Неточные совпадения
—
Были у нас
в городе вольтижеры, — говорила она ему, — только у них маленький этот мальчик, который прыгает сквозь обручи и сквозь бочку, как-то
в середину-то бочки не попал, а
в край ее головой ударился, да так как-то пришлось, что прямо теменным швом: череп-то весь и раскололся, мозг-то и вывалился!..
Чтобы рассеяться немного, он вышел из дому, но нервное состояние все еще продолжалось
в нем: он никак не мог выкинуть из головы того, что там как-то шевелилось у него, росло, — и только, когда зашел
в трактир,
выпил там рюмку водки, съел чего-то массу,
в нем поутихла его моральная деятельность и началась понемногу жизнь материальная: вместо
мозга стали работать брюшные нервы.
У Вихрова доктор признал воспаление
в мозгу и весьма опасался за его жизнь, тем более, что тот все продолжал
быть в беспамятстве.
— Если то, чтобы я избегал каких-нибудь опасных поручений, из страха не выполнял приказаний начальства, отступал, когда можно еще
было держаться против неприятеля, —
в этом, видит бог и моя совесть, я никогда не
был повинен; но что неприятно всегда бывало, особенно
в этой проклятой севастопольской жарне: бомбы нижут вверх, словно ракеты на фейерверке, тут видишь кровь, там
мозг человеческий, там стонут, — так не то что уж сам, а лошадь под тобой дрожит и прядает ушами, видевши и, может
быть, понимая, что тут происходит.
Эта мысль всплыла
было в мозгу, но он выбранил себя. Он хотел сам расправиться с ними. Вызвать обоих! Да, вызвать на поединок в первом же городе, где можно достать пистолет. А если они уклонятся — застрелить их.
А то, что критики старого пошиба называли «воссозданием», — просто выдохшееся общее место, и ни один писатель, честно и просто относящийся к своему делу, не станет скрывать того, что он в непосредственном наблюдении действительности черпает весь материал своего творчества, что без отдельных лиц не может
быть в мозгу писателя конкретных образов.
Неточные совпадения
Другой вариант утверждает, что Иванов совсем не умер, а
был уволен
в отставку за то, что голова его вследствие постепенного присыхания
мозгов (от ненужности
в их употреблении) перешла
в зачаточное состояние.
— Щи, моя душа, сегодня очень хороши! — сказал Собакевич, хлебнувши щей и отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое подается к щам и состоит из бараньего желудка, начиненного гречневой кашей,
мозгом и ножками. — Эдакой няни, — продолжал он, обратившись к Чичикову, — вы не
будете есть в городе, там вам черт знает что подадут!
Для пополнения картины не
было недостатка
в петухе, предвозвестнике переменчивой погоды, который, несмотря на то что голова продолблена
была до самого
мозгу носами других петухов по известным делам волокитства, горланил очень громко и даже похлопывал крыльями, обдерганными, как старые рогожки.
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно
в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не
было и не
будет… А
в этом атоме,
в этой математической точке кровь обращается,
мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!
Но слова о ничтожестве человека пред грозной силой природы, пред законом смерти не портили настроение Самгина, он знал, что эти слова меньше всего мешают жить их авторам, если авторы физически здоровы. Он знал, что Артур Шопенгауэр, прожив 72 года и доказав, что пессимизм
есть основа религиозного настроения, умер
в счастливом убеждении, что его не очень веселая философия о мире, как «призраке
мозга», является «лучшим созданием XIX века».