Неточные совпадения
— Потому что вы описываете жизнь, которой еще
не знаете; вы можете
написать теперь сочинение из книг, — наконец, описать ваши собственные ощущения, — но никак
не роман и
не повесть! На меня, признаюсь, ваше произведение сделало очень, очень неприятное впечатление; в нем выразилась или весьма дурно направленная фантазия, если вы все выдумали, что
писали… А если же нет, то это, с другой стороны, дурно рекомендует вашу нравственность!
— Потому что еще покойная Сталь [Сталь Анна (1766—1817) — французская писательница, автор
романов «Дельфина» и «Коринна или Италия». Жила некоторое время в России, о которой
пишет в книге «Десять лет изгнания».] говаривала, что она много знала женщин, у которых
не было ни одного любовника, но
не знала ни одной, у которой был бы всего один любовник.
«Милый друг, —
писал он, — я согрешил, каюсь перед вами: я
написал роман в весьма несимпатичном для вас направлении; но, видит бог, я его
не выдумал; мне его дала и нарезала им глаза наша русская жизнь; я
пишу за женщину, и три типа были у меня, над которыми я производил свои опыты.
— Никогда он
не мог
написать романа; вероятно, это чушь какая-нибудь.
— Ну, а я терпеть не могу и не читаю его, — довольно резко заявила Елена. — И вообще все, что вы говорите, дьявольски премудро для меня. Я — не революционерка,
не пишу романов, драм, я просто — люблю жить, вот и все.
Неточные совпадения
Я помню, что в продолжение ночи, предшествовавшей поединку, я
не спал ни минуты.
Писать я
не мог долго: тайное беспокойство мною овладело. С час я ходил по комнате; потом сел и открыл
роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на столе: то были «Шотландские пуритане»; я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом… Неужели шотландскому барду на том свете
не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?..
«Сомову он расписал очень субъективно, — думал Самгин, но, вспомнив рассказ Тагильского, перестал думать о Любаше. — Он стал гораздо мягче, Кутузов. Даже интереснее. Жизнь умеет шлифовать людей. Странный день прожил я, — подумал он и
не мог сдержать улыбку. — Могу продать дом и снова уеду за границу, буду
писать мемуары или —
роман».
— «Люди любят, чтоб их любили, — с удовольствием начала она читать. — Им нравится, чтоб изображались возвышенные и благородные стороны души. Им
не верится, когда перед ними стоит верное, точное, мрачное, злое. Хочется сказать: «Это он о себе». Нет, милые мои современники, это я о вас
писал мой
роман о мелком бесе и жуткой его недотыкомке. О вас».
Ее
писали, как
роман, для утешения людей, которые ищут и
не находят смысла бытия, — я говорю
не о временном смысле жизни,
не о том, что диктует нам властное завтра, а о смысле бытия человечества, засеявшего плотью своей нашу планету так тесно.
— Зачем тебе?
Не хочешь ли
писать «Mystères de Petersbourg»? [«Петербургские тайны» (фр.). Здесь Штольц намекает на многочисленные подражания
роману «Парижские тайны» французского писателя Э. Сю (1804–1857).]