Неточные совпадения
Князь поместился около нее и низко-низко склонил свою голову. Елизавета Петровна, очень обрадованная возвращению дочери и не менее
того приезду князя, не преминула, однако, отнестись к
тому с
маленькой укоризной.
Все эти подозрения и намеки, высказанные
маленьким обществом Григоровых барону, имели некоторое основание в действительности: у него в самом деле кое-что начиналось с Анной Юрьевной; после
того неприятного ужина в Немецком клубе барон дал себе слово не ухаживать больше за княгиней; он так же хорошо, как и она, понял, что князь начудил все из ревности, а потому подвергать себя по этому поводу новым неприятностям барон вовсе не желал,
тем более, что черт знает из-за чего и переносить все это было, так как он далеко не был уверен, что когда-нибудь увенчаются успехом его искания перед княгиней; но в
то же время переменить с ней сразу тактику и начать обращаться холодно и церемонно барону не хотелось, потому что это прямо значило показать себя в глазах ее трусом, чего он тоже не желал.
— Скажите, когда бывают влюблены и им отвечают взаимно,
то пишут такие письма? — проговорил барон и, вынув из своего бумажника
маленькую записочку, подал ее Анне Юрьевне. Письмо это было от княгини, писанное два дня
тому назад и следующего содержания: «Вы просите у меня „Московских ведомостей“ [«Московские ведомости» — газета, издававшаяся с 1756 года. В 1863 году была арендована реакционерами М.Н.Катковым и П.М.Леонтьевым.], извините, я изорвала их на папильотки, а потому можете сегодня сидеть без газет!»
Раз, часу в первом дня, Анна Юрьевна сидела в своем будуаре почти в костюме молодой: на ней был голубой капот,
маленький утренний чепчик; лицо ее было явно набелено и подрумянено. Анна Юрьевна, впрочем, и сама не скрывала этого и во всеуслышание говорила, что если бы не было на свете куаферов и косметиков,
то женщинам ее лет на божий свет нельзя было бы показываться. Барон тоже сидел с ней; он был в совершенно домашнем костюме, без галстука, в туфлях вместо сапог и в серой, с красными оторочками, жакетке.
По происхождению своему Оглоблин был даже аристократичнее князя Григорова; род его с материнской стороны, говорят, шел прямо от Рюрика; прапрадеды отцовские были героями нескольких битв, и только родитель его вышел немного плоховат, впрочем, все-таки был сановник и слыл очень богатым человеком; но сам Николя Оглоблин оказывался совершенной дрянью и до такой степени пользовался
малым уважением в обществе, что, несмотря на
то, что ему было уже за тридцать лет, его и до сих пор еще называли monsieur Николя, или даже просто Николя.
— Хорошо-с, передам! — сказал, опять засмеясь, Николя и очень, как видно, довольный таким поручением. — У нас после
того Катерина Семеновна была, — бухал он, не давая себе ни малейшего отчета в
том, что он говорит и кому говорит. — «Что ж, говорит, спрашивать с
маленькой начальницы, когда, говорит, старшая начальница
то же самое делает».
У Григоровых в этот день, как нарочно, произошел целый ряд
маленьких событий, которые,
тем не менее, имели влияние на судьбу описываемых мною лиц.
— Водку не пить, конечно, прекрасная вещь, — продолжал Миклаков, — но я все детство мое и часть молодости моей прожил в деревне и вот что замечал: священник если пьяница,
то по большей части
малый добрый, но если уж не пьет,
то всегда почти сутяга и кляузник.
С вашей стороны прошу быть совершенно откровенною, и если вам не благоугодно будет дать благоприятный на мое письмо ответ, за получением которого не премину я сам прийти,
то вы просто велите вашим лакеям прогнать меня: „не смей-де, этакая демократическая шваль, питать такие чувства к нам, белокостным!“ Все же сие будет легче для меня, чем сидеть веки-веченские в холодном и почтительном положении перед вами, тогда как душа требует пасть перед вами ниц и молить вас хоть о
маленькой взаимности».
Действовал он, как мы знаем, через Анну Юрьевну; но в настоящее время никак не мог сделать
того, потому что когда Анна Юрьевна вышла в отставку и от новой попечительницы Елпидифору Мартынычу, как любимцу бывшей попечительницы, начала угрожать опасность быть спущенным,
то он, чтобы спастись на своем месте, сделал ей на Анну Юрьевну
маленький доносец, которая, случайно узнав об этом, прислала ему с лакеем сказать, чтобы он после
того и в дом к ней не смел показываться.
