Неточные совпадения
Встретившийся им кавалергардский офицер, приложив
руку к золотой каске своей и слегка мотнув головой, назвал этого господина: — «Здравствуйте,
барон Мингер!» — «Bonjour!» [Добрый день! (франц.).], — отвечал тот с несколько немецким акцентом.
Сам господин был высокого роста;
руки и ноги у него огромные, выражение лица неглупое и очень честное; как бы для вящей противоположности с
бароном, который был причесан и выбрит безукоризнейшим образом, господин этот носил довольно неряшливую бороду и вообще всей своей наружностью походил более на фермера, чем на джентльмена, имеющего возможность носить такие дорогие пальто.
Глаза старушки Бахтуловой тоже заблистали еще более добрым чувством.
Барон вошел. Во фраке и в туго накрахмаленном белье он стал походить еще более на журнальную картинку. Прежде всех он поклонился Михайле Борисовичу, который протянул ему
руку хоть несколько и фамильярно, но в то же время с тем добрым выражением, с каким обыкновенно начальники встречают своих любимых подчиненных.
Толстому генералу он тоже поклонился довольно низко, но тот в ответ на это едва мотнул ему головой. После того
барон подошел к Марье Васильевне, поцеловал у нее
руку и сел около нее.
— Мне говорил один очень хорошо знающий его человек, — начал
барон, потупляясь и слегка дотрогиваясь своими красивыми, длинными
руками до серебряных черенков вилки и ножа (голос
барона был при этом как бы несколько нерешителен, может быть, потому, что высокопоставленные лица иногда не любят, чтобы низшие лица резко выражались о других высокопоставленных лицах), — что он вовсе не так умен, как об нем обыкновенно говорят.
Часа в три, наконец,
барон явился к княгине в безукоризненно модной жакетке, в щегольской соломенной летней шляпе, с дорогой тросточкой в
руке и, по современной моде, в ярко-зеленых перчатках.
Анна Юрьевна ушла сначала к княгине, а через несколько времени и совсем уехала в своем кабриолете из Останкина. Князь же и
барон пошли через большой сад проводить Елену домой. Ночь была лунная и теплая. Князь вел под
руку Елену, а
барон нарочно стал поотставать от них. По поводу сегодняшнего вечера
барон был не совсем доволен собой и смутно сознавал, что в этой проклятой службе, отнимавшей у него все его время, он сильно поотстал от века. Князь и Елена между тем почти шепотом разговаривали друг с другом.
— Неприятнее всего тут то, — продолжал князь, — что
барон хоть и друг мне, но он дрянь человечишка; не стоит любви не только что княгини, но и никакой порядочной женщины, и это ставит меня решительно в тупик… Должен ли я сказать о том княгине или нет? — заключил он, разводя
руками и как бы спрашивая.
Все прежние планы в голове
барона мгновенно изменились, и он прежде всего вознамерился снискать расположение Анны Юрьевны, а потом просить ее
руки и сердца; она перед тем только получила известие из-за границы, что муж ее умер там.
— Eh bien, essayons!.. [Хорошо, попробуем!.. (франц.).] — согласилась Анна Юрьевна, и они, встав и взяв друг друга за
руки, стали их ломать, причем Анна Юрьевна старалась заставить
барона преклониться перед собой, а он ее, и, разумеется, заставил, так что она почти упала перед ним на колени.
— Мы хоть здесь с ней простимся! — говорила она, с усилием поднимаясь на лестницу и слегка при этом поддерживаемая
бароном под
руку. — Я вчера к ней заезжала, сказали: «дома нет», а я непременно хочу с ней проститься!
Когда стали сходить с лестницы,
барон опять поддержал Анну Юрьевну слегка за
руку.
Князь пожал
руку кузины, пожал
руку и
барону.
Барон при этом выпрямил себе спину и стал растирать грудь
рукою.
— Благодарю вас за это! — произнес
барон и, встав со своего места, поцеловал у Анны Юрьевны
руку.
— Но отчего
барон так вдруг вздумал требовать вашей
руки?.. От ревности, что ли? — спросил князь, слегка усмехаясь.
Барон покачал головою и стал осматривать комнату. Прежде всего он на письменном столе увидал записку, писанную
рукою князя, которая была очень коротка: «Я сам убил себя; прошу с точностью исполнить мое завещание». Около записки
барон увидал и завещание. Он прочел его и, видимо, смутился.
Днем для открытия вновь преобразованного училища
барон выбрал воскресенье; он с большим трудом, и то с помощью Петицкой, уговорил княгиню снять с себя глубокий траур и приехать на его торжество хоть в каком-нибудь сереньком платье. Г-жа Петицкая, тоже носившая по князе траур, сняла его и надела форменное платье начальницы. К двенадцати часам они прибыли в училище. Княгиню
барон усадил на одно из почетнейших мест. Г-жа Петицкая села в числе служащих лиц, впрочем, рядом с
бароном и даже по правую его
руку.
— Ну, так я знаю! — подхватила Петицкая, твердо будучи уверена, что если бы даже
барон и не очень нравился княгине, то все-таки она пойдет за него, потому что это очень выгодная для нее партия, а потому дальнейшее с ней объяснение она считала совершенно излишним и при первой встрече с
бароном прямо сказала тому, чтоб он не робел и ехал просить
руки княгини.
Неточные совпадения
— Нет, вы обратите внимание, — ревел Хотяинцев, взмахивая
руками, точно утопающий. — В армии у нас командуют остзейские
бароны Ренненкампфы, Штакельберги, и везде сколько угодно этих бергов, кампфов. В средней школе — чехи. Донской уголь — французы завоевали. Теперь вот бессарабец-царанин пошел на нас: Кассо, Пуришкевич, Крушеван, Крупенский и — черт их сосчитает! А мы, русские, — чего делаем? Лапти плетем, а?
— Как
барон! — вскочив вдруг, спросил Илья Ильич, и у него поледенело не только сердце, но
руки и ноги.
Приехал
барон, вежливо улыбнулся и ласково пожал ему
руку.
—
Барон,
барон… Chere enfant, je vous aime, [Дорогое дитя, я люблю вас (франц.).] — проплакнул князь, простирая
руки к Анне Андреевне.
Я ушел с
бароном Крюднером вперед и не знаю, что им отвечали. Корейцы окружили нас тотчас, лишь только мы остановились. Они тоже, как жители Гамильтона, рассматривали с большим любопытством наше платье, трогали за
руки, за голову, за ноги и живо бормотали между собою.