно из Петербурга он привозит удостоверение о своем бытии на исповеди и
у святого причастия; мало того-с: усердствуя к их приходской церкви, устроил в оной на свой счет новый иконостас, выкрасил, позолотил его и украсил даже новыми иконами, и что будто бы секта хлыстов с скопческою сектою не
имеет никакого сходства, и что даже они враждуют между
собою.
Но последнее время записка эта исчезла по той причине, что вышесказанные три комнаты наняла приехавшая в Москву с дочерью адмиральша, видимо, выбиравшая уединенный переулок для своего местопребывания и желавшая непременно нанять квартиру
у одинокой женщины и пожилой, за каковую она и приняла владетельницу дома; но Миропа Дмитриевна Зудченко вовсе не считала
себя пожилою дамою и всем своим знакомым доказывала, что
у женщины никогда не надобно спрашивать, сколько ей лет, а должно смотреть, какою она кажется на вид; на вид же Миропа Дмитриевна, по ее мнению, казалась никак не старее тридцати пяти лет, потому что если
у нее и появлялись седые волосы, то она немедля их выщипывала; три — четыре выпавшие зуба были заменены вставленными; цвет ее лица постоянно освежался разными притираньями; при этом Миропа Дмитриевна была стройна; глаза
имела хоть и небольшие, но черненькие и светящиеся, нос тонкий; рот, правда, довольно широкий, провалистый, но не без приятности; словом, всей своей физиономией она напоминала несколько мышь, способную всюду пробежать и все вынюхать, что подтверждалось даже прозвищем, которым называли Миропу Дмитриевну соседние лавочники: дама обделистая.
Мужчины весьма разнообразных возрастов почти все были в круглых пуховых шляпах, под коими они хранили свои завитые
у парикмахеров алякоки, и самые франтоватые из них были облечены в длинные и по большей части из белого сукна сюртуки с выпущенными из задних карманов кончиками красных фуляровых носовых платков; тросточки
у всех были тоненькие, из жимолости, более пригодные для того, чтобы отдуть своего ближнего, чем
иметь в сих посохах опору для
себя.
— Подробностей я не знаю, но, как рассказывают, они продолжали свои собрания и скакания,
имели что-то вроде церкви
у себя.
— Что это такое, скажите вы мне, — говорила она с настойчивостью и начала затем читать текст старинного перевода книги Сен-Мартена: «Мне могут сделать возражение, что человек и скоты производят действия внешние, из чего следует, что все сии существа
имеют нечто в
себе и не суть простые машины, и когда спросят
у меня: какая же разница между их началами действий и началом, находящимся в человеке, то ответствую: сию разность легко тот усмотрит, кто обратится к ней внимательно.
Беру смелость напомнить Вам об
себе: я старый Ваш знакомый, Мартын Степаныч Пилецкий, и по воле божией очутился нежданно-негаданно в весьма недалеком от Вас соседстве — я гощу в усадьбе Ивана Петровича Артасьева и несколько дней тому назад столь сильно заболел, что едва
имею силы начертать эти немногие строки, а между тем, по общим слухам,
у Вас есть больница и при оной искусный и добрый врач. Не будет ли он столь милостив ко мне, чтобы посетить меня и уменьшить хоть несколько мои тяжкие страдания.
Это был, по-видимому, весьма хилый старик, с лицом совершенно дряблым; на голове
у него совсем почти не оказывалось волос, а потому дома, в одиночестве, Мартын Степаныч обыкновенно носил колпак, а при посторонних и в гостях надевал парик; бакенбарды его состояли из каких-то седоватых клочков; уши Мартын Степаныч
имел большие, торчащие, и особенно правое ухо, что было весьма натурально, ибо Мартын Степаныч всякий раз, когда начинал что-либо соображать или высказывал какую-нибудь тонкую мысль, проводил
у себя пальцем за ухом.
— Была, я, сударыня, нынешним летом
у Егора Егорыча Марфина, — супруга
у них теперича молодая, — им доложили обо мне, она позвала меня к
себе в комнату, напоила, накормила меня и говорит мне: «Вы бы, старушка, в баню сходили, и
имеете ли вы рубашку чистую?» — «Нету, говорю, сударыня, была
у меня всего одна смена, да и ту своя же братья, богомолки, украли».
— Ничего нет особенного; малый еще не старый, видный из
себя, рыжеватый, глаза
у него совсем желтые, как
у волка, но умный, должно быть, и бойкий, только манер благородных не
имеет, как он там ни задает форсу и ни важничает.
— Не замедлю-с, — повторил Тулузов и действительно не замедлил: через два же дня он лично привез объяснение частному приставу, а вместе с этим Савелий Власьев привел и приисканных им трех свидетелей, которые действительно оказались все людьми пожилыми и по платью своему
имели довольно приличный вид, но физиономии
у всех были весьма странные: старейший из них, видимо, бывший чиновник, так как на груди его красовалась пряжка за тридцатипятилетнюю беспорочную службу, отличался необыкновенно загорелым, сморщенным и лупившимся лицом; происходило это, вероятно, оттого, что он целые дни стоял
у Иверских ворот в ожидании клиентов, с которыми и проделывал маленькие делишки; другой, более молодой и, вероятно, очень опытный в даче всякого рода свидетельских показаний, держал
себя с некоторым апломбом; но жалчее обоих своих товарищей был по своей наружности отставной поручик.
— Да, она и меня тревожит!..
У нее такой стал дурной цвет лица, какого она никогда не
имела; потом нравственно точно как бы все прячется от всех и скрывается в самое
себя!
Неточные совпадения
Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о
себе хорошего мнения не
имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум
у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.
Постоянно застегнутый на все пуговицы и
имея наготове фуражку и перчатки, он представлял
собой тип градоначальника,
у которого ноги во всякое время готовы бежать неведомо куда.
Зачем, когда в душе
у нее была буря, и она чувствовала, что стоит на повороте жизни, который может
иметь ужасные последствия, зачем ей в эту минуту надо было притворяться пред чужим человеком, который рано или поздно узнает же всё, — она не знала; но, тотчас же смирив в
себе внутреннюю бурю, она села и стала говорить с гостем.
— Итак, я продолжаю, — сказал он, очнувшись. — Главное же то, что работая, необходимо
иметь убеждение, что делаемое не умрет со мною, что
у меня будут наследники, — а этого
у меня нет. Представьте
себе положение человека, который знает вперед, что дети его и любимой им женщины не будут его, а чьи-то, кого-то того, кто их ненавидит и знать не хочет. Ведь это ужасно!
— А знаешь ли, что ты нынче ее ужасно рассердил? Она нашла, что это неслыханная дерзость; я насилу мог ее уверить, что ты так хорошо воспитан и так хорошо знаешь свет, что не мог
иметь намерение ее оскорбить; она говорит, что
у тебя наглый взгляд, что ты, верно, о
себе самого высокого мнения.