У меня есть, кроме
того,
маленький капитал, за который я продал на днях мою библиотеку!
— Вы, может быть, — начал он тоже с небольшой улыбкой и вскинув на мгновение свои глаза на Елпидифора Мартыныча, — разумеете
тот ж
маленький спор, который произошел между нами в Лондоне?..
Барон в эту минуту юркнул, но не в большую гостиную, а через
маленькую дверь во внутренние комнаты. Несмотря на причиненную ему досаду
тем, что тут говорилось про него, он, однако, был доволен, что подслушал этот разговор, из которого узнал о себе мнение князя, а также отчасти и мнение Анны Юрьевны, соображаясь с которым, он решился вперед действовать с нею.
На другой же день к вечеру Жуквич прислал с своим человеком к князю полученную им из Парижа ответную телеграмму, которую Жуквич даже не распечатал сам. Лакей его, бравый из себя
малый, с длинными усищами, с глазами навыкате и тоже, должно быть, поляк, никак не хотел телеграммы этой отдать в руки людям князя и требовал, чтобы его допустили до самого пана.
Те провели его в кабинет к князю, где в
то время сидела и Елена.
Елена видела, что полученная телеграмма очень успокоила князя, а потому, полагая, что он должен был почувствовать некоторую благодарность к Жуквичу хоть и за
маленькую, но все-таки услугу со стороны
того, сочла настоящую минуту весьма удобною начать разговор с князем об интересующем ее предмете.
Такого рода ответ Оглоблин давал обыкновенно на все просьбы, к нему адресуемые. Феодосий Иваныч был правитель дел его и хоть от природы был наделен весьма
малым умом, но сумел как-то себе выработать необыкновенно серьезный и почти глубокомысленный вид. Начальника своего он больше всего обольщал и доказывал ему свое усердие
тем, что как только
тот станет что-нибудь приказывать ему с известными минами и жестами, так и Феодосий Иваныч начнет делать точно такие же мины и жесты.
— У меня есть
маленькая ловкость в руках! — отвечал с легкою улыбкой Жуквич и при этом, как бы невольно, поласкал одну свою руку другою рукою, а потом его лицо сейчас опять приняло невеселое выражение. — Вы так-таки ж после
того с князем и не разговаривали? — проговорил он.
— Прежде всего, — продолжала Елена, как бы придумав кое-что, — я одного из моих новых покровителей, юного Оглоблина, заставлю раздать билеты на лотерею, для которой соберу кой-какие из своих вещей, оберу у подруг моих разные безделушки; за все это, конечно, выручится очень
маленькая сумма, но пока и
то лучше пустого места…
Возвратясь домой, Елена велела своей горничной собираться и укладываться: ей сделался почти противен воздух в доме князя. Часам к восьми вечера все было уложено. Сборы Елены между
тем обратили внимание толстого метрдотеля княжеского, старика очень неглупого, и длинновязого выездного лакея,
малого тоже довольно смышленого, сидевших, по обыкновению, в огромной передней и игравших в шашки.
Все заведенье говорит о
том — от
малого до большого; я лечу там, так каждый день слышу: днюет и ночует, говорят, он у нее! — выдумывал Елпидифор Мартыныч, твердо убежденный, что для спасенья позволительна всякая ложь.
О, как они все казались ей ничтожны и противны, так что она не знала даже, кому из них отдать хоть
маленькое предпочтение; и если Миклаков все-таки являлся ей лучше других,
то потому только, что был умнее всех прочих.
Неточные совпадения
Есть грязная гостиница, // Украшенная вывеской // (С большим носатым чайником // Поднос в руках подносчика, // И
маленькими чашками, // Как гусыня гусятами, //
Тот чайник окружен), // Есть лавки постоянные // Вподобие уездного // Гостиного двора…
Бездомного, безродного // Немало попадается // Народу на Руси, // Не жнут, не сеют — кормятся // Из
той же общей житницы, // Что кормит мышку
малую // И воинство несметное:
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в
том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых, важней
того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и
малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
А день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» // Идут селом — на улице // Одни ребята
малые, // В домах — старухи старые, // А
то и вовсе заперты // Калитки на замок.
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В
то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще
малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